Заложница (ЛП) - Уоррен Скай (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Пять против одного. И они удерживают меня за предплечья. Дела плохи.
На меня сыплются удары. Чей-то кулак попадает по лицу, за которым следует взрыв боли. Кровь наполняет мой рот металлическим привкусом. Другой кулак врезается в солнечное сплетение. Затем еще один, и еще.
Самый крупный мужик с густыми светлыми бровями, козлиной бородкой — по его лицу обильно стекает кровь — наносит удары, в то время, как два других удерживают меня.
— Ублюдок, — ругается он, впечатывая свой кулак в мой рот. Парень, которого я ударил коленом, сползает вниз по стене. Позже у него будут проблемы.
Моя нога онемела от очередного удара, а грудная клетка болит от, похоже, сломанных рёбер. Я стараюсь стойко принимать удары, потому что шансов у меня немного. Остаётся просто ждать, перестав сопротивляться, когда всё закончится. Потому что завтра будет новый день. Ну, по крайней мере, хотелось бы.
Сломанные ребра. Кровь. Но серьёзных повреждений нет — я нужен им в сознании? Избиение, в конце концов, приостанавливается, и меня толкают к креслу.
Тот с козлиной бородкой кладёт руки на подлокотник и наклоняется к моему лицу. Его передний зуб треснут. Это сделал я?
— А теперь ты расскажешь нам, что знаешь о Дормане, не упуская ни одной мельчайшей детали. Нам известно, что ты вынюхивал о нём. Нехорошо лезть в чужие дела.
Дорман, также известный как губернатор. Тот самый человек, которого мы подозреваем до сих пор. Это он заказал убийство полицейского и ложное обвинение?
Я плюю в лицо парня, и он не заставляет меня долго ждать ответа.
Одиннадцатая глава
Брук
Я бездумно смотрю на пластиковые звезды на потолке.
Они уже так давно там, что я перестала их замечать. Раньше звёздочки светились, но это время прошло. Недолго в средней школе я была помешана на астрономии. У меня даже есть телескоп, упакованный в одном из шкафов, слишком дорогое удовольствие для девочки, которая брала в руки его всего два раза.
Я все еще могу вспомнить несколько созвездий. Папа вешал эти звёздочки строго, как я говорила, пока горничная держала лестницу ровно. Малая медведица. Созвездие Близнецы.
Такое ощущение, словно я с самого детства жила всю свою жизнь в защитном пузыре, с пластиковыми звёздами и блестками. И, неожиданно, из-за одного телефонного звонка этот пузырь лопнул.
«Представляешь, как будет шокирована твоя мама?»
Шокирована, возможно.
Разочарованна — определённо. Вся ее тяжёлая работа по превращению меня в светскую леди провалилась. Меня никогда не примут в эти пафосные элитные загородные клубы. И это приносит мне облегчение, и пусть они никогда этого не узнают.
«Как будет зол твой отец?»
Он будет в ярости из-за денег, вложенных в меня, в мою частную школу и дизайнерскую одежду. Словно я инвестиция, которая никогда не окупится.
Я никогда не хотела быть светской леди. Никогда не хотела быть инвестицией. Но родители не спрашивали у меня, чего я хочу. Ожидания. Требования. Сотни правил, которым я должна следовать, и я выполняла всё. Они никогда не поймут, что давят на меня всё сильнее и сильнее, и, что, нарушив в конце концов, все их правила, я поступлю настолько ужасно — буду ласкать себя для убийцы.
«Каждый человек на той долбанной вечеринке улыбался тебе и смотрел как на маленького ребёнка. А теперь ты трахаешь себя своими пальцами, голодная, скользкая и достаточно безбашенная, чтобы умолять убийцу позволить тебе кончить».
И мне понравилось это.
Моё тело продолжает гудеть от пережитого оргазма, мускулы до сих пор содрогаются от новых ощущений. Даже сейчас, когда мой телефон больше не подаёт никаких признаков жизни. В моих ушах звучит жёсткий и грубый голос Стоуна. Как все так запуталось? Что со мной не так?
Я должна прекратить это. Я знаю это, но мой живот скручивает от мысли не увидеть его больше, никогда не услышать его голос. Это влюблённость, как тогда в девятом классе, я была влюблена в м-ра Эрнандеса. Глупость, конечно. Глупо так реагировать на Стоуна, но я не чувствую себя глупой в такие моменты. Я чувствую себя живой.
Дверь комнаты без предупреждения резко открывается. Мама заходит в мою комнату, как в свою собственную. Я чувствую раздражение, которое сменяется испугом. Моё сердце бешено стучит в груди, не удивлюсь, если она сможет услышать его.
— Где то голубое платье от Армани? — спрашивает она, врываясь в мой шкаф. — Мы должны убедиться, что все готово для субботней вечеринки.
Может ли она учуять это в воздухе? Слабый запах мускуса. Сможет ли понять, чем я тут занималась? Моё тело полностью под одеялом, рука лежит на животе. Телефон съехал вниз по моему плечу. Меня словно парализовало, я боюсь пошевелиться, будто это как-то сможет разоблачить меня.
Стук вешалок. Шелест ткани. Так много тканей. Слишком много платьев.
— Разве ты не пролила на него напиток в прошлый раз? Пятно осталось?
Кто-то налетел на меня, опрокинув яблочный сок. Вот почему носить на себе десять тысяч долларов в переполненном бальном зале отеля — не самая лучшая идея.
Может быть, потому, что я боюсь пошевелиться, или, может быть, потому, что я просто так сильно зажмурилась — до звезд и искр за моими веками, настоящими не из пластика — из меня вырывается:
— Это имеет значение?
Тут же стихают все звуки. Мама выглядывает из-за двери, но вместо злости я вижу беспокойство:
— Это из-за детектива Ривера?
— Что? Нет. — Почему она вдруг спросила о нём? Мы не говорили об этом с той ночи.
Я не должна давать ей повода для беспокойства, иначе она снова позвонит ему. А я определённо не хочу, чтобы она позвонила снова детективу.
— Тебе нездоровится? — мама с поисков платья переключается на меня, требуя ответа.
— Нет, мама. Я в порядке, — говорю я, смотря в сторону. Завтра мой день рождения, но мне всё равно. Всё дело в вечеринке. Даже день моего рождения не может быть нормальным.
— Тогда чего ты лежишь в кровати? Помоги же мне найти платье.
Я сажусь, спуская ноги на ковёр. Такое ощущение, что я запросто могу обнаружить алую букву «А» на своих бёдрах. На самом деле там может быть небольшое влажное пятно, что одно и то же.
— Мама.
Она скидывает кучу одежды в угол, глаза сосредоточены на поиске платья. Не любовь к моде заставляет её искать это платье, а желание поддержать статус.
— Ты должна повесить их обратно, не то всё помнётся.
— И что с того, что они помнутся? Важно ли, будет там пятно или нет?
— Не груби мне, юная леди.
Мой мозг до сих пор окутан блаженством от пережитого оргазма, а я всё ещё в беспорядке от разговора со Стоуном. Это единственное объяснение моей внезапной смелости.
— Я серьёзно. Что ужасного случится, если моё платье или макияж не будут идеальными? Что, если я не похудею до второго размера?
Вместо того чтобы рявкнуть, мама садится возле меня. В её глазах я улавливаю понимание:
— У тебя этот период сейчас? Я знаю, ты можешь становиться раздражительной. Чашка чая…
— Нет, дело не в этом. Я просто не понимаю, зачем мы делаем всё это. Почему так много притворяемся. Я даже не знаю, каково это, быть собой.
Она сжимает губы:
— Это ты. Брук Карсон. Ты была рождена ею.
Если я была рождена для всего этого, тогда почему каждый день мне приходится бороться. И не только мне. И маме. И папе тоже.
— Я просто не хочу, чтобы ты так много работала.
— Так будет не всегда, — говорит она примирительно, после чего встаёт и возвращается к шкафу. — Твой отец вот-вот заключит грандиозную сделку.
Всегда какая-то сделка на горизонте. Очередная новая инвестиция. Новый способ погасить долги. И мы всегда тратим гораздо больше, чтобы никто не заподозрил, насколько близко мы к финансовой гибели.
Это чудо, что мы продержались так долго, пуская всем пыль в глаза. Чудо, что клей на этих пластиковых звёздах держится все эти годы. Вопрос только в том, когда они рухнут.
