Время расставания - Ревэй Тереза (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
Пьер поцеловал Валентину в щеку, прошептал слова соболезнования и предложил ей кресло. Строгая комната, украшенная лишь двумя полотнами в серых тонах, на которых были изображены крыши Парижа, показалась красавице леденящей душу. На письменном столе банкира не лежало ни единой бумажки, а лишь возвышалась лампа в виде кобры. Очевидно, эта деталь интерьера была призвана озадачить посетителя. Валентина указала на это хозяину кабинета.
— Я люблю удивлять, — промолвил он с улыбкой. — Мне всегда казалось, что банк должен чем-то походить на Чистилище или даже на Рай.
— Глядя на красно-золотой декор ваших коридоров, можно сказать, что он скорее напоминает дом свиданий, — возразила она, и мужчина расхохотался.
Он рассказал Валентине о том, сколь катастрофическим оказалось финансовое положение ее отца. Чтобы расплатиться с долгами, ей придется распродавать имущество, но у нее есть право отказаться от наследства. Сраженная Валентина тотчас подумала о портрете дамы в голубом. Как она может отказаться от него? Разве что принять участие в аукционе и выкупить картину… Она представила секретер отца, комоды, столовое серебро… и все это продается с молотка! На мгновение ее охватил такой стыд, что женщина закрыла глаза.
— Это вы довели моего отца до банкротства! — заявила она. — Я могу призвать вас к ответственности…
— Послушайте, Валентина, ваш отец был банкиром, как и я. И он никогда не следовал моим советам.
Валентина сжала пальцами виски.
— Мне нужно время, я должна все обдумать.
— Разумеется, вам следует посоветоваться с Андре, в следующий раз приходите вместе с ним.
Взбешенная его снисходительным тоном, женщина гордо вскинула подбородок.
— Странно, вы женились на моей лучшей подруге, но каждый раз, когда я вас вижу, я не могу сдержаться и нахожу вас все более невыносимым.
— А я вас все более соблазнительной… — прошептал Пьер.
Валентина резко поднялась и смерила собеседника презрительным взглядом:
— Слушая вас, задаешься вопросом, занимались ли родители вашим воспитанием?
Осознав, что совершил промах, Венелль побледнел.
Валентина покинула банк и вернулась на авеню Мессии. Но она не пробыла дома и двух минут.
«Я больше так не могу!» — внезапно подумала красавица. Она вышла в вестибюль и сняла с вешалки пальто.
— Мама? — раздался детский голосок.
С рисунком в руке к матери подошла Камилла.
— Мне надо уйти, Камилла. Увидимся завтра.
И Валентина захлопнула за собой дверь.
Несколькими минутами позже в помещение вошла Жанна Лисбах, она хотела убедиться, что девочка нашла свою мать. Гувернантка обнаружила Камиллу в самом темном углу вестибюля, малышка мяла в руках свой чудесный рисунок. Жанна взяла девочку за руку и отвела в ее комнату.
— Ваша мама не может уделить вам внимания, Liebling [21]. Вы отдадите ей ваш рисунок позднее. В данный момент она очень занята…
Валентина, закутавшись в манто с лисьим воротником, сидела около окна в бистро на углу улицы Мазарини. Бокал на ее столике был пуст, но посетительницу никто не беспокоил. Взгляды клиентов скользили по ее опущенным плечам, по черному бархатному тюрбану, подчеркивающему белизну гладкого лба. Время от времени она протирала рукой запотевшее оконное стекло. В восемь часов вечера Валентина увидела, что Александр толкнул входную дверь своего дома. Госпожа Фонтеруа расплатилась по счету и пересекла улицу. Сильный шквал ветра ударил ей в лицо. Она подумала, что отныне декабрь навсегда будет для нее месяцем смерти отца и что праздник Рождества, которого она и так ждала с опаской, окажется еще более тягостным.
Валентина поднялась на второй этаж и постучала в неокрашенную дверь. Она знала, что выглядит отвратительно. Тушь потекла с ресниц, губная помада размазалась, но впервые в жизни ей было наплевать на свою внешность. Ее неотступно преследовало видение: отец, лежащий в гробу, а в голове вертелась совершенно абсурдная мысль, что ему, должно быть, очень холодно там, в семейном склепе. Рене Депреля похоронили рядом с супругой, под мраморной плитой, напоминающей о том, что их сын погиб в боях за Францию. В какой-то момент Валентина позавидовала умершим родственникам — они там все вместе, а она осталась совершенно одна.
Александр открыл дверь. Воротник его белой рубашки был расстегнут, мужчина только что умылся, и капли холодной воды сияли в его волосах. Увидев любимую, он посветлел лицом, но затем заметил, что женщина шатается. В испуге Александр подхватил Валентину на руки, захлопнув дверь ногой. Она лязгала зубами. Не говоря ни слова, он снял с гостьи шляпку, пальто, перчатки. Валентина оставалась безучастной ко всему. Молодой грек растирал ее замерзшие руки, целовал белые щеки, безжизненные губы. Она не протестовала, когда он раздел ее, положил на кровать и покрыл поцелуями.
Валентина вслушивалась в ощущения своего тела, которое стало постепенно оттаивать, откликаться на ласковые прикосновения губ и рук любовника. Ее растрогала его нежность, то, что он так бережно обращался с ней, как будто благодарил за то, что она, находясь в таком состоянии, пришла именно к нему.
Она подумала о муже, о шрамах, оставленных войной на его теле, о легких припухлостях на его правом боку, которые она хотела бы стереть, как стирают мел с классной доски. Когда она занималась любовью с Александром, то часто вспоминала Андре, находясь же в объятиях супруга, всегда думала об Александре. Она удивлялась этой двуличности, этой непристойности собственного мышления: Валентина была убеждена, что неверные жены должны, по крайней мере, соблюдать хоть какие-то приличия и не смешивать интимную супружескую жизнь и утехи с любовником.
Она вдыхала запах его кожи, вонзала ногти в его плечи, ее губы раскрывались в беззвучном крике. Женщина полностью отдалась всепоглощающему желанию, сила которого ее пугала. Они одновременно достигли пика наслаждения. Затем он лег рядом с ней. Время от времени их тела сотрясала дрожь, как эхо удовольствия, и они лишь сильнее прижимались друг к другу, переплетая ноги и пытаясь восстановить дыхание.
Александр открыл глаза. Он ощутил даже некоторую гордость, когда увидел, что Валентина успокоилась. Мужчина хотел заговорить, но его любовница приложила пальчик к его губам, а затем исчезла за ширмой, скрывавшей умывальник.
Несколькими минутами позже она уже была одета, лицо припудрено, губы накрашены. Грациозным движением, с крайне серьезным выражением лица, она поправила чулок, и Александр подумал, что никогда не видел ничего более волнующе волшебного, чем эта полоска кожи, проглядывающая между подвязкой и шелком чулка.
Валентина вернулась к постели, где ее любовник, опершись о спинку кровати и прикрыв бедра простыней, курил сигарету.
— Мой отец умер. Он был по уши в долгах. Я вынуждена продать все, что ему принадлежало, чтобы расплатиться с кредиторами.
Она налила себе стакан воды и медленно выпила его, запрокинув голову. Александр не знал, что ответить. Чем она опечалена больше: смертью отца или потерей наследства? В ее голосе слышался скрытый упрек, а это означало, что его любимая в гневе.
У него заныло сердце. Как это сложно — вечно выискивать за маской высокомерной женщины юную девушку, которую можно было узнать лишь по задорному смеху или лукавому взгляду.
Молодой грек вспомнил, как зимним вечером, двумя годами ранее, он, выходя из здания на бульваре Капуцинов, увидел ее — такую уверенную и серьезную. Автомобиль остановился у тротуара. Валентина была за рулем. «Садитесь, я довезу вас», — приказным тоном бросила она. Мужчина не колебался ни секунды. После их встречи на праздновании Рождества он принял неизбежное. В молчании они пересекли Сену.
Она припарковалась недалеко от его дома. Они долго и пристально изучали лица друг друга. Она погладила его рукой по щеке. В мужчине внезапно взыграла гордость, и он схватил красавицу за запястье: «А если я откажусь? Если отправлю вас домой, к семье, к вашему мужу и вашей дочери? Вы не боитесь показаться смешной?» — «Вы хотите меня, а я хочу вас. Так к чему все усложнять?» Ее хладнокровие раздражало, и он впился в ее губы злым поцелуем.
