Позови меня, любовь - Райли Юджиния (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Когда официант удалился, Белла удивленно воззрилась на Лефевра:
— Боже мой, Жак, зачем вы заказали так много?
Этим же можно целую армию накормить!
Он взял ее руку в свою и заглянул ей в глаза.
— Ma belle, я намерен доставить тебе как можно больше удовольствия. Хочу, чтобы ты отведала самые изысканные блюда. Пусть это будет пиршество вкуса. Поскольку ты новичок в наших краях, не все наши блюда могут тебе понравиться. — Он закончил задумчиво: — Когда я с женщиной, я обычно трепетно забочусь о том, чтобы она была удовлетворена… во всех отношениях!
Белла искоса насмешливо посмотрела на него.
— А как насчет очереди?
— Очереди? — озадаченно повторил Жак.
— Очередь девиц, готовых броситься вам на шею!
— Жак рассмеялся.
У столика возник Пьер с корзинкой разных сортов хлеба и с блюдечком картофельного суфле. Он налил в бокал Жака белого вина — на пробу. Лефевр вдохнул аромат из бокала, отведал глоток вина и одобрительно кивнул. Наполнив бокалы Жака и Беллы, официант удалился.
Тенор поднял бокал и произнес торжественно; — За нас. — За нас? — фыркнула Белла.
— Ma cherie, ведь ты же сегодня моя гостья. Будь поласковей.
Подавив желание возмущенно закатить глаза, девушка смиренно чокнулась с Жаком.
— За нас!
Отметив победный блеск в его глазах, она взяла ложечку нежнейшего суфле и положила его в рот. — Божественный вкус! — воскликнула Белла.
— Ты права. Отведай хлеба. «У Антуана» пекут особенный, бесподобный хлеб.
— Я знаю.
Он нахмурился.
— Ты уже бывала здесь? А я-то воображал, что ты впервые приехала в наш город.
Белла проворно исправила свою невольную оговорку.
— Жак, — сказала она кокетливо, — по одному запаху этих французских булок можно понять, насколько они хороши!
Он ухмыльнулся и, успокоенный, положил ей еще. — Ешь.
— А теперь расскажите о себе, Жак, — попросила Белла. — Вы из музыкальной семьи?
— Не совсем, — ответил он. — Музыкой занималась только моя бабушка.
— Да ну?
Лицо Жака гордо засияло, когда он заговорил о бабушке.
— Я обязательно покажу тебе рояль, который она мне оставила. Бесподобный инструмент!
— Я бы с удовольствием взглянула на него когда-нибудь.
— Непременно взглянешь, — проговорил он с нахальным блеском в глазах. — Маленьким я засыпал под тихие звуки колыбельных песен, которые бабушка пела мне, играя на рояле. Ее голос… — Он сделал паузу и поцеловал себе кончики пальцев. — Это был божественный голос! Я думаю, ангелы сейчас заслушиваются ее серенадами!
Белла вспомнила о своей бабушке, и в ней всколыхнулось горестное чувство разлуки.
— Я понимаю, как вам должно не хватать любимой бабушки… Ваша семья жила в Новом Орлеане?
Да, Отец владел несколькими складами для хранения хлопка и играл на бирже, А мать была очень занятой светской дамой, Родители пытались воспитать меня на традиционный креольский манер — сделать из меня джентльмена, богача. Но у меня с раннего детства была страсть к музыке. Пока другие мальчишки занимались с преподавателями фехтованием и верховой ездой, я прилежно учился петь и играть на рояле. Пятилетним мальчишкой я настоял на том, чтобы меня еженедельно водили в оперу. Оглядываясь на свое детство, я могу сказать, что большую его часть я провел в закрытой ложе своих родителей во Французской опере. Я слышал, как Аделина Патти пела дуэт с Николини. Был и на концерте прославленной Лиллиан Нордика — она первое американское сопрано, чей талант признали даже привередливые европейские критики. Я ревел в три ручья на премьере «Силы судьбы» и мечтал, что в один прекрасный день сам начну петь и стану знаменитым тенором.
Такое благородно-мечтательное и восторженное выражение лица у него было впервые. Белла была приятно поражена и удивлена.
— Вы и впрямь обожаете оперу, — сказала она. — И сколько вам было, когда вы решили покорить публику?
— Когда состоялась премьера «Силы судьбы»? Мне было пятнадцать. То есть тринадцать лет назад. Моя страсть к опере не стала меньше.
— Сейчас вам двадцать восемь. Всего лишь двадцать восемь… — пробормотала она.-»Боже, каким молодым ему суждено умереть!» — подумала Белла.
— Вы неплохо учили арифметику в школе, юная леди.
Белла скорчила гримаску и продолжала свой допрос:
— Ваши родители по-прежнему живут в Новом Орлеане?
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, здешний чрезмерно влажный климат вредно сказывался на здоровье отца. Поэтому несколько месяцев назад они с матерью переехали в Нью-Мексико, где еще раньше поселилась на ранчо мужа моя сестра. — Жак вздохнул. — Я скучаю по родителям. Временами друзья и подруги мамы приглашают меня то на именины, то на официальный бал. Но это уже не то. Впрочем, я здесь посещаю достаточно светских сборищ. С другой стороны, отсутствие родителей дает мне больше… ну, скажем, больше свободы.
Белла удивилась:
— Взрослый мужчина вроде вас боится, что мамочка отчитает его за шумные приключения с хористками?
Жак расхохотался.
— Ну, думаю, мне лучше не комментировать твое замечание.
— Я тоже так думаю.
Оба замолчали — появился Пьер с черепаховым супом. Когда официант отошел, Жак спросил:
— А как тебе сегодняшняя репетиция? Понравилось?.
Отведав первую ложку черепахового супа, сдобренного чесноком, лавровым листом, тимьяном и гвоздикой, Белла небрежно произнесла:
— Репетиция как репетиция.
Ее слова заметно огорчили Лефевра. Он слегка нахмурился.
— Ты намерена остаться в труппе?
— Зачем вам знать? — дразнящим тоном сказала она. — Боитесь, что я улизну прежде, чем вы запишете меня в список своих побед?
Ложка Жака застыла на полпути ко рту. Однако слова девушки нисколько не уязвили его.
— Я взял за принцип знакомиться с каждой новенькой, которая поступает в хор. Что-то вроде эксперимента.
— Эксперимента?
Он кивнул, отправил ложку супа в рот и внимательно посмотрел Белле в глаза.
— Видишь ли, ma cherie, я ищу идеальную женщину, с которой я мог бы связать свою судьбу… в том числе и свою оперную судьбу. Она должна любить театр и работать в нем. И этой женщиной можешь оказаться ты.
Девушка поперхнулась вином.
— О, Жак, только не надо дурить мне голову этой мурой!
Он растерянно заморгал.
— My… мурой? Что такое мура?
— Я не желаю, мистер Лефевр, участвовать в ваших экспериментах, — отрезала Белла.
Нисколько не смущенный, Жак отпил вина из своего бокала и произнес с придыханием:
— Стало быть, к тебе надобно искать другой подход.
— — И вот еще что. Я имела несчастье видеть вас во время ваших поисков. — Тут ее голос задрожал от негодования. — Ясно, что ваши намерения далеки от чистых. Вы заняты банальным делом — пытаетесь совратить каждую встречную.
— Это не так! — запротестовал он. — Обычно мне достаточно одного поцелуя, чтобы понять — она это или не она.
— Только не говорите, что все ограничивается поцелуем!
— Да, поцелуем все не ограничивается, — простодушно кивнул Жак. Он наклонился в ее сторону и многозначительно сказал: — И уж точно, с тобой, Белла, одного поцелуя будет мало. Ты такая восхитительная, что у меня никогда не возникнет желания остановиться — никогда.
Щеки Беллы горели, сердце забилось сильнее. Она пыталась строго взглянуть на Жака, но его горящие глаза растапливали всю ее решимость.
— Опять я тебя немного пугаю, не так ли? — спросил он, глядя на нее почти сочувственно. — Я такой. Ничего с собой поделать не могу.
— Вам нравится пугать меня? — тихо вздохнула она.
— Нет. Однако я рад, что ты такая неприступная. В наш распущенный век у большинства девушек ни стыда, ни совести. Курят, пьют висни, как мужчины, а порой донимают меня нудными лекциями о необходимости предоставить женщинам избирательные права — полнейший бред! Белла от удивления приоткрыла рот.
— Да вы, оказывается, исповедуете мужской шовинизм!
— Что значит шовинизм? — спросил Жак, в отчаянии от очередного незнакомого слова.
