Дежа вю - Туманова Юлия (электронная книга .txt) 📗

Ему очень хотелось повернуть время вспять. Вернуться на полчаса назад, и вместо этого кафе, бывшей совковой столовки, пойти обедать в ресторан на другом конце города. А лучше на другом конце Вселенной, чтобы уж наверняка исключить встречу с Алькой. А ведь когда-то он так мечтал встретиться с ней, даже предпринимал хитроумные попытки… Не получалось. Вероятно, кто-то многомудрый и всемогущий, тот, кто управлял его жизнью и вообще всем на свете, решил, что встречаться им незачем.

А теперь?

Надо было поговорить с ней, подумал Олег с горечью.

Поговорить нормально, по-человечески, не спеша и ни в чем не упрекая, — сейчас это казалось возможным. В конце концов, какая разница, что было там, позади?

Все, что ему хотелось узнать — как она живет сейчас.

Пьет ли по-прежнему в завтрак, обед и ужин свой обожаемый чай со зверобоем? Грызет ли ногти, серьезно о чем-то задумавшись? Хохочет ли от щекотки? …Какая ерунда все это!

Он остановился у ларька, купил сигарет, тут же выкурил пару штук, быстро затягиваясь и щурясь от дыма. Глаза слезились. Он подцепил верхушку сугроба и с остервенением потер колким снегом лицо.

Какие еще варианты?

Можно немедленно вернуться к Маше и забыться в разговорах, легких, случайных прикосновениях, чувственных взглядах, поцелуях.

Но почему у него не получается полюбить всей душой, привязаться по-настоящему, прекратить это созерцание и отстраненный беспрестанный анализ женских капризов, движений, фраз, грусти, улыбок? Боже, он так давно привык к собственному ледяному спокойствию.

И что осталось от него, стоило ему увидеть эти глаза?

Усталые, совсем чужие теперь глаза взрослой Альки.

…Сестра — Вероника — была младше на несколько лет, и коверкала ее имя, из «Вали» превратив в «Алю». Это объяснение Морозов впервые услышал спустя несколько дней после знакомства, но всю жизнь называл ее именно так: Алька.

Да какую к черту всю жизнь?!

Они были знакомы всего два года. Чуть больше. Это ничто, мелочишка, капля в море. И дело тут не в них — оба они ни при чем. И прошлые чувства их тоже мало что значат. Та давняя и — чего уж там! — короткая история любви помнится только из-за того, что обильно была приправлена грязью, потом и кровью. Вполне житейскими, но страшными, крепко врезавшимися в память деталями. Вот ими, будто клешнями, вцепилась давнишняя боль в плоть, прокралась в душу.

Трудно придумать объяснение лучше.

Олег похвалил себя мысленно за эти аккуратно выстроенные доводы. Приняв их, можно существовать дальше. Даже попробовать отдышаться — впервые после встречи.

Он огляделся вдруг растерянно, осознав, что все это время шел наугад. Вокруг шумел вокзал, гудели электрички, змеились очереди у касс, и было странно, что он не услышал раньше гула вечерней толпы и стука колес.

По логике вещей, стоило развернуться, еще немного пострадать по дороге назад, потом найти Машу и провести вечер в театре, а ночь — в женских объятиях.

Вместо этого Морозов сел в электричку до Бердска — там, на окраине, у берега крошечного моря ждал его дом, одинокий дом одинокого человека.

Он трясся на жестком сиденье, смотрел в окно, где сгустились ранние зимние сумерки, и думал, что таких идиотов, как он, еще не видывал свет.

А когда опустошенный, полностью разбитый, он вывалился на перрон, его взгляд больно обожгла высокая фигура у края платформы, в самой гуще толпы.

— Алька! — заорал Морозов, не задумавшись ни на секунду.

Хватит! Он молчал слишком долго. Он все сейчас расскажет ей, и вдвоем они обязательно разберутся, поймут, осознают, простят себе и друг другу.

Он сорвался с места, ослепленный надеждой.

Она не оборачивалась, людское болото затягивало ее все глубже, и Олег внезапно потерял ее из вида, и заметался из стороны в сторону.

Уже не казалось, а стало совершенно очевидным, что самое важное — увидеть ее еще раз. Хотя бы раз. Хотя бы увидеть.

…Тина, зажатая толпой пассажиров, очутилась в электричке. Почему-то на мгновение ей почудилось, будто она ошиблась маршрутом, потерялась и теперь никогда не выберется отсюда. Это было так страшно, что она едва сдержалась, чтобы не развернуться, не побежать обратно, в полном отчаянии распихивая народ. Она зажала ладонью вопль. Справилась…

Олег попятился от платформы.