Полет в Нифльхейм (СИ) - Ливина Евгения (книга жизни .txt) 📗
На следующий день она вместе с Локки уже была дома. Влад встретил ее в аэропорту. Она молчала, а он боялся ее о чем-то спросить, боялся нарушить эту мрачную задумчивость. Он только сообщил, что решил взять отпуск и собирается пару недель поработать над статьями для журналов. Лада проигнорировала эту информацию и он так и не понял, она скорее хочет этого или нет.
Лада придерживалась своего привычного распорядка: ходила на свои уроки три раза в неделю, заезжала в магазин за продуктами, дома готовила, читала или смотрела телевизор. Но все это делалось так, как будто это была вовсе не она, а ее клон или вообще посторонний человек. Она ни в чем не участвовала, она не о чем не задумывалась, жила по инерции и мыслила рефлексами: сон, отдых, работа, еда. Она мало разговаривала с мужем, предпочитая смотреть телевизор, но он замечал, что ее ничто не интересует и она смотрит не на экран, а в пустоту. Она не проронила ни одной слезы, ее лицо было ужасающе спокойно. Влад чувствовал ледяной холод внутри, когда смотрел на нее и эта внутренняя дрожь усугублялась, когда он начинал думать о том, что произошло. Он, конечно, ничего не мог написать. И он просто не хотел никуда выходить. Он ходил целый день по квартире, таская с собой кота и не забывая периодически зайти на кухню, чтобы подкормить его. Ему самому есть не хотелось и то, что готовила Лада часто приходилось выбрасывать нетронутым. Влад, хоть и любил собак, очень привязался к Локки, а кот, по-видимому, полюбил и нового хозяина и вскоре они стали создавать впечатление неразлучного тандема потому, что кот везде медленно следовал за Владом, когда тот его отпускал.
Вскоре Влад заметил, что Лада часто в течение дня прикладывается к бренди, которое хранила в серванте на кухне. Он стал приглядываться к ней. Ее привязанность к алкоголю постепенно возрастала. Она выпивала две рюмки с утра, в таком виде посещала занятия, добавляла за обедом, а вечером позволяла себе расслабиться по полной, выпивая пару стаканов. Через несколько дней, за которые он понял, что ничего не меняется, Влад начал с ней проводить беседу, пытаясь ее заставить отказаться от привычки. Но она каждый раз, когда он подходил к ней с таким разговором, резко обрывала его и отправляла погулять. Она не хотела, чтобы он не маячил у нее перед глазами. Влад начал переживать, что у него не хватает мужества резко прекратить все это. Он не мог убедить ее, она его просто не слушала. Она была душевно сильней. Он пытался прятать бутылки, которые она приносила из супермаркета. Не находя их, Лада заказывала коньяк или виски через Интернет и через пару часов курьеры привозили ей новый заказ. Ее сервант не пустовал, там всегда было пару бутылок с крепким содержимым.
Через неделю наступил кризис. Влад знал, что это неизбежно, но уже ничего не мог предпринять. Он понял, что это должно произойти. Лада сидела с утра на кухне и пила свой коньяк. Сначала она пыталась закусывать салатами, печеньем и лимонами, но когда в холодильнике ничего не осталось, она продолжила пить его просто так. Влад метался по квартире, постоянно забегая к ней и не находил никакой реакции на свои слова. К полудню пустая бутылка уже стояла под столом, а Лада, с трудом моргая потяжелевшими веками, пыталась открыть новую. Влад услышал это, когда стоял в комнате и обдумывал, что делать. Он остановился перед ней, наблюдая, как она дрожащими руками наполняет свой стакан, потом резко выхватил бутылку и в упор посмотрел на нее. Лада ответила ему пристальным взглядом. Прошло несколько секунд, потом в ее лице что-то дрогнуло, мышцы свело, губы искривились, а глаза резко покраснели. Она начала рыдать. Она плакала громко, истерично, в диком реве обнажая белые зубы.
- Ты не смеешь! Отдай мне сюда!
- Я не могу! Ты не должна это делать!
- Кто ты, чтобы указывать мне? Ты понимаешь, что это моя вина? Я погубила Игоря. Из-за меня все это произошло, - слезы бешеным потоком струились по ее лицу, она утирала их кухонным полотенцем и пыталась дотянуться до бутылки, - И из-за тебя тоже. Ты же увез меня! Ты ворвался в мою жизнь. Лучше бы мне тебя никогда не видеть. Откуда ты взялся? Зачем ты испортил мою жизнь? Это ты виноват.
Ее черные глаза лихорадочно блестели в ореоле глубоких красных кругов. Влад слушал ее с замиранием сердца, он знал, что ей надо выговориться.
- Да, это ты виноват. Игоря не вернешь. Я его так любила! Какая же я подлая! Зачем я связалась с тобой? Вся эта связь - грех. На нас с тобой грех. Игорь был хорошим, умным. Он не стоил этой дрянной жизни. А я не стоила его. Я - подлая сучка.
Она снова потянулась за коньяком, но Влад отпустил бутылку. Стекло рассыпалось перед ее ногами, а коричневая жидкость вязкой лужей растеклась под столом.
- Как мне теперь жить? Скажи мне: как мне жить с этим? Скажи! - крикнула она ему.
Влад странно поглядел на нее и упал на колени прямо в эти осколки и разлитый коньяк.
- Я тоже буду жить с этим. Я тоже буду нести это с собой. Это моя вина. Мы нашей любовью сделали больно многим людям - Игорь, моя дочь, жена. Они не были достойны такой участи. Ты и представить себе не можешь, как мне жалко Игоря. Я ведь понимаю, что даже не буду пытать сравняться с ним. Все, что произошло тяжело и неправильно!
Бутылочные осколки хрустели под его коленями, но он не менял положения и, казалось, вообще забыл где и в какой позе находится.
- Мы не сможем ничего исправить, Лада. Игоря не вернешь. Моя дочь вырастит без отца. Но мы же не могли иначе. Я слишком люблю тебя и я не мог тогда остановиться, хоть и знал, что поступаю неправильно. И я бы принес и другие жертвы, чтобы быть с тобой. Меня бы ничто не остановило.
Она, внезапно, поняла насколько он серьезен. Он любил ее до потери рассудка и скорее готов был потерять, что угодно в этой жизни, но не ее.
- Как же мы будем жить? Я виновата перед ним, ты понимаешь?
- Он тебя простил.
- Нет! За такое нельзя простить.
- Я бы тебя простил. Значит, он тоже простил. А он был хорошим парнем, настоящим мужчиной.
Лада обняла его. Когда он поднялся, она увидела что его джинсы порвались и из ран на коленях потекла кровь, но Влад этого даже не заметил. Он пристально смотрел на нее и в первый раз смог выдержать ее взгляд.
После этого тяжелого дня Лада, наконец, смирилась с тем, что произошло. Ей было по-прежнему больно думать о том, что Игоря нет, но она заставляла себя осознать это и не возвращаться к забытью, в которое она хотела впасть. Она не вернулась к беззаботности, теперь она обдумывала все то, что раньше казалось пустяками, а грустный отпечаток на ее лице вскоре сменился философской задумчивостью. Влад тоже не был весел и безразличен. После случившегося он постоянно выглядел утомленно и болезненно и Лада поняла, что все происшедшее оставило свой след и на нем.
На следующий день после объяснений на кухне, они отправились в Тверь к родителям Лады. Они уже так давно и настойчиво звали их к себе, что больше нельзя было откладывать.
Волга еще не покрылась льдом и торопливо несла свои темные, серые воды, пробегая под городскими мостами и заливая пологие берега. Деревья уже облетели, но снег еще не выпал. Это было идеальное время для изучения древней архитектуры по сохранившимся домам девятнадцатого-двадцатого веков. Они выстраивались в ряд и медленно старились под праздными взглядами, привыкших к ним горожан. Низкие трех-четырех этажные строения, за неприглядностью потрескавшейся штукатурки, скрывали красивые барельефы, выступы и узоры, обрамляющие окна или миниатюрные балконы. В одном из таких домов жили родители Лады. У них была трехкомнатная на втором этаже, по соседству на этой же площадке жила Вероника с мужем и недавно родившимся ребенком.
После того, как Лада с мужем перекусили и немного отдохнули, Вера Васильевна отправилась за младшей дочерью. Она должна была познакомиться с Владом, а Лада с племянником. Лада с утра была не в настроении. Она сидела за столом, уныло ковыряя вилкой сырник и запивая черным чаем. У нее было опухшее от слез и выпивки лицо; и эта опухлость делала ее старше и угрюмее. Но она была по-своему хороша даже при всех этих признаках нездоровой жизни. Осознавая ее болезненную непривлекательность, Влад все равно любовался ей. Он сам выглядел так, что сердце сжималось, глядя на эту трагическую гримасу на привлекательном лице. Темные круги почти скрыли его глаза, а светлая кожа стала бледно-желтой, такой же, как у его жены и от этого, казалось, что эта семейная пара подхватила какой-то вирус. Но было что-то особенное в тех взглядах, которыми они обменивались; в них читалась любовь. Любовь, в которую они верили и которую ценили.
