Проигранная ему (СИ) - Грей Патрисия (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗

Потом я стала видеть "себя" на экране значительно чаще. Это уже не было маленькой демо-версией, Давид называл это тестами.

Несмотря на то, что выглядела очень-очень похоже на меня, а улыбалась, двигалась и танцевала, пожалуй даже намного лучше, Давида редко устраивал результат.

Он всё время заставлял Систему переписывать данные, менять жесты, которые входили в многочисленный "базовый набор", угол подъёма губ при уоыбках, интонации голоса, и так далее.

Для того, чтобы это было возможным, часто Системе было необходимо получить новые данные. И поэтому я снова и снова поднимала согнутую в локте руку, растопыривала пальцы, делала различные взмахи руками и повороты головой, улыбалась, моргала, хмурилась и так далее.

Всё это было довольно интересно и я не просто редко уставала от таких занятий, мне они даже нравились. Порой, правда, когда Давид уж очень дотошно подходил к тому, что его не устраивало и чего я при этом часто не понимала, я уставала. Но Давид относился ко мне бережно и внимательно, и когда видел, что я уже начинаю выматываться, либо делал перерыв, либо переносил эти занятия на следующий день.

Во вторникам и четвергам я в основном разговаривала. Причём на разных языках. Чаще всего мне требовалось просто повторить то, что произносила мягким женским голосом Система. Причём, что интересно, я поняла, что Система общается голосом Инны только спустя пару дней, когда Инна на первом этаже дома разговаривала с братом при мне. Это редко бывало, они обычно предпочитали общаться без моего присутствия рядом.

Так вот, мне нужно было в точности повторять то, что произносила Система. И эти занятия меня немножко утомляли. Потому что одну и ту же фразу нужно было не только сказать с идеальным произношением, но ещё и говорить её с множеством разных интонационных оттенков. Проще всего, конечно, было говорить на русском. Чуть сложнее — на английском. А вот финский, норвежский, немецкий, китайский, японский и ряд других азиатских языков давались мне с большим трудом. Всего языков было пятьдесят.

Поэтому объёмы работы были огромны. И когда Давид уезжал, он часто давал мне многочасовые задания такого плана. Я сидела на площадке и проговаривала всё то, что требовала от меня Система. Перерывы были только на еду и туалет. И в эти дни еду мне приносила смуглая и черноволосая до синевы пожилая женщина по имени Клара. При этом нам запрещено общаться обо всём, кроме бытовых нужд. А в доме кругом были скрытые камеры и везде записывался звук.

Много было работы с эмоциями. Давид относился к этим нашим занятиям с особенным трепетом и вниманием. Он говорил мне, что если клиента будет что-то раздражать в мимике секс-ботов, то, скорее всего, клиент для компании будет потерян. Впрочем, важным он считал вообще всё.

Самым трудным вне "Сексуального контакта" были сильные эмоции. Мне нужно было, иногда вплоть до истерик. Кричать. Смеяться, и порой сильно.

Для всего этого мне демонстрировались различные видео файлы, фильмы или просто Давид работал со мной напрямую.

Но самыми интересными и самыми сложными были занятия, посвящённые соблазнению и сексу.

Дело в том, что Давид мог разделять секс на мелкие детали, а затем, после моего осмысления собственных ощущений, соединять в единое целое.

И то, что происходило после — было таким объёмным кайфом, что всё, что касалось секса в отношениях с Давидом стало для меня чем-то вроде наркотика.

Я трепетала в ожидании его прихода за мной в мою комнату в те дни, когда мы занимались всем этим.

Предвкушала.

Очень внимательный к деталям, он изучал мои эрогенные зоны так, как этого не делал ни один мужчина в моей жизни.

Он постигал мою чувственность, чтобы перенести её во множество файлов.

И меня завораживал его подход.

— Подними руку. Вытяни её. Вот так.

Я вижу, как дрожат кончики моих пальцев. Я ещё не совсем отошла от оргазма, до которого он довёл меня лаская только мою грудь.

Он легонько, кончиками пальцев проводит от ямочки за моим ухом вниз до ключицы. По внутренней стороне. На коже мурашки. Соски трепещут. Мне кажется, что я безостановочно теку.

— Система. Записано?

— Файл обновлён.

— Очень хорошо.

Давид внимательно смотрит на меня.

— Система, чувствительность данной дополнительной эрогенной зоны сейчас? — не поворачиваясь к экрану, спрашивает он.

— Пятьсот шестьдесят, — звучит безэмоциональная копия голоса Инны.

Давид хмурится.

— Падение на пятнадцать пунктов.

Затем обращается ко мне:

— Ты устала?

Мотаю головой:

— Нет. Я хочу тебя.

— Нужно беречь организм.

— Я в порядке.

— Ты становишься зависимой, — чуть щуря глаза, произносит он.

— Уже стала. Трахни меня, прошу тебя. Членом. Мне очень нужно.

— Нет, Полина, не сейчас. Работа прежде всего.

— Пожалуйста… — почти шёпотом прошу я. — Хочу снова ощутить его внутри.

Вижу, что он колеблется.

— Прошу… Мне очень нужно, правда. А потом продолжим.

— Ты же только что кончила…

— Это другое. Ты сегодня даже ни разу не касался меня там…

На "ты" мы перешли сразу, как стали записывать слова и фразы. Именно для того, чтобы будущий секс-бот — во-многом почти точная копия меня — разговаривал с клиентом, как нужно. Доверительно, интимно, без официоза. Мне сначала было это трудно. И вовсе не из-за того, что Давид меня старше. Он старше меня лет на десять, максимум пятнадцать — я не знаю, сколько ему лет. Просто я привыкла к тому, что в этом доме я на особенном положении.

И странное дело, я чувствовала себя здесь в куда большей безопасности, чем раньше. Давид не вёл себя, как скотина. Я знала, что с ним лучше не ссориться, но он не пытался пугать меня. Наоборот, он относился ко мне всё теплее и теплее. Это слабо выражалось внешне, но я чувствовала это. Видела в его взглядах, слышала в голосе.

Он качает головой.

— Нет, Полина. Сначала работа. Я завтра уеду почти на весь день. А у нас с тобой ещё двенадцать эрогенных зон. И, учитывая твою чувственность и чувствительность, ты ещё раза три кончишь точно.

— Я хочу член… — умоляюще шепчу я.

— Давай так. Если не устанешь, и Система не выдаст зашкаливающие показатели, то когда закончим, я тебя трахну.

— Обещаешь?

— Да.

Я вижу, что он хочет. И очень. И понимаю, что внутри него происходит борьба.

— Но только после, — говорит он. — И если не устанешь.

Он поворачивается к экрану.

— Система, температура тела.

— Тридцать шесть и семь.

— Влажность вагины.

— Пять из пяти.

— Соски.

— Пять из пяти.

— Сердцебиение.

— Повышенное.

— Уровень возбуждения.

— Семьдесят из ста.

— Выведи картинку на экран. Вариант Цэ. Четвёртая папка. Файлы: один, четыре, семнадцать, шестьдесят два. Тепловизор.

Некоторое время он изучает данные.

Я жду его, по-прежнему, сидя на мягком пуфике, стоящем на площадке.

Давид поворачивается ко мне:

— Раздвинь ноги.

Развожу колени в стороны, мягко ставлю ступни на ковёр. Обожаю, когда он на неё смотрит. Меня это очень возбуждает.

— Система, выбор позиции в двадцать девятом блоке. Первая папка.

Он опускается передо мной на корточки.

Я смотрю на его мужественное лицо. Да, оно грубоватое. Но чем больше я его знаю, тем больше оно мне нравится. Смотрю ему в глаза. И теку. И оттого, что он видит, как я теку, я теку ещё сильнее.

— Система, уровень возбуждения.

— Семьдесят восемь из ста.

Давид качает головой:

— С ума сойти, — тихо говорит он. — Какая же ты чувственная…

— И ненасытная, — тихо говорю я.

— И ненасытная, да.

Он в белой рубашке и серых хлопковых штанах. Босиком.

Я — абсолютно голая. И мне это уже привычно. Я не стесняюсь его. Совсем.

Штаны впереди заметно оттопыриваются.

— Меня заводит твой взгляд на неё… И то, что у тебя так быстро на меня встаёт.