Не учите меня жить! - Кайз Мэриан (читать книги без txt) 📗
Расстроило меня не столько мое мокрое платье, сколько то, как недовольно она покосилась на меня, как будто виновата была я, и я действительно почувствовала, что виновата во всем, и вообще нечего было стоять там на самом проходе.
Наверно, всю жизнь меня бросает из одной в крайности в другую: то я слишком заметная, то абсолютно невидимая.
Тут сквозь просвет в толпе я увидела Шарлотту, и у меня от радости екнуло сердце. Я широко улыбнулась, крикнула ей, что иду, но она в ответ еле заметно, но вполне определенно покачала головой. Кажется, она беседовала с каким-то молодым человеком.
Так я бродила по квартире очень долго, улыбаясь, как деревенская дурочка, пока не придумала, что я могу сделать — я могу убрать пиво в холодильник! Я была в восторге: у меня появилась цель. Дело. Занятие. Я тоже на что-то гожусь!
Гордая собой и своей новообретенной пользой, я протолкалась через толпу народа в прихожей и через еще большую толпу в кухне и поставила в холодильник четыре банки «Гиннесса». Затем взяла оставшиеся две под мышку и попыталась пробиться обратно, держа курс на большую гостиную, где и происходило главное веселье.
Тогда-то я его и встретила.
18
В последующие месяцы я так часто проигрывала в голове сцену нашей встречи, что помню все, абсолютно все, до мельчайших подробностей.
Я как раз выходила с кухни, когда услышала за своей спиной восхищенный мужской голос:
— Остановись, мгновение! О, золотое видение! Богиня, истинно богиня!
Разумеется, я продолжала работать локтями, пробираясь к выходу, ибо, помимо золотого платья, меня ладно облегал мой комплекс неполноценности, и я ни на секунду не задумалась, что богиней могли назвать меня.
— И не просто богиня, — продолжал голос, — а моя самая любимая — богиня темного пива «Гиннесс».
Реплика о пиве «Гиннесс» пробила стену моей неуверенности. Я обернулась. Там, в тесном углу, вольготно облокотившись на холодильник, стоял парень. Ничего необычного в этом не было: вечеринка, полно людей, и среди них даже попадаются мужчины, один из которых решил отдохнуть, прислонившись к домашней технике.
Молодой человек — насколько молодой, сказать сложно, — был очень привлекателен: шапка черных вьющихся волос, зеленые глаза в тонких розовых прожилках от усталости. Он смотрел на меня в упор и улыбался так, будто знает меня, — а мне в данный момент это было очень кстати.
— Привет, — кивнул он просто и дружески.
Наши взгляды встретились, и у меня возникло странное ощущение: я почувствовала, что тоже знаю его. Я пялилась на него, понимая, что это невежливо, но оторваться не могла. Меня бросило в жар от смущения, и в то же время я была заинтригована, потому что, хотя я была уверена, что нигде с ним не встречалась, никогда прежде его не видела, откуда-то я его знала. Я не понимала, почему мне так кажется, но было в нем что-то очень знакомое.
— Ты где пропадала? — весело спросил он. — Я тебя давно жду.
— Ты — меня? — нервно сглотнув, выдавила я.
У меня застучало в висках. Что происходит? Кто он? Что это за внезапное узнавание, полыхнувшее между нами?
— Ну да, — подтвердил он. — Я мечтал о прекрасной женщине с банкой пива «Гиннесс», и вот явилась ты.
Я не нашлась, что ответить.
Он вольготно привалился к стене, излучая расслабленное спокойствие, всем довольный, симпатичный, несмотря на красные глаза. Казалось, он не находил в нашей беседе ничего необычного.
— И давно ждешь? — спросила я, почему-то почувствовав, что задать такой вопрос абсолютно нормально, как будто болтаешь со случайным человеком на автобусной остановке.
— Добрых девятьсот лет, — вздохнул он.
— Как девятьсот? — подняла брови я. — Девятьсот лет назад баночный «Гиннесс» еще не придумали.
— Точно! — обрадовался он. — Вот и я о том же! Бог свидетель, как я страдал. Пришлось столько ждать, пока они разработают технологию, так скучно было! Если б я мечтал о кувшине меда или кружке эля, я сэкономил бы нам массу времени и сил.
— И все эти годы ты стоял здесь? — поинтересовалась я.
— Почти все, — честно ответил он. — Иногда отходил туда, — он показал на квадрат пола примерно в полуметре от себя, — но в основном здесь.
Я улыбнулась, совершенно плененная им и его болтовней.
Именно такие мужчины мне и нравились — не скучные и положительные, но наделенные фантазией, изобретательностью и быстрым умом.
— Я ждал тебя так долго, что, когда ты появилась, мне трудно в это поверить. Ты настоящая? — спросил он. — Или ты плод моего истомившегося по «Гиннессу» воображения?
— Абсолютно настоящая, можешь не сомневаться, — уверила его я. Хотя сама в этом уверена не была, как, впрочем, и в том, что он настоящий.
— Я хочу, чтобы ты была на самом деле, ты говоришь мне, что ты настоящая, но, может, я все это выдумал, даже тот эпизод, где ты говоришь мне, что ты настоящая. Тут так легко запутаться — ты понимаешь, в чем моя проблема?
— Безусловно, — серьезно подтвердила я. Я была очарована.
— Можно мне получить мою законную банку «Гиннесса»? — осведомился он.
— Даже не знаю, — занервничала я, на минуту забыв, что я очарована.
— Девятьсот лет, — мягко напомнил он.
— Да, понимаю, — сказала я, — и полностью разделяю, но, видишь ли, эти банки не мои, а Дэниэла. То есть он за них заплатил, и я как раз собиралась отнести ему одну, но… а, ладно, неважно. Бери.
— Может, Донал за них и заплатил, но судьба предназначила их мне, — доверительно сообщил он, и я почему-то даже не усомнилась.
— Правда? — нетвердым голосом спросила я, разрываясь между желанием сдаться на милость сверхъестественных сил, играющих этим человеком и мною, и страхом быть обвиненной в том, что обнаглела и распоряжаюсь чужим пивом, как своим.
— Донал не стал бы возражать, — продолжал он, мягко высвобождая что-то у меня из-под мышки.
— Дэниэл, — рассеянно поправила я, оглядывая толпу в прихожей; нашла глазами сблизившихся головами Карен и Дэниэла и подумала, что, судя по виду Дэниэла, ему сейчас не до пива.
— Может, ты и прав, — согласилась я.
— Есть только одна загвоздка, — сказал парень.
— Какая?
— Если ты — плод моего воображения, то и «Гиннесс» твой тоже плод моего воображения, а воображаемый «Гиннесс» вполовину не так хорош, как настоящий.
У него был чудесный выговор, такой мягкий, лиричный, и звучал знакомо, но я никак не могла определить, почему.
Парень открыл банку и вылил ее содержимое себе в горло. Он осушил всю банку одним глотком, а я стояла и смотрела. Могу честно признать: он меня впечатлил. Почти никто из моих знакомых так не умел. Если точно, единственный, кто умеет, — мой папа.
Я пришла в полный восторг, совершенно пленившись этим мужчиной-мальчиком, кто бы он ни был.
— Хмм, — задумчиво промычал он, посмотрев на пустую банку, а затем на меня. — Трудно сказать. Может, оно настоящее, но, опять-таки, может, и воображаемое.
— Вот, — сказала я, протягивая ему вторую банку. — Это настоящее, ручаюсь.
— Почему-то я тебе верю. — И он взял вторую банку и повторил представление с начала до конца. — Ты знаешь, — глубокомысленно продолжал он, вытирая губы тыльной стороной кисти, — я думаю, ты права. А если пиво настоящее, значит, и ты тоже настоящая.
— Пожалуй, да, — согласилась я. — Хотя часто я в этом не уверена.
— Ты, наверно, иногда чувствуешь себя невидимкой? — спросил он.
У меня екнуло сердце. Никто, никто никогда еще не задавал мне этот вопрос, а ведь в точности так я чувствовала себя большую часть своей жизни. Он что, читает мои мысли? Я была просто околдована. Такое чутье! Кто-то понял меня. Совершенно незнакомый человек только что заглянул мне прямо в душу и увидел мою суть. От радости, волнения и надежды у меня закружилась голова.
— Да, — слабо кивнула я. — Иногда я чувствую себя невидимой.
— Я знаю, — сказал он.
— Откуда?
— Просто знаю, и все.
