Терпкость вишни - Сова Изабелла (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
— Можешь написать обжалование, — посоветовал студент социологии с десятилетним студенческим стажем, подрабатывающий в общежитии бухгалтером, — но шансы у тебя невелики. Получают общежитие обычно те, кто уже раньше жил в нем.
— Так ведь я и жила, — объяснила впавшая в отчаяние Виктория. — До сегодняшнего дня.
— На это ты лучше не упирай, — посоветовала заведующая. — Ты жила нелегально. Тебя могут за это привлечь.
— Пусть сперва привлекут ваш идиотский компьютер! — рявкнула Вика, и ее немедленно попросили покинуть кабинет.
Начались тяжелые поиски угла. Но в середине семестра трудно найти что-нибудь подходящее. К началу января Виктория исчерпала все варианты ночлега хотя бы на одну ночь и вернулась домой. Дверь она открыла своим ключом. Поздоровалась с мамой, вперившейся в экран телевизора, и сообщила, что временно прекратила учебу, потому что у нее нет средств снимать жилье.
— Ты дашь мне хоть раз посмотреть «Каплю любви»? — закричала мама.
— Извини, — пробормотала Виктория, вешая в коридоре пальто.
— Ну вот, теперь я не знаю, сказал ли Петр Альдоне, что у их сына серьезные проблемы. Такая важная сцена! — огорчилась мама Виктории.
— Будет повтор завтра утром, так что ты сможешь узнать.
— Повтор! Повтор! — разозлилась мама. — А может, я не хочу ждать до завтра!
— Ну спроси у Френдзловой, пусть расскажет, — предложила еще одно решение проблемы Виктория.
— С Френдзловой я не разговариваю, — буркнула мама. — И с Банасиковой тоже.
— Ну тогда я не знаю. — Виктория беспомощно развела руками.
— Тихо, тихо, — попросила ее мама. — Вот, кажется, сейчас он скажет. Только не отвлекай меня.
Виктория на цыпочках вышла на кухню и терпеливо дождалась там окончания серии.
— Все-таки сказал, — сообщила мама, довольная тем, что присутствовала при разговоре Альдоны и Петра. — Теперь-то они вместе справятся с проблемами сына.
— Это хорошо, — порадовалась Виктория. — Ну а кроме этого?
— Петр очень изменился, причем в лучшую сторону. Вот уже три серии он думает только о том, как помочь сыну.
— Прекрасный отец, — признала Вика.
— Да уж не такой, как у тебя. Пьяница и трутень. Все теперь на моих плечах. Заботы, неприятности. Тоже, небось, приехала с дурными вестями.
— Да, не с самыми лучшими, — вздохнула Виктория. — Я вернулась, потому что не могу снимать комнату.
— Как это не можешь? У тебя что, нет денег?
— Нет, — призналась Виктория. — Социалки хватает только на обед, а на завтрак, ужин и на трамвай я зарабатываю уроками.
— А ты не можешь найти больше уроков?
— Я заклеила объявлениями весь город. Откликнулись только трое.
— А какая-нибудь другая работа? В магазине, уборщицей где-нибудь…
— Мама, я на первом курсе дневного. Мне надо иногда готовить задания. Я уж не говорю про коллоквиумы и тесты.
— Ну почему мне так не везет? — Мама Виктории утерла лазоревые веки кухонной тряпкой. — Почему у меня так получается? У других дети быстро вырастают и дают жить родителям. Твой отец не пришлет даже открытки на праздники, устроился в этом своем поезде, и на все ему начхать. А я должна мучиться и вдобавок выслушивать твои жалобы. Как будто у меня нет своих проблем. А у меня их выше головы. Цены на уголь полезли вверх. Френдзлова снова залила нам балкон. И еще этот дождь льет без перерыва.
ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ДНЯ
Я вернулась с очередного экзамена и едва доковыляла до постели.
— Тут страшно холодно, — прошептала я охрипшим голосом, трясясь, точно желе в несущемся дилижансе.
— Но мы печки поставили на максимум, — удивилась Виктория. — Посмотри, почти шестнадцать градусов. Только возле окна десять.
— Возможно, это запоздалая реакция на конфликт с папой, — предположила я, надевая теплую куртку и шапку-ушанку.
— Или ты подхватила где-то грипп. Возьми градусник.
— Меня тоже как-то странно ломает, — сообщила Миленка, — и к тому же мне совсем не жарко, а ведь я только что из-под турболамп.
— Измеришь температуру после Вишни, — распорядилась Вика, ставя на огонь наш довоенный алюминиевый чайник. — Ну, показывай термометр, — протянула она руку. — Все ясно, сорок и две десятых. Где у нас лекарства? А ты ложись на кровать Марии, не будешь же ты валяться на холодном матраце у окна. Тебе нужно пропотеть, а кровать Марии как раз у печки. Я сделаю чай.
— Сделай и мне, — попросила Милена. — На полке у окна стоит банка малинового конфитюра. Я вчера совершила эту актуальную покупку. Думаю, несколько слов признательности были бы в самый раз.
— Миленка, ты божественна, но сейчас сосредоточься на термометре. И не размахивай так руками, а то он вылетит у тебя из-под мышки.
— А Мария где ляжет? — спросила я, когда Виктория укрыла меня одеялом до самых бровей.
— Перекинем ее к Травке. Может, наконец между ними что-то заискрится. Покажи градусник, русалка. Неплохо. Выше тридцати девяти, и тебя не знобило?
— Сейчас чуточку чувствую, но я же говорю: я была в солярии.
— Ладно, влезай в тренировочный костюм и сразу же под одеяло. Я сейчас подам вам чай и пойду купить еды.
Виктория ушла, и мы, трясясь от холода, остались одни, каждая под своим одеялом. Примерно через час пришла Мария.
— Едва добрела, — простонала она. — Температура у меня, наверно, зашкаливает за сто градусов. Если я не лягу, то сейчас же свалюсь. Господи, кто это на моей кровати?
— Ухожу… — Я так резко села, что голова у меня пошла кругом.
— Иди ко мне, — сказала Милена, приглашающе приподняв одеяло. — Поместимся втроем.
Я вылезла из-под шерстяного пледа и поплелась к столу. Никогда еще восемь шагов не требовали от меня стольких усилий. Я словно шла по Юпитеру.
— Ну и слабость, — прошептала я. — Видно, какой-то жуткий мутант гриппа.
— А меня бьет страшный озноб, — пожаловалась Мария.
— Так залезай к нам. Будет теплей.
— Нет, не люблю коммуны. Уж лучше озноб. А где Виктория?
— Здесь! — заглянула Вика в комнату. — Я накупила соков, потому что вам нужно будет побольше пить. И скажу вам, что меня тоже, похоже, забирает.
— Боже, а кто же будет заботиться о нас? — простонала Мария.
— Я постучала к ребятам. Они сказали, что готовы покупать продукты, готовить еду и растирать спинки. А еще они могут переодевать нам пижамы и натирать грудь разогревающей мазью.
— Если так, то я возвращаюсь к тетке, — пригрозила Мария. — Я не позволю себя щупать парню, который тратит жизнь на борьбу с виртуальными кобылами.
— Ирек отнюдь не претендует, — сообщил Травка, который в этот момент зашел к нам, чтобы в полной мере оценить ситуацию. — Он предпочитает Лару Крофт, а кроме того, он уехал на каникулы к отцу. Это я предложил натирать, но только желающим, причем пылко желающим.
— Ну, если говорить о пылкости, то это относится ко всем, — обнадежила его Миленка. — Температура почти сорок.
— У меня пока тридцать восемь и пять. — Виктория присела рядом и принялась натягивать стеганые штаны.
— Тогда, может, и я измерю, — прошелестела Мария.
Травка вскочил и подал ей термометр.
— Травка, не хватает только, чтобы ты тоже разболелся, — сказала Милена.
— Это невозможно. Я так окурен травой, что бактерии делают большущий крюк, обходя меня.
ЗА ДВА ДНЯ ДО ВАЛЕНТИНОК
Бактерии, может, и делают, но не вирусы, особенно вирус гриппа. Он навалился на Травку сегодня утром, и юноша пал у наших ног. Теперь мы болеем впятером, поочередно кашляя и стеная от боли в горле.
— Нет ничего хуже такого насморка, когда невозможно прочистить нос, — прохрипела Мария после сотой попытки выжать хоть что-то в бумажный носовой платок.
— Есть, — возразила Миленка. — Насморк, который выходит даже через уши.
— Счастье еще, что, прежде чем свалиться, я успел звякнуть кузену, который работает врачом в «скорой помощи», — сообщил нам Травка. — Он пообещал заглянуть вечером и проверить, не симулируем ли мы.
