Другое утро - Макарова Людмила (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
Нужно было придумать что-либо правдоподобное, ну там, что мама сегодня приедет и будет под дверью сидеть, и выскочить из машины у ближайшего метро. Тогда никто не будет зубоскалить, напротив, и Петрович, и водитель все поймут и молча посочувствуют шефу, бывает, дескать, срывается рыбешка с крючка, от мужских проблем никто не застрахован. Даже Аксенов. Это ее и остановило. Она почему-то не могла допустить, чтобы этому, по сути дела, постороннему ей человеку, если не считать единственной бездарной ночи, сочувствовали его же подчиненные. Так она и просидела всю дорогу, умудрившись на мягком сиденье вытянуться в струнку.
Аксенов тоже не шелохнулся. И не сказал ей ни слова. Только пару раз попытался разрядить обстановку, спрашивал у Петровича о всякой ерунде – природе да погоде.
Но Петрович вопреки Ириным опасениям зубоскалить был не настроен, отвечал односложно, не поворачивая головы.
Видимо, думал о чем-то своем. Так и проехали сорок минут до аэропорта в напряженном молчании, вглядываясь в скучный пейзаж за окном.
– Сергей, выйдем на минутку, дело есть, – строго сказал Петрович водителю, и парень нехотя полез под дождь. Они остались в машине вдвоем, и хотя Ира прекрасно понимала, что стекла затенены и снаружи их не видно, от ощущения, что их рассматривают как под микроскопом, отделаться не могла. Она-то прекрасно видела, как водитель ежится под холодным ночным дождиком и не отводит от машины взгляд. Аксенов по-прежнему молчал и не шевелился. В темноте салона она уловила знакомое еще по тому давнему разговору в сибирской гостинице характерное выражение его лица, с затвердевшими скулами и поджатыми губами.
– Александр Николаевич, вы, наверное, хотели мне что-нибудь сказать, раз потащили в такую даль, так говорите, а то времени мало, ваш вылет в двадцать три ноль пять.
Аксенов по-прежнему молчал и смотрел мимо нее, Ира не на шутку разозлилась. Поглядите, пожалуйста, какая важная и ценная личность! За два дня он не нашел пяти минут, чтобы позвонить, и разговаривать с ней он может только под бдительным оком охранника, ни на секунду не задумываясь, каково это ей. И Иру понесло:
– А… Я, кажется, догадываюсь. Вы хотели сказать, что всегда мечтали о такой, как я, даже во сне видели, но встретили только сейчас и мой образ всецело завладел вашими мыслями и чувствами. Еще вы хотели сказать, что та ночь, когда мы беседовали при луне, запомнилась вам на всю жизнь, а ту ночь, когда мы провалились в яму, вы будете помнить и на том свете. Вы хотели сказать, что я – единственная и неповторимая и до сего момента вы не знали, что такое любовь. Да, чуть не забыла. Еще вы хотели сказать, что с женой у вас уже давно нет ничего общего и вы забыли, когда последний раз ночевали вместе. Не тушуйтесь, Александр Николаевич, это же самая старая песня о главном, не вы первый ее поете, не вы последний.
Пока она с выражением читала свою тираду, Аксенов смотрел на нее вначале удивленно, словно не понимая, о ком это она, потом с испугом, словно подозревая ее в сумасшествии, и в конце концов с досадой. Ага, значит, задело! Ничего, ему это полезно! А то пользуется своей неотразимой харизматичностью, а сам… А сам быстренько кончает свое дело и засыпает, не сказав ни слова!
– Молодец! – переняв ее издевательский тон, похвалил Аксенов, и его скулы затвердели до предела, как показалось Ире, до боли. – Хорошо сказала, я бы так не смог.
– Еще бы! – не сдавалась Ира, стараясь не смотреть ему в глаза. – Ведь вы имеете дело не с кем-нибудь, а с популярной детской писательницей-сказочницей…
Договорить она не успела, потому что Аксенов точным и резким движением откинул ее на спинку сиденья и закрыл поцелуем рот. В одну секунду Ире расхотелось ерничать, потому что безошибочным женским чутьем она поняла, как непросто ему – медлительному и давно отвыкшему от такого рода юношеских штучек сорокапятилетнему мужику – далось это резкое и точное движение.
Она поняла, что в ее шутливой тираде была не доля правды, а самая настоящая правда и, возможно, даже не вся.
Она поняла, что сейчас он не хочет никуда уезжать и сейчас самое время сидеть им не в бездушном автомобиле, а в теплой уютной постели, в плотно зашторенной комнате и, не замечая времени, обследовать друг друга по клеточкам и говорить, говорить, говорить… Она подняла руку, чтобы обнять его за шею и взъерошить на затылке волосы – вечный жест, означающий «Я тебя принимаю» на женском языке любви. Но в окошко громко постучали, и она вздрогнула от неожиданности, опустила руку, высвободила губы.
– Саш, тебе пора.
– Скажи еще, – потребовал он, отпустив ее и поправляя галстук.
– Что? Что тебе пора? – развеселилась она.
– Нет, скажи «Саш», ты меня еще ни разу так не называла. Ты все время старалась никак меня не называть или добивала своим «Александр Николаевич». Скажи: «Саш, Сашка, Санька, Шурик» – как тебе больше нравится.
В окошко снова постучали, и Ира честно призналась:
– Не могу. Не скажу.
– Скажешь, – твердо пообещал Аксенов и резко захлопнул за собой дверцу.
«Дурачок, – подумала она, улыбаясь в пустоту самодовольной счастливой улыбкой. – Дурачок, ты даже не представляешь, сколько всего я тебе еще наговорю!»
Обратно машину вел Петрович. Сергей, оказывается, летел с Аксеновым, и Ира всю дорогу думала о том, что парень промок до нитки и может заболеть. Даже хотела сказать об этом Петровичу, но мудро решила не вмешиваться в чужие дела. Хватает своих. Когда она заходила в свой подъезд, Петрович тронул ее за рукав и сказал:
– Ты, дочка, это… Осторожней. Особо с подружками не болтай. Я, гляжу, так дело пойдет, скоро и ты ко мне в подопечные попадешь.
– Не беспокойтесь, не попаду. Спокойной ночи! – невежливо отрезала Ира и услышала, как охранник вздохнул ей вслед:
– Да… Дела…
Но не успела она подняться на второй этаж, как Петрович снова ее догнал:
– Ирина Сергеевна, телефончик-то домашний дайте, а то он небось забыл спросить, будет меня дергать.
– Забыл, значит, ему не надо, – уже напрямую сгрубила Ира.
– Тьфу ты! – разозлился Петрович – Детский сад тут развели, а я – крайний. – И с невероятной для его плотной комплекции прыткостью спустился вниз.
***
Через два часа Ира, запихивавшая в рот очередной кусок «Докторской» и неизвестно зачем пялившаяся в телевизор, вместо того чтобы идти в ванную и ложиться спать, услышала телефонный звонок. Она ожидала, что это Максим или Ленка, но никак не Аксенов. Ведь он так и не взял у нее номер телефона.
– Привет. Я уже приземлился, – сказал Аксенов.
– Привет. А я уже сплю, ты меня разбудил. И если ты будешь за мной шпионить, добывая неизвестно как мой телефон, то я… То я… – Пока она придумывала, чем она может Аксенову сильно досадить, он перебил:
– Перестань. Никто за тобой не шпионил, а телефон Петрович узнал по адресу.
– Не правда, он не знает номера моей квартиры! – обрадовалась Ира своей сообразительности.
– Он высчитал номер, посмотрев, в каком окне загорелся свет. Вот и все! – засмеялся Аксенов.
– Ну и что? Все равно шпионство. Мог бы сам спросить.
– Забыл.
– В следующий раз не забывай.
– В следующий раз ты мне напомни, чтоб не забыл, – совсем обнаглел он и дал отбой.
Ира послушала короткие гудки, нажала на рычаг и, прекрасно зная, что уже три часа ночи, набрала Ленкин номер. Терпеть до утра не было никаких сил.
– Алло… – Ленка, что вполне естественно, была спросонья и плохо соображала, но Ира быстренько привела ее в чувство:
– Лен, я, кажется, влюбилась.
– Ага, и на тебя, значит, действует! – бодро откликнулась Ленка. В кого влюбилась подруга, Ленке объяснять не потребовалось.
– Что действует? – Для самой Иры ее свалившаяся как снег на голову влюбленность была совсем неочевидна и объяснима разве что дурацким собственным пластилиновым характером, из которого каждый мало-мальски заинтересованный мужик что хочет, то и лепит.
