С любовью, бывший (СИ) - Снатёнкова Алёна (книги без сокращений .TXT) 📗
Сейчас-то да, мне весело. Трясучка во всем теле прошла. Но что со мной было, когда я до номера своего добежала, объяснить трудно. Руки дрожали, левый глаз дергался, зуб на зуб попасть не мог. А всё Мамаев. Он меня до этого состояния довел, гад козлиный.
– Не сгниет. Буду тщательно его удобрять. – Девственности меня не лишили, но наглядно показали весь процесс.
– Только пожалуйста, не рассказывай мне потом об этом. Ок?
Молча, киваю, не обращая внимания на её заливистый смех, который больше напоминает крик овцы в момент сношения.
Ставлю телефон на стол, и снова тянусь к стакану с мохито. Это уже третий по счету, с того времени, как я пришла в это гостиничное кафе на открытом воздухе. Да, трусливо в номере я не сидела. Не прятала глаза под одеялом, боясь увидеть свое отражение в зеркале. И шлюхой я себя тоже не считала. Конечно, нервоз так и остался со мной, но играть в прятки из-за петтинга мне не хотелось. Даже если он был первым в моей жизни. И даже если мне всё понравилось. (Последнее говорю не я, а ром, который уже успел смешаться с моей кровью)
– Я дура, да?
– Из-за того, что рассказала? – Быстро соображает Анфиска, поправляя указательным пальцем свои очки на носу. – Не знаю, Май. Наверно, нет. С одной стороны – он не поверил. И тут его понять можно, прости. А с другой… Ты сама рассказывала, что бывший – вспыльчивый. Мало ли что взбрело бы ему в голову, если б он узнал, какие твари водятся в его семье. Неизвестно, как бы это всё отразилось на тебе и сестре с папой.
Её заумный монолог, разложения по полкам моей дебильной ситуации, еще раз подтверждает, что я сделала всё правильно. Я, Мамаев и его семья – это то уравнение, которое не имеет решения. В нашем случае одному известному лучше снова стать неизвестным и подальше свалить из этой математической системы.
***
– Но ты мне так и не ответила…
– На счёт чего? – устало спрашиваю подругу, когда ещё один стакан в моей руке снова становится пустым. Вы сейчас подумали про алкоголизм в столь юном возрасте? Я тоже о нём думаю. Знаете, чем себя успокаиваю? Стрессом. Нервами. Типа алкоголь единственный способ успокоить себя. Чёрт, говорю, как курильщик. Они ж тоже всё на нервы валят и на лишний вес. Мол, брошу курить, толстеть начну. И тут я – вылью стакан, руки трястись опять начнут.
Господи, о чём мои мысли?
– Э-э-э. Как так? Давай расскажи подруге, какого это возбужденного быка на ходу остановить? Ты, наверно, слышала, как скрипят его тормозные колодки? Или только зубы скрипели? А под пупком как? Сразу всё в обморок грохнулось или башня, чисто для приличия выстояла немного? – предположения сыпались мне на голову, как рис на новобрачных. Одна, хуже другой. Словно в этот момент, фантазия подруги играла свою главную в жизни роль.
– Я без понятия, чем там его башня занималась.
– По глазам вижу, что врешь. – Щурится она, через экран внимательно рассматривая моё опять красное лицо. Да что такое? С фига я краснею, как девственница перед голым мужиком? Хотя… Оправдываю красноту щёк. Тут всё логично.
И да, я вру. Причём нагло вру. Смотрела я на детородный орган. Еще как смотрела. Удивительно, как ещё глаза на выпуклой вене не оставила. И слюну для пущего позора не пустила. И странно, что Мамаев вслух об этом мне не сказал. Наверно, все его мысли были заняты внутренним ором и бешеным криком, на мои правдивые слова.
– Ты же знаешь, я никогда не вру. – Мой треп, немного пьяным голосом, уже не кажется такими убедительными. Особенно когда я для пущего эффекта ладонь на сердце кладу.
– Клятва на сердце не сработала. Оно с другой стороны.
– Пфф. – перемещаю ладонь, и пытаюсь изобразить на лице всю степень серьезности своего заявления.
Понимаю, что коктейль не поможет мне душевные раны залатать (ага, и поняла я это, после того как градус уже ударил в голову) поднимаю руку вверх, чтобы подозвать официанта. Заказываю эспрессо, и продолжаю выслушивать все выдумки подруги, пока краем глаза не улавливаю знакомую фигуру, которая только выходит из отеля.
– Он идет. – Перебиваю Анфису, в тот момент, когда она что-то говорит, про мужскую боль от перевозбуждения.
– Кто? – не сразу понимает она, заставляя меня задуматься, кто из нас бухает в одиночестве. Вроде я, но тормозит она.
– Бык. Уже не возбужденный.
Подруга, у которой телефон так же на столе лежал, резко хватает его в руки, и я вижу предвкушающую улыбку на лице.
– Разверни камеру. – Приказывает она, прикусывая губу, и по-детски морща нос.
– Еще чего. – фыркаю на неё, не понимая такого интереса.
– Так. Аверина. Фоток ты мне его не показывала. Я знаю о нём почти все, но дьявольскую физиономию так и не видела. Давай. Будь хорошей девочкой, и дай заценить героя. Может, он страшный, как твой «любимый» препод, и я еще раз выскажусь о твоем дерьмовом вкусе.
Любимый препод – это наш всеми «уважаемый» женоненавистник Степан Анатольевич. Черт, даже находясь от него за тысячу километров, мне тошно становится. Как представлю, что скоро его увижу, так холодок по спине бегать начинает.
Но подруга не очень ошибается в сравнении его с Глебом. Они оба гады, которые пьют мою кровь, и отрезают и так короткие нервные окончания.
Кашляю, будто во рту нестерпимо першит, и выпрямляю спину. Еще раз смотрю в сторону, где только что был Мамаев и не замечаю его там.
***
– Не покажу. Ушел он. – Раздражаюсь, когда сама слышу разочарование в своем голосе.
– Поднимай булки, и не отключаясь, иди ищи его.
– Я не собираюсь попадаться ему на глаза. Еще чего не хватало, за этой задницей следить.
И началось. Слушать бурчание подруги было выше всех моих сил. Легче просто в кипящее масло с разбега прыгнуть, чем сидеть и смотреть, как уши отваливаются. Она зануда. Анфиса умная зануда, которая действительно, может, одним разговором вырубить человека.
Аккуратно, стараясь не привлекать внимание, встаю со стула (на самом деле, стул с грохотом падает на пол. Несколько мохито, всё-таки делают свое дело) и прохожу мимо столиком, становясь за колонной.
Похоже, подруга действительно хочет увидеть Мамаева. Потому что она глазом прислоняется к камере, жадно смотря на обстановку, которую я ей показываю. Серьезно, я её зрачок вблизи вижу. Мне даже на секунду кажется, что она сейчас выпрыгнет из телефона, и уже в реале начнет свои поиски. Дурдом.
– Нет его. Видишь, нет. – Вожу телефоном в разные стороны, доказывая свою правоту.
– Май, как я могу видеть его, если я не знаю, как он выглядит? – ну-у, логично. – Давай, еще чуть-чуть пройдись. А потом отстану. Клянусь.
Я не верю ей, конечно. Теперь она точно не отстанет, пока я не покажу ей хотя бы фото. У меня они есть, дома. На отдельной флешке, которая под матрасом лежит. Молчу, когда Анфиска, словно читая мои мысли, спрашивает, почему я раньше не показывала Глеба. Не знаю, что ей ответить даже. Как-то не хотелось. Рассказ – это одно. А показать фото или видео, совершенно другое. Эта моя личная память. Личные моменты.
