Райский берег - Морган Мелани (электронные книги бесплатно .txt) 📗
А потом началось самое ужасное. Она совсем раскисла, стала о нем беспокоиться. Прибежала посреди ночи на пляж, чтобы убедиться: с ним все в порядке. Он обо всем догадался и поцеловал ее. Она же, вместо того чтобы дать ему пощечину, страстно отвечала поцелуем на поцелуй.
Забыв, что они соперники, что между ними схватка и ставки в этой игре слишком велики.
Что он задумал? Зачем ему все это?
Она не знала. А знала лишь одно: ей нужно, чтобы он был рядом, когда она войдет в гробницу, в это царство неизведанного.
Брайан будто читал ее мысли.
— Доверься мне, Пат, больше я тебя ни о чем не прошу. Ты же можешь просить меня о чем угодно.
Птицы перестали радостно щебетать вокруг, ожидая ее ответа.
Надо стоять до конца. Еще совсем недавно она была самодостаточна, автономна. Ей никто не был нужен.
Патрисия взглянула на чудище у входа. Какой ужас!
Но она не отступит, пройдет до конца и это испытание. Ни гробнице, ни Брайану не удастся ее запугать.
— Ты пойдешь со мной? — неожиданно для самой себя спросила она тихим шепотом.
— Дай руку. — Он протянул ей свою широкую ладонь.
Поколебавшись, Патрисия вложила в нее свою руку.
Он сжал ее и сказал:
— Все обойдется. Если, конечно, мы не будем пыхтеть как паровоз.
— Как паровоз?.. — повторила она, словно не понимая, что он ее имеет в виду.
Он крепче сжал ее руку.
— Готова?
А ведь правда: готова ли она?
К чему? К тому, чтобы сделать шаг в неизведанное.
Готова ли пойти на риск?
Патрисия тяжело вздохнула.
— Готова, — произнесла она.
Они подошли к входу. Вошли внутрь. Патрисия повернулась к Брайану и спросила:
— О чем угодно?
— Что? — не понял он.
— Ты сказал: проси о чем угодно. — Патрисия включила фонарик. Его луч пробежал по каменному полу и остановился на каком-то изображении на противоположной стене. — Ты и впрямь к этому готов?
А Брайан-то думал, что она его и не слушает, что гробница интересует ее гораздо больше, чем то, о чем он ей говорит.
Оказывается, она слышала каждое слово.
— А ты? — спросил он.
Патрисия помолчала. Задумавшись, она покрутила фонарик, чтобы осветить всю каменную стену. Перед ними предстала скульптура: на великолепном троне, украшенном драгоценными камнями, сидит великолепная женщина с распущенными волосами, мягко струящимися по плечам и обнаженной груди. Голову ее венчает диадема, на запястьях и лодыжках браслеты, на шее в несколько рядов ожерелье.
— Все так и есть, — прошептала Патрисия.
— Как же иначе?
— Я посчитала, что Топану лжет и никакой гробницы Нусанти-Хо не существует. И не было даже такой женщины. Он просто раздул эту историю для рекламы. Как-никак, он же министр туризма. Я думала, что они обнаружили какие-то развалины, сделали вид, что нашли там драгоценности, необычные ткани и все прочее, а на самом деле это подделка.
После чего Топану отправил мне телеграмму, чтобы я приехала, взглянула на фотографии и в наивном угаре раздула вокруг этого дела шумиху. Но, оказывается, гробница существует на самом деле.
— Невероятно. — Брайан был поражен, но вовсе не тем, что сказала Патрисия. Он приблизился к статуе и осторожно коснулся лица Нусанти-Хо. — Похожа на тебя, Пат. — Она повернулась к нему. — Стоит тебе распустить волосы, надеть на себя эту корону — и вас друг от друга не отличить. — Профиль Патрисии светился, будто золотой, от луча фонарика. Брайан коснулся рукой ее шеи. — Надеть на тебя бриллианты и изумруды, украсить руки золотыми браслетами…
Она сглотнула.
— Не говори ерунды. Я совсем на нее не похожа.
— Да ты — вылитая она! — Он нежно обхватил ее лицо руками и закрыл глаза. — Такие же брови. — Он потрогал их. — Носик. — Он провел по нему кончиком большого пальца. — Губы. — Ему не нужно видеть ее губы, он знает их до последней детали. Знает, какими они были перед самым поцелуем. И какими стали во время поцелуя, доставившего ему столько блаженства.
Зачем смотреть, если он и так все помнит? Эту вдруг появившуюся робкую улыбку, огонь в глазах, подсказавший ему: ей хочется того же, чего желает он сам. И, наконец, сам поцелуй. — Ты такая же, как она, — повторил он.
Патрисия отстранилась от него.
— Ничего подобного. Просто тебе кажется, что у меня слишком большой нос.
Брайан открыл глаза.
— Разве я сказал «нос»? Я сказал «носик».
Если бы я считал, что у тебя не нос, а носище, я нашел бы слова, чтобы ясно выразить свою мысль. У тебя очень красивый носик, и, если хочешь знать, он отлично дополняет и без того красивое лицо. Твое лицо. — Не давая ей и слова вставить, он наклонился, снял резинку, державшую пучок у нее на голове, и сказал: Стой спокойно. Пожалуйста! Позволь мне хотя бы это. А потом я сниму вас обеих, тебя и Нусанти-Хо. И ты собственными глазами увидишь сходство. — Он осторожно принялся высвобождать ее волосы. — Так ты о чем-то хотела спросить меня, Пат? Или попросить?
Патрисия не шевелилась. Медленно, очень осторожно он вынул из пучка одну прядку волос, затем еще одну. Он едва дышал.
Она тоже затаила дыхание.
— Спросить, — наконец сказала она. — Ты сказал, что спрашивать можно о чем угодно.
Но это личный вопрос. Глубоко личный.
Они едва касались друг друга. Он случайно провел ладонью по ее груди и ощутил: ее соски напряглись под шелковой рубашкой, словно умоляя его коснуться их.
Но Брайан не откликнулся на этот зов. Он продолжал трудиться над ее волосами.
— Спрашивай. Спрашивай о чем угодно.
— Я… Мне… нужно знать… Ты любил когда-нибудь?
Этого вопроса Брайан не ожидал.
— А что значит «любить»?
— Я знала, что ты не захочешь отвечать.
Он дотронулся до ее запястья, повернул фонарик, который она по-прежнему сжимала в руке, и осветил корону, венчавшую голову Нусанти-Хо. Несколько секунд он молча смотрел на нее, не в силах и слова вымолвить от восхищения.
— Вот что они перевезли в музей! — сказал он. — Эти люди положили в могилу принадлежащие ей драгоценности. И корону.
— Наверное. — В ее голосе слышалось раздражение.
— А Топану не упоминал про скульптуру?
— Ты что? Неужели он сказал бы? Нет, он вовсе не глуп! Обмолвись он об этом хоть словом, я тут же бросилась бы разыскивать гробницу. Или у тебя есть другие соображения на этот счет? Ты считаешь, что он хотел удержать меня по какой-то другой причине?
В темноте она не могла иронично улыбнуться, не могла махнуть рукой, делая вид, что все в порядке. Брайан понял: она сердится из-за того, что он не ответил на ее вопрос. Сердится даже не на него, а на себя. За то, что поверила, что может спросить у него о чем угодно.
— Один раз я думал, что влюблен, — медленно произнес он.
Патрисия затаила дыхание.
— Мне казалось, это настоящая любовь. Но я ошибся.
— Что произошло?
— Ничего. Месяца три мы были вместе. В один прекрасный день она поцеловала меня в щеку и заявила, что между нами все кончено. И ушла.
— И ты не умолял ее остаться? Не предлагал жениться на ней? — Патрисия поспешила задать этот вопрос, будто боялась, что еще секунда — и ей не хватит смелости спросить.
Брайан невольно улыбнулся. Сам виноват. Заявил: спрашивай о чем угодно. Вот она и спрашивает.
— Да, я хотел, чтобы она осталась. И я действительно просил ее стать моей женой.
— Она была беременна?
— Нет. Вернее, тогда я этого не знал. Я узнал обо всем уже через несколько лет. Когда понял: это была не любовь. То, что я испытывал к ней… это была страсть. А она… Она тоже не любила меня.
Патрисия смотрела на него во все глаза и молчала, боясь пошевелиться.
Брайан получил ответ на вопрос, который его мучил. Он думал: смогу ли я раскрыть душу перед другим человеком? Смогу ли поведать о том, что меня гложет?
Ему это удалось. Патрисия окутала его невидимым, но таким сильным теплом своего сердца, и он понял, что может довериться ей.
— Стать моей женой я попросил ее тогда, когда пришел в особняк, где она жила. И увидел ее в саду. Ее и шестилетнего паренька, с которым она играла. Своего сына.
