Золушка для плохиша (СИ) - Снатёнкова Алёна (книги полностью .txt) 📗
Что?
Демьян тоже не понял, почему я ржать начала, как та лошадь, которая через секунду снова в мышь превратилась.
Зачем согласилась, ненормальная?
Точно! От скуки. Ну, и частично ради интереса.
- Девонька, будь добра, помоги старушке. – Смотрю по сторонам и не сразу замечаю пожилую женщину с сумками, одиноко стоящую посреди лестничного проема. – Я бы и сама справилась, но руки отнимаются. Поможешь?
Ее лицо разглаживается, а в глазах читается такая мольба, что я, не раздумывая, поднимаюсь по ступенькам.
- Какой этаж?
- Так седьмой, – тяжело вздыхает она. – Не дойду я с сумками этими. Говорила Петровне, чтоб отстала от меня со своей закруткой, а ей ее девать некуда, вот и всучила.
Седьмой?
Эх, кажется мне, когда мы доберемся до квартиры старушки с сумками, которые больше меня весят, я точно буду похожа на Золушку, которая весь день воду из колодца таскала.
- А давайте на лифте.
Бабушка напрягается.
- Ой, боюсь я их. Один раз застряла, так все, теперь пешком только. Ты вот эту сумку возьми, она полегче.
Она протягивает мне тяжеленный баул, а я тянусь к ней, чтобы и второй забрать. Можно, конечно, Мартынову позвонить и использовать его силушку богатырскую, так сказать, на выносливость проверить, но что-то не хотелось.
Пусть кучер не расслабляется.
Между вторым и третьим этажом я улыбалась, представляя, как он круги наматывает возле машины.
На четвертом я начинала ему завидовать, но продолжала головой кивать, слушая рассказ старушки.
На пятом я уже еле тащила эти чертовы сумки и проклинала их производителей, которые не додумались приделать колесики.
- А ты чья будешь? – интересуется женщина. – Вот плетусь и думаю: лицо знакомое, а вспомнить не могу. Не внучка Коровиной, случайно?
Ох, сейчас замычу.
- Не-е-е. Точно не Коровиной. Она бы мимо прошла и не обернулась. Калмыкова? Ой, так она же в другой город переехала.
Бабульке мои ответы и не нужны особо.
Ей самой с собой комфортно и приятно разговаривать. Сама спросила, сама себя поправила, сама же и ответила.
А у меня телефон зазвонил. Следом и смс пришло. Я даже шаг ускорила, чтоб побыстрей дойти, но старушка не торопилась.
Не удивлюсь, если кучер предпочтет принцессе любую мимо проходящую лошадь.
Сестра живет в новом районе. Здесь парнокопытные на каждом шагу. На любой вкус и цвет. Удивительно, каким ветром бабульку сюда занесло.
Чуть ли не носом пишу Демьяну сообщение, мол, жди и не вздумай стареть, а мысленно клянусь, что больше никогда не буду по ночам к холодильнику подходить, успокаивая себя, что тот, кто живет с ведьмами, толстеть не может.
Ну, и где там божий одуван летает?
- Спасибо тебе, дорогая. Помогла старушке. – Вот и он. Сзади шоркает. – Сама бы ну точно не справилась.
- Не за что. – Говорить ей, чтоб обращалась, как-то язык не поворачивается, поэтому просто прощаюсь и снова двигаю к лифту.
- Ой, подожди, подожди. – Женщина наклоняется к сумке и начинает возиться с молнией. – Вот, возьми. Вишневое и без косточек. А то худющая такая.
Протягивает мне банку с вареньем и тянется еще за чем-то.
- Мне не надо. До свидания.
- Чей-то не надо? Бери, говорю. У Петровны варенье такое, крышку облизывать будешь.
- Спасибо, но не надо. – Черт. Где же лифт? Я уже раз двадцать на кнопку нажала. – У меня диабет. Нельзя сладкое.
- А это от диет ваших, – парирует бабуля. – По телевизору говорили. Держи! Родителей угостишь. Ты мне помогла, а я тебя угостила. Так правильно будет.
Подстава.
Как я с этой банкой пойду? В сумку ведь не пролезет.
Гадство.
Лифт.
Ну наконец-то.
- Тебя как зовут хоть?
- Оливка, – говорю и в лифт прыгаю, банку хватая. Мало ли, вдруг она за мной побежит. Второй раз я ее сумки не подниму.
- Как-как? Ох и имена пошли.
- До свидания.
Если еще одну бабулю с сумками на пути встречу, притворюсь мертвой.
Блин, банку-то куда девать?
- Не-е-е. Назвать Оливку трусихой – все равно, что тачку твою – консервной банкой. Мы как-то на змею напоролись. Так мы с Сантой тут же на дерево запрыгнули, а Оливка палкой ее отгоняла.
Это медведь разговаривает или у меня от таскания тяжестей глюки начались?
- Да и убегать она не собиралась. Как только ты позвонил, тут же из дома выскочила. Не знаю, куда она пропала.
Санта!
Что за фигня?
Открываю дверь и тут же хочу ее захлопнуть обратно. Да не получается. Чертовы магниты.
Картина Репина «Приплыли», с моими поправками она будет называться: «Приплыли. Добро пожаловать в Позорляндию».
Чета Ветровых вместе с Мартыновым стоят возле тачки и смотрят на меня.
- Нет, ну нормально? – возмущается медведь, руками размахивая в разные стороны. – Мы ее тут ждем, а она варенье варит.
- Медведь! Не начинай.
- А я начну. Вот возьму и начну. Парня одного оставила. А если бы мы случайно не вышли на улицу?
Случайно?
Не верю я в такие случайности.
Да Санта никогда в жизни не выйдет на улицу в домашних тапочках.
- Все нормально? – спрашивает Демьян, посылая мне таинственные флюиды.
- Да уже не знаю, – пожимаю плечами, банку в руках поправляя. – С тобой мы еще поговорим, сестренка.
- И кажется, разговор будет о-очень серьезным.
В смысле? Что они натворили?
– Пока тебя не было, мы пригласили Демьяна в гости. И он, кстати, согласился. Хоть ты и появилась, мы все же не можем отменить приглашение.
- Не можем, – поддакивает Мишаня, руки на груди скрещивая. – Мы не такие.
- Они тебя заставили согласиться? – обращаюсь к Мартынову и вижу, что он ржет. – Отказывайся. Они не обидчивые.
Это приказ! – Наверно, он это и по взгляду понял.
- Да я с удовольствием.
Чего?
Вот жмотяра.
Небось специально согласился, чтобы меня в ресторан не везти. Или куда мы там планировали поехать.
- Ты знала, что не нам одним попался пирог с перцем?
О, черт. Что они еще ему успели рассказать, пока я с помощью добрых дел карму чистила?
- Так ты куда пропала-то? – не унимается Ветров, чуть ли не прыгая на стуле. – Покажи мне это место, и я тоже схожу.
- От сладкого даже у медведей зубы выпадают. Не рискуй, Мишаня, – отвечаю ему и продолжаю сыр нарезать, который мне в руки сестра вручила. – Санта, завязывай. Я не голодная. И вообще, у Мартынова дела. Ему домой срочно надо.
- Какие дела? Я к тебе ехал. Все дела отменил, – поясняет он и на всякий случай отодвигает от меня стул. – Не стесняйся ты так. Все нормально. Посидим, а потом вместе уедем.
А вот в этом я уже сомневаюсь.
Кажется, я по Гаргамелю соскучилась. По крайней мере, я знаю, что от нее ожидать можно. А здесь как на минном поле. Чуть в сторону – и вляпаешься.
Краем глаза я вижу, как на нас смотрит Санта. Улыбается. Весело ей. Единственное, что оправдывает ее поведение – гормоны. Других оправданий больше нет.
- Да, Оливка. Не стесняйся. - Эх, годы издевательств и подколов над медведем выходят мне боком. – Все свои.
Наклоняюсь к нему, так же продолжая ножом орудовать.
- С огнем играешь, дружочек. Не позорь меня. Мартынов свалит, а я всю жизнь рядом с тобой буду.
- А я его к нам жить позову. Что тогда сделаешь?
Так, стоп!
Они ведь правы.
Чего я стесняюсь-то? Мне это вообще несвойственно.
Это же просто Мартынов, не Том Харди. Совсем не Том Харди.
- Так у нас до сих пор ободок этот хранится.
- Настолько вжилась в роль Микки Мауса?
О чем они?
- Минни. Оливка обожала этот мультфильм, и они со Златой вечно спорили, кто из них больше на нее похож. Миша, принесешь? Там коробка в нижнем ящике.
Моя детская коробка позора?
О-о-о, нет.
Надо срочно заканчивать этот балаган.
- Я буду называть тебя Минни, – шепотом говорит Мартынов, когда сестра выходит из кухни. – Эти родственники мне нравятся. Кажется, я им тоже. Хотел отвезти тебя на свидание, а попал на смотрины. Ты точно не ведьма? А то как-то быстро у нас все завязывается.
