Его невинная крошка (СИ) - Богатенко Наталия (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
— Он… Он умирает? — просипела та, округлившимися, полными холодного равнодушия, глазами глядя на корчившегося в судорогах отца.
Её вытеснили вон, двое мужчин, реаниматолог и тот, который наблюдал Григория, ринулись к больному. Дверь захлопнули, и Мара криво усмехнулась. Она разрулит эту досадную проблему, приведет Алиску к деду, но сначала поддаст жарку в тлеющее пламя, раздутое ею самой в сердце девчонки.
Лиса не должна сорваться с крючка, иначе всё пойдёт крахом… Тут-то и зазвонил телефон, но, вопреки ожиданиям, это была вовсе не дочь. Услышав в динамике хрипловатый, с властными нотками, мужской голос, Мара похолодела, сразу поняв, с кем ей предстоит говорить.
Но притворилась дурой, якобы не узнала Соколова. Он потребовал встречи, и отказать ему она, конечно же, не смогла. Слишком глубоко погрязли они все в грехах прошлого, и трясина эта грозила засосать не только её, а гибнуть в одиночестве Мара не собиралась…
Галюня была рада встрече, она вообще не умеет скрывать чувства. Когда я позвонила ей, и, ничего не объяснив, настояла на том, что нам нужно увидеться, она предложила именно здесь — в сквере неподалеку от интерната, потому что у неё сегодня смена, и уходить надолго ей нельзя.
Я не возражала. Пришла пораньше, купила по большущей порции мороженого, и всё порывалась набрать Руслану, но не смогла.
— Лиска, как ты выросла! Красавицей стала, я тебя еле узнала! — Галя с радостной улыбкой бросается ко мне, и мы обнимаемся, разглядывая друг друга.
Вот уже и сентябрь, пронизывающий ветер срывает с меня капюшон, и швыряет в лицо волосы. Убираю их, смущенно отвожу глаза под пристальным взглядом нянечки. Так и не отвыкну звать её по-другому, для меня она навсегда останется ею.
— Господи, девочка, да кто же тебя так? — всплескивает пухленькими ручонками, берет за щеки, с ужасом глядя на синяки. — это он, да? Он бьет тебя?
— Нет, это я неудачно упала. — вру на ходу, — с мотоцикла. С другом катались. Вот, держи, твое любимое, ванильное, с джемом.
Подаю ей большой рожок, с хрустом разворачиваю со своего обертку, и откусываю лакомство. Галюня качает головой, не притронувшись к угощению, и мы медленно идем вдоль ряда берез.
— Ну, расскажи, не томи! Как живешь-то, не обижает тебя опекун?
— Я как раз об этом хотела с тобой поговорить. — поспешно жую ледяную вкусняшку, чтобы скрыть отчаяние, и притворяюсь, будто рассматриваю ватагу ребятни, гоняющих футбольный мяч. — ты говорила, что мой отец погиб?
Галя хмурится, вокруг добрых карих глаз россыпь морщинок. Задумчиво распаковывает мороженое.
— Мы уже обсуждали эту тему, Лиса. Зачем спрашиваешь опять? — косится на меня, и я беспечно пожимаю плечами.
— Ну, имею я право знать? Как его звали? Откуда в моем свидетельстве о рождении стоит «Алексеевна»? Не от дури ведь!
— Так Алексеем и звали его. — подхватывает с готовностью она, избегая встречаться со мной взглядом. — мать твоя, Мария, в роддоме отказную написала, мол, не нужен ребенок, и никаких прав предъявлять опосля не станет. А этот, Алекс, стало быть…
— Алекс?
— Алекс, Алекс. — ворчит Галюня, недовольно поджимает тонкие обветренные губы. — слышала я, как Рогозина наша к нему обращалась, так и называла — Алексом, когда он тебя в корзинке и принес. Я-то случайно раздобыла сведения о матери твоей, дочь она какого-то важного шишки, значит, была. Боялась отца до смерти, а родила в шестнадцать годков, вот от тебя и отказалась.
— Ну, и чё этот Алекс? — направляю я на нужную стезю, не зная, верить ей или это очередная лажа, которую велено мне втюхать по приказу той же Рогозиной. — как он меня принести мог, если мать оставила в роддоме?
— Машку выписали через три дня, или в другое отделение перевели, точно не скажу, а врать не буду. — сурово глядит в мою сторону нянюшка, и заворачивает мороженое в обертку. — вот и объявился этот молодчик. Годков ему было прилично, седина уж на висках проклюнулась. Хорошо я его запомнила, представительный такой. Дальше ты знаешь, рассказывала я тебе.
— Ты ничего не путаешь? А Алекс один приезжал, парня с ним не было, молодого совсем? — затаив дыхание, осторожно спрашиваю.
Соколову в то время было лет семнадцать. Может, это его отец меня в интернат отвез? Чёрт, как же звали его, отца Руслана? Кажется, я не знаю даже, Мара, вот у кого поинтересуюсь, дед ведь как никак, если не врала она, что родила от Руслана.
Тошно-то как от этой мысли, выть хочется.
— Да не, один был. Вроде. — Галюня останавливается, берет за руки. — Алисонька, ты хоть иногда заглядывай ко мне, чайку попьем, я торт испеку. Адрес помнишь?
Еще бы! Я киваю и улыбаюсь, вспоминая прошлые годы, когда Галя тайком приводила меня и двух девчат к себе домой, кормила сладостями и разрешала играть в компьютерные игры. Это единственное светлое пятно в болоте, из которого я вырвалась.
В таком бешенстве он не помнил себя никогда. Машинально управлял автомобилем, не замечая ничего вокруг, на автомате тормозил на сигналы светофора, а в голове крутился вихрь мыслей. Кто такая Мара Мефодьева, он особого понятия не имел, в этом Алисе не солгал, встречались они раза два или чуть больше, на презентации открытия его последнего клуба и еще где-то на тусовках у общих знакомых.
Поэтому её наглое заявление, будто Алиска его дочь, заставило Руслана так разъяриться. Была в его прошлом одна история, тогда он, семнадцатилетний сопляк, только вышел по УДО и буквально через пару дней познакомился с подругой старшего брата. Маруся была самой сногсшибательной девчонкой, и он запал на неё сразу, в первый же вечер, как увидел.
Миниатюрная брюнетка со слегка миндалевидными, зелеными, как изумруд, глазами в пол лица, сразила его наповал. Конечно, Ярик жестко дал понять, что Машка — его, и только его добыча, но разве могло это остановить Руса? С братом, которому на тот момент уже исполнилось двадцать два, они вовсю соперничали по части любовных похождений, и Руслан старался не отставать, пополняя список побед очередной красоткой.
С Марусей всё вышло иначе. Он влюбился. Впервые потерял голову, и был готов на любое безумство, чтобы добиться девушки. Чудо произошло, она ответила взаимностью, и долгое время они тайком встречались на квартире, которую ему подарила мать в день шестнадцатилетия. Правда, праздника никакого не было, Руслан отбывал срок на малолетке, но подарок дожидался нового хозяина.
Короче, шуры-муры с Машкой закончились плачевно. Её папаша, пронюхав про их близкие отношения, увез дочь из Москвы и спрятал где-то, а Руслану был в категоричной форме, выдвинут ультиматум — или он забывает даже имя своей Джульетты, или его жизнь оборвется в грязной сточной канаве. А воровской авторитет по кличке Рига слов на ветер не бросал…
Но ассоциировать эту шалаву, бабу Мафика с той Маруськой Руслан не мог, от одного этого предположения к горлу подкатывала тошнота. Нет, бля, здесь что-то не так. Каким бы отморозком он ни был, но никогда бы не захотел трахнуть собственную дочь, да тут даже не обсуждается, это дичь натуральная!
Мара ждала у фонтана. День выдался пасмурным, под стать настроению Руслана, и он взглянул на небо. Облачность была плотной, кое-где набегали пузатые тучи. Сидеть на холодном ветру не хотелось, и мужчина, подойдя к Маре, махнул в сторону видневшимся на противоположной стороне улицы столикам. Они были расположены в живописном шахматном порядке, и укрыты тентом под цвет.
— Что ты наплела Алисе? — с неприязнью взглянул на женщину Соколов, усевшись напротив в плетеное кресло.
Да, это была она, Маруся Белозерова, хотя годы наложили отпечаток на её внешность. Она заматерела, превратилась в истинную хищницу, куда только исчезла наивная девчонка, которую он так боготворил? Перекрасила пепельные волосы в темный каштан, на лице яркий макияж, и во всем чувствовалось, что жизнь её потрепала.
— Ты не меняешься, Соколов. — горько скривила губы в усмешке она. — сразу хватаешь быка за рога. Может, поздороваемся, как белые люди, не чужие всё же.
