Кольцо - Каммингс Мери (читать книги без .txt) 📗
— И ты становишься безработной? — рассмеялся Ник.
— Да нет, меня берут, я уже договорилась, — махнула рукой Нэнси. — Там же, на студии — ассистентом режиссера. Четыре дня в неделю, но по деньгам получится столько же.
— Если сорвется, не переживай, проживем! — продолжая смеяться, посоветовал он и добавил: — Если у меня нет яхты и виллы в Майами — это еще не значит, что я бедный...
— Да нет, я не про это... Мы просто хотим устроить вечеринку по случаю окончания — и... и я хотела спросить — может быть, можно здесь?
— Где это — здесь? — в первый момент не понял Ник.
— Ну... здесь, у тебя, — смутилась Нэнси.
Первым желанием было отказать. Полный дом незнакомых людей, которые будут смотреть на него и шушукаться между собой... шум, разговоры... любопытные взгляды... он на секунду представил себе это все — и сразу стало тошно. Ну как она сама не понимает?!
Хотя что она должна понимать? Она же смотрит на все с точки зрения нормального здорового человека... И наверняка ей хочется и похвастаться нарядами, и показать, какой у нее дом, и вообще — повеселиться...
— Не у меня... у нас. — Взял ее руку, поцеловал и повторил: — У нас... Когда это будет?
— В следующую субботу... А ты правда не против?
Что Ник не был «за» — это уж точно, но согласился — терпи, а врать не хотелось, поэтому вместо ответа он спросил:
— А народу много будет?
— Человек пятнадцать... ну, еще мужья и жены. — И, неправильно поняв его взгляд (он-то рассчитывал на человек восемь — десять), она пояснила: — Это же не вся съемочная бригада будет — только мы, так сказать «мелкая сошка».
— Ну... прикинь там, что нужно купить и сделать, и скажи Бену.
— Да почти ничего не нужно! Все привезут с собой — кто что. Только лед понадобится и... сейчас тепло, так, наверное, мы на лужайке гриль поставим и будем там все жарить? И еще я миссис Фоллет попрошу торт с безе сделать, в прошлый раз всем очень понравилось. Как ты считаешь?
Господи, да какое ему дело?! Как будто он собирается там присутствовать! Нет уж, обойдутся прекрасно и без него! Лишь бы в кабинет и в мастерскую не совались!
Следующие несколько дней прошли «под знаком» вечеринки. Нэнси с Беном рылись зачем-то в чулане, бегали по десять раз в день на лужайку за дом, прикидывали вслух, хватит ли кабеля (интересно, зачем?!), и Ник видел из окна, как Бен убирал граблями сухие листья и жухлую траву.
Место и правда словно просилось для вечеринки: лужайка была защищена с трех сторон от ветра, на нее имелся выход и с кухни, и из гостиной, и через бассейн; половина ее была покрыта мраморной плиткой — как раз для танцев, — а половина — травой. Да и погода стояла на удивление теплая, прямо весенняя.
У самого же Ника, чем ближе подступало это мероприятие, тем паршивее становилось настроение. Он до сих пор не сказал Нэнси, что принимать участие в вечеринке не будет, — собирался сообщить в последний момент и не знал, как это сделать, чтобы она не обиделась. «Впрочем, — мелькала у него порой трезвая и невеселая мысль, — скорее всего, она вздохнет с облегчением: не придется стыдиться мужа-калеки...»
В четверг вечером Нэнси вернулась домой позже обычного — в двенадцатом часу. Ник уже начал было беспокоиться и собирался позвонить ей на сотовый, когда услышал, как лязгнули ворота гаража, и поехал к двери. Через минуту она вбежала в дом, веселая, возбужденная, как всегда сунулась к нему поцеловать — и Ник сразу, безошибочно почувствовал легкий запах спиртного. И впервые отозвались вдруг болью собственные слова: «...я не буду допытываться...»
Внезапно Нэнси отступила на шаг, вгляделась в его лицо — и, прежде чем он успел понять ее намерения, нагнулась и ткнулась наморщенным носом в его нос. Потерлась носом, как эскимос, и лишь после этого спросила, улыбаясь, но чуть удивленно:
— Ник, ты чего?!
— Ты поздно... (Если не скажет, в чем дело, — он не будет спрашивать... ни в коем случае не будет!..)
— Поздравь меня — мы закончили! Я думала, всего минут на пятнадцать задержусь — Мэрион Креннер, звезда наша, с барского плеча всем ящик шампанского французского кинула! И мы незаметно заболтались...
Он обхватил ее и потянул к себе — вдохнуть теплый свежий запах, омыться веселой легкой энергией... Пусть будет так... Наверное, так и было... Наверняка так и было...
Сказал он ей лишь в последний день — перед дневным отдыхом. Это тоже стало «семейной традицией» — в те дни, когда Нэнси не работала, она проводила это время с ним.
Еще с вечера Нэнси волновалась, глядя на безоблачное небо: «А вдруг пойдет снег?!» (хотя теплая погода должна была, согласно прогнозам, продержаться еще неделю); звонила кому-то: «А салат?.. Картофельный салат!» — а утром умчалась в парикмахерскую и, вернувшись, отказалась от бассейна — «прическа размокнет!». Но в спальню она все-таки пришла.
В одно движение стащила халатик и блаженно вытянулась рядом, сразу скользнув ладонями Нику под мышки — на спину.
— Мур-р! — Покрутила шеей, почувствовав на ней его пальцы. — Забегалась!
Ник осторожно, стараясь не помять эту самую «прическу», почти ничем не отличающуюся от ее обычной небрежно-растрепанной шапочки, потеребил пушистые, пахнущие какими-то парикмахерскими ухищрениями волосы.
— Во сколько у вас там все начнется?
— Часов в пять-шесть.
— Все готово?
Нэнси встрепенулась и встревоженно поглядела на него, словно заново перебирая в памяти, а действительно, все ли готово?!
— Да, вроде все. — Это прозвучало несколько неуверенно...
— А что ты собираешься надеть?
— Не знаю... — заулыбалась она. — Ты мне столько всего надарил! — Поцеловала в щеку, ладошка погладила по спине и ускользнула ниже — в «Зазеркалье». «Определять границу» Нэнси так и не научилась...
— Надень бежевое платье! — посоветовал Ник.
— Это какое?
— Такое, — он покрутил рукой в воздухе, — с рукавами!
Как ни странно, невнятное объяснение было понято сразу, и последовало любопытное:
— А что?
Не отвечая, Ник попытался перегнуться через нее и дотянуться до тумбочки. Не вышло — только навалился сверху, вызвав довольное хихиканье:
— Ты тяжелый!
— Ладно, достань сама — там, в тумбочке, в верхнем ящике. — (Эх, опять не подумал о коробочке! В полиэтиленовом пакетике будет выглядеть несолидно...)
Достала она безошибочно, но Ник сразу выхватил пакетик из рук — он сам покажет! — и высыпал содержимое на подушку между ними. Расправил пальцем комплект: ожерелье и пару широких, больше полудюйма, браслетов из лазурита. Вообще-то Ник планировал это к ее дню рождения, но раз уж так вышло...
— Это тебе. По случаю окончания вашего сериала.
— Ух ты-ы! Шика-арный! — Она осторожно приподняла браслет на ладони, словно взвешивая, покрутила, погладила камень пальцем.
Ник раньше никогда не имел дела с золотом. Да и вообще до знакомства с Нэнси не делал женских украшений. Но получилось действительно неплохо: выгнутые, плотно прилегающие к руке каменные звенья в ажурной оправе и ожерелье из похожих звеньев, с овальной большой подвеской посередине. В центре подвески, прямо в камень, был врезан золотой стилизованный бычок (как ни смешно, самое сложное — Ник перебрал чуть ли не сотню вариантов, пока не остановился на этом).
— Это афганский лазурит, — начал объяснять он. — Видишь золотистые прожилочки?! Считается, что непрозрачные камни лучше гладко обделывать — а я огранил... и вроде неплохо получилось. Оправа из серебра, но позолоченная. — (Знала бы она, как он намучился с этим золочением!) — А бык — это потому, что ты по зодиаку Телец. Надень... прямо сейчас!
Нэнси без колебаний выскользнула из-под одеяла, села, поджав под себя ноги, и надела ожерелье. Выпрямилась, вскинув голову.
— Ну как?
Обнаженная женщина в драгоценностях... прямо хоть картину пиши... Но смотрелась она действительно великолепно — на тронутой загаром коже золото, казалось, засияло еще ярче, подчеркивая темный блеск камня. И лицо было восторженное, с сияющей улыбкой.
