Школа обольщения - Крэнц Джудит (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Однако Хэнк Леви был не таким простачком и не настолько загружен, чтобы постоянно позволять Спайдеру делать снимки по заказам журналов. Если кому-то предстояло поехать на Виргинские острова и снять там три модели в монокини образца будущего года, а затем трахнуть их прямо на пляже, где негры играют на своих стальных бочках, это, конечно, был Хэнк. Не то чтобы у него было очень много подобной работы. Когда-то в своей карьере он приближался к тому, чтобы фотографировать заезд, но потом его чаще приглашали снимать коллекции вязаной одежды от «Кимберли» на пароме Статен-Айленда или спортивные костюмы «Уайт Стэг» в теннисном клубе Вестсайда. Однако эти работы делались для «Вог», а там под фотографией печатают фамилию. Он проигрывал в заработках, но престиж был важнее. Хэнк оставлял Спайдеру только маловажную рекламу часов, ботинок или кремов для обесцвечивания волос на теле, и то не слишком часто — только тогда, когда заказы поступали от небольших рекламных агентств и он был уверен, что хозяева не пришлют для наблюдения за съемкой своих людей из художественных отделов. Спайдер трудился на периферии интересов и амбиций бизнеса Хэнка Леви, и весь доход от подобных видов работы уходил у него на арендную плату.
В данный момент Спайдер работал над рекламой средства для укрепления ногтей, выпускаемого компанией по производству шнурков для обуви. Модель, долженствовавшая воплотить в себе дух романтического Юга, была молода, неопытна и скованна, облаченная в кринолин и кружевной корсаж. Спайдер взирал на неуклюжую девушку с искренним одобрением:
— Идеально! Милая, ты идеальна! Наконец-то мы нашли того, кто видит свою роль. Я о тебе, крошка, — ты именно такая маленькая гордая задира, из-за которых ребята в старой Виргинии теряли голову. Как жаль, что ты не вовремя родилась, чтобы сыграть роль Скарлетт О'Хара. Боже мой, разве эта девушка не бесподобна?! Чуть правее, крошка… Держу пари, не найдется такого мужчины, который отказался бы заглянуть под этот кринолин… Постарайся выглядеть отрешенной, детка, не забывай, что ты красавица-плантаторша, за которую они шли воевать. Великолепно! Все идет прекрасно… наклонись немного влево. Нет, это право, милая… Боже, какое наслаждение работать со свежим лицом! О-о, ты умна, крошка… Это лучше, чем машина времени… можешь называть меня Эшли или Рэтт — кого ты предпочитаешь, — потому что, если девушка так красива, как ты, у нее всегда есть кто-то на примете. Давай, моя сдобная пышечка Скарлетт, попробуем сесть на эти садовые качели… Чудесно!
И вот уже хихикающая девушка, прожившая всю жизнь в Нью-Джерси, верит каждому его слову, потому что, стоит ей только заметить, как вздулись штаны у Спайдера, — а это невозможно не заметить, — как она понимает, что и вправду божественна. И, сознавая это, она и вправду становится божественной, причем в девять раз быстрее, чем Спайдер успевает сказать: «Оближи губы, куколка, и улыбнись мне так же еще раз».
Именно эта разница между тем, как выглядит модель у занудного фотографа, бросившего ей дежурное «Чудесно, просто чудесно, дорогая!», и тем, как она выглядела, когда фотоаппаратом щелкал Спайдер, под облегающими белыми джинсами которого в треугольнике между ног отчетливо вырисовывалась громада его члена, а девушка ощущала электрические разряды внизу живота — боже, я уже вся мокрая в этом дурацком кринолине! — и составляла то, что называют хорошим снимком и великолепным снимком.
Хэрриет Топпинхэм, редактор модного журнала, открывшая Спайдера, достигла высот в своем деле. Как ни странно, все редакторы модных журналов, какими бы крупными шишками они ни были, не только вдыхают наэлектризованный, пропитанный духами воздух «от кутюр» и сплетничают на званых обедах. Они работают как звери. Одной из обязанностей Хэрриет был внимательный просмотр рекламы во всех журналах, не только модных притом, ибо реклама — животворная кровь газетного дела. Стоимость бумаги, расходы на печатание и распространение обычно превышают розничную или подписную цену газеты. Без доходов от рекламы не смог бы существовать ни один журнал, и редакторы остались бы без работы.
В Соединенных Штатах не так уж много редакторов высококлассных модных журналов. В каждом сугубо модном журнале имеется главный редактор, которому обычно помогают два или три заместителя. Существуют специальные редакторы, которые занимаются обувью, дамским бельем, аксессуарами, тканями; у каждого из них есть ассистент, так как в перечисленных отраслях фирмы ведут широкие рекламные кампании и им нужно уделять особое внимание и направлять их. В журналах с обшей женской проблематикой, таких, как «Гуд хаускипинг», отдел мод состоит из главного редактора, ее ассистента, редактора по обуви и редактора по аксессуарам, но они каждый месяц выпускают по шесть страниц или того меньше. В «Вог» около двух десятков редакторов, включая проживающих в Париже, Риме и Мадриде, — они в первую очередь осуществляли общественные связи, а уж потом выполняли функции редакторов.
В любом журнале только редакторы высшего разряда получают приличную зарплату. Остальным платят не больше чем хорошей секретарше, но они охотно трудятся, рабски покорные ради обретения положения, успеха и престижа. Эти редакторы низшего эшелона должны быть не только талантливыми и честолюбивыми. Желательно, чтобы они принадлежали к такому социальному слою, где работающей женщине не нужны собственные деньги на покупку дорогого мыла и приведение время от времени в порядок своих ног.
Когда модный редактор, подобно Хэрриет Топпинхэм, находится на вершине, ее, как мадам де Помпадур в период фавора у Людовика XV, беспрерывно осаждают искатели ее внимания. Фабриканты одежды, модельеры и лица, ответственные за связи с общественностью, оплачивают ее обеды в немногих избранных французских ресторанах; одежда достается ей если не бесплатно, то за значительно сниженную цену; а на Рождество ей приходится нанимать машину с шофером, чтобы дважды в день вывозить из кабинета подарки. Естественно, что путешествует она бесплатно. Размещение в журнале хотя бы детали или фрагмента символа авиакомпании или фотографии уголка гостиничного плавательного бассейна, сопровождаемые парой признательных слов в тексте, окупают проезд и проживание редактора, фотографа, моделей и ассистентов.
Хэрриет Топпинхэм достигла вершин бизнеса заслуженно, не расплачиваясь, собой за свой путь наверх, хотя ее отец, владелец компании, изготовлявшей сотни тысяч ванн, обеспечивал ей значительный доход. У этой женщины был такой жесткий и резкий характер, что при виде ее на память приходило отточенное лезвие ножа. Ее чувство собственного достоинства было настолько неподдельным, что порождало столь же неподдельный страх у всех ее подчиненных, а творческое воображение Хэрриет просто не знало границ, словно у Феллини. Ее находки сначала осмеивались, потом копировались, и в конце концов признавались классикой. Когда она впервые обратила внимание на работы Спайдера, ей было сорок с небольшим и многие считали ее уродливой. Она никогда не была тем, что французы называют «jolie laide» — прекрасная дурнушка, потому что не видела смысла в подчеркивании своих достоинств. Она предпочитала олицетворять другой обожаемый французами тип — «божественное чудовище». Все, чем она обладала, она демонстрировала бескомпромиссно, не приукрашивая себя: прямые редкие каштановые волосы сурово стянуты сзади, большой мужеподобный нос выдается вперед, тонкие губы покрыты ярко-красной помадой, невыразительные карие глаза, маленькие и пустые, посаженные по бокам головы, как у черепахи, замечают каждую мелочь и отбрасывают все, кроме самого утонченного, самого замысловатого, самого существенного и изысканного. Выше среднего роста, прямая, как палка, она одевалась кричаще и с шиком, поскольку никакие фасоны не могли придать ей стильность, которой она не обладала. Она не делала уступок текущей моде. Если в этом сезоне моден «американский спортивный стиль», или «возврат к мягкости», или «одежда чистых тонов», то, можете быть уверены, Хэрриет оденется так, что ее стиль нельзя будет увязать ни с годом, ни с десятилетием, но это будет стиль, который заставит любую другую женщину, как бы нарядно она ни была одета, почувствовать себя паршивой овцой в стаде. Хэрриет никогда не была замужем, жила одна в квартире на Мэдисон-авеню, заполненной коллекциями, по ее мнению, сокровищами, которые она привезла из бесчисленных поездок по Европе и Востоку, большей частью слишком странными и кричащими, часто чересчур гротескными, чтобы хорошо смотреться где-либо, кроме ее битком набитых интерьеров в коричневых тонах.
