Недотрога для Сурового (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна (читать книги бесплатно полные версии TXT, FB2) 📗
– Юля, продолжай, пожалуйста, работу в моём кабинете, – велит мне. – Лена, устраивайся поудобнее.
Он достаёт листы с заданиями теста и ручку и выкладывает на овальный стол.
Я скрываюсь в его кабинете, возвращаясь к папкам на столе. Практически не вчитываясь в названия работ, сортирую по годам и алфавиту, выкладывая очередную папку в одну из нескольких ровных стопочек. Примерно через сорок минут Ленка сообщает, что закончила. Небольшой шорох – это, должно быть, Суровин взял тест на проверку, – и подруга подходит ко мне.
– Ого! Вот это тут у вас бардак! – смеётся она. – До конца семестра, наверное, придётся разгребать.
– Наверное, – пожимаю плечами. – А возможно, до скончания веков.
– Юль, ты не обижаешься? Я веду себя просто как стерва…
– Ты сказала правду, – перебиваю её. – Как бы горько она не звучала. Но это моя жизнь. Ты знаешь, что я не люблю всё это обсуждать и тем более не люблю, когда это обсуждается при посторонних людях. Это меня обидело, а не сами слова.
– Я больше никогда не буду никому говорить что-то о тебе, договорились?
– Договорились.
– Как ты думаешь… – начинает Лена, но её прерывает тихая мелодия рингтона моего телефона.
Я смотрю на экран, и под ложечкой начинает сосать.
– Да, тёть Валь, – моментально снимаю трубку. – Что-то случилось?
– Ой, дочка! – горестно вздыхает моя пожилая соседка. – Беда-то какая приключилась, Юленька, ох, беда! Квартира-то сгорела ваша!
– Как сгорела? – одеревеневшими губами переспрашиваю я. – А мама?
Ленка смотрит на меня огромными глазами, полными тревоги.
– И мама угорела вся, в больницу свезли! – всхлипывает соседка. – Как бы не померла, бедная, с тобой не попрощавшись…
Я беззвучно оседаю на пол. Безучастно стоявшая пару секунд назад Ленка сейчас развивает бешеную активность. Кричит что-то отцу, отбирает у меня телефон, который я сжимаю пальцами, выспрашивает что-то у старушки тёти Вали… Я же будто погружаюсь в вакуум. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не понимаю, ничего не говорю.
Сергей Дмитрич пихает мне в руки стакан, но я не могу пошевелиться. Тело сковывает оцепенение, удушающими волнами накатывают страх, паника, боль. Тогда он подносит стакан к моим губам, обхватывает ладонью затылок и буквально заставляет сделать пару глотков.
– Юля, Юлька, Юленька, ты слышишь меня? – его голос звучит ласково и нежно. С заботой. Хочется броситься к нему на шею. Хочется, чтобы он меня обнял. Но исполнение этого желания невозможно, что лишь причиняет ещё больше боли. – Юля, девочка, приходи в себя… Прошу тебя!
Слышу мольбу в его голосе, но испытываю лишь жалость к себе. Видимо, я не заслуживаю счастья. Только бесконечные тоску и боль.
– Юля… – начинает он, но его перебивает Ленка:
– Пап, ты не видишь, что она в ступоре от шока? – Она деловито перегибается через сидящего передо мной отца и отвешивает мне звонкую пощёчину.
Яркая вспышка боли на щеке разбивает мою скорлупку, и я вздрагиваю.
– Ты с ума сошла! – прикрикивает на Ленку Суровин.
– Я в порядке, – тихо говорю, вырываясь из небытия. – В порядке. Мне нужно ехать… Что-то делать… Решать…
Бессвязно бормочу себе под нос, пытаясь подняться. Сергей Дмитрич галантно подставляет мне руку помощи, и я не отказываюсь. Сил нет.
– Пап, мы должны помочь Юльке, – неожиданно говорит подруга. – Мы должны отвезти Юльку и помочь ей.
Суровин с сомнением смотрит на дочку, и мне хочется плакать. Неужели я не заслуживаю помощи, по его мнению? Но в следующую секунду он отвечает:
– Конечно, должны. И никак иначе.
Глава 12. Сергей Дмитрич
Мне больно смотреть на крошечную Юльку, сжавшуюся от страха и горя, что обрушились на её хрупкие плечи сегодня. Хочется спрятать её в своих объятиях, защитить от целого мира, стать чёртовым спасителем, в котором она нуждается в это мгновение. Но её утешает моя дочь.
В ожидании доктора в захудалой провинциальной больнице Лена отводит Юлю в сторону и усаживает на диванчик из потрескавшегося дерматина, а я нахожу в холле вендинговый автомат и беру всем нам по стаканчику кофе. Взбодриться не помешает.
Мчался сюда на предельно допустимой скорости, даже и не заметил, как проскочили по М-4, а теперь шея и плечи ноют от напряжения, а в висках зарождается тупая боль. Но это всё ничто, по сравнению с тем, как болит моя душа за растерянную девочку, которая, по всей видимости, даже до конца не осознала, что случилось в её жизни. Она не плачет, не бьётся в истерике, лишь молчит и иногда вздрагивает, пребывая в каком-то замкнутом состоянии, чем пугает меня до потери пульса. Слёзы помогают избавиться от негативных последствий стресса, а подавление этого естественного процесса может привести к затяжной депрессии.
Судьба или стечение обстоятельств, но я корю себя за то, что задержал Лену после пар, что моя дочка оказалась рядом, вызвалась поехать с Юлей… и поддерживает её вместо меня.
От этих мыслей самому от себя противно. Разве можно быть ревнивцем и эгоистом в такой ситуации? Разве это нормально? Нет. Чистое безумство. Оно и есть, точно. Мне непросто принять охватившие меня новые эмоции и чувства. Возможно, никогда прежде мне не приходилось испытывать нечто подобное по глубине и силе. Я не испытывал такого даже к собственной жене и матери моего ребёнка в лучшие наши годы. Ни к кому, если хорошенько поразмыслить. Просто не мог. Потому что Юлька тогда ещё не родилась.
Закончив размышлять о личном, я возвращаюсь к девушкам, навесив на лицо маску невозмутимости. Чего сейчас точно стоит избегать, так это любого намёка на скандалы и выяснения отношений с моей дочерью.
– Новостей пока нет? – тихо спрашиваю у Лены. Она отрицательно качает головой. – Я раздобыл кофе. Не бог весть что, конечно, но куда лучше, чем ничего.
– Спасибо, – шелестит Юля, принимая картонный стаканчик из моих рук, но не делает ни глотка.
Я не могу оторвать от неё взгляда. Сейчас она кажется мне ещё более трогательной и ранимой, словно изящная фарфоровая куколка.
Лена допивает кофе и отходит в уборную, и я занимаю место дочери.
– Как ты, Юль? – спрашиваю у неё, и девушка поднимает на меня потухший взгляд. В огромных глазах плещется страх и разливается тоска. На короткое мгновение я приобнимаю её плечи и целую макушку.
Тонкие пальцы цепляются за лацканы моего пиджака, будто крошечная Юлька пытается таким образом удержать меня рядом с собой. Видит бог, это единственное место, где я хочу быть – сейчас или в будущем, но Лена может вернуться в любой момент.
Мне неудобно обрывать момент нашей нежности, но каким-то непостижимым образом Юля делает это сама. Прижимается чуть сильнее на краткий миг, несчастно вздыхает и нехотя отстраняется.
– Спасибо, что поехал со мной, – еле слышно шепчет мне. Юля накрывает ладошкой мою руку, чуть сжимая, и повторяет: – Спасибо, Сергей, что сейчас ты рядом.
Её глаза кричат, буквально умоляют, и моё сердце учащает ритм. Я однозначно близок к тому, чтобы пообещать ей всё, что угодно, лишь бы хоть немного скрасить этот паршивый вечер. Но пускаться во все тяжкие – плохая идея.
– Ты всегда можешь рассчитывать на меня, Юль. По любому поводу. – напоминаю вместо этого. – В любое время. У тебя есть мой номер.
Хочу добавить ещё много чего, но из-за угла появляется Лена. Она смотрит на меня, на подругу, чуть хмурится. Неужто то, что я сижу рядом с Юлей, выглядит подозрительно?
Но я быстро понимаю ошибочность своих предположений. Подойдя к нам, Лена говорит:
– Там за мной по коридору доктор шёл. Кажется, сюда.
И действительно, с отрывом в несколько секунд с той же стороны коридора выходит врач.
– Недотрожкина Вера Николаевна ваша родственница? – спрашивает он.
– Да, это моя мама. – отвечает Юля, поднимаясь с дивана. Я встаю тоже, прямо за её спиной.
– Мне очень жаль, – говорит мужчина. – Пациентка скончалась в результате остановки сердца. Не выдержала болевого шока от полученных в результате пожара глубоких ожогов.
