Записки успешного манагера - Прыткина Эмилия (электронные книги без регистрации txt) 📗
— Человек творческий не может быть внимательным. Здесь одно из двух: либо ты творец — либо крыса канцелярская, — сказала Ромашкина.
При чем здесь крыса канцелярская, я не поняла, но это, как пить дать, камень в мой огород. Заметила, что я тоже человек творческий и пишу стихи.
— Ух ты, а почитай что-нибудь! — попросила Ромашкина.
— Я тебе лучше по почте пошлю, — ответила я.
Села за компьютер и отправила ей три своих самых любимых стихотворения. Ромашкина почитала и сказала, что пишу я очень безграмотно, рифма у меня хромает, и вообще…
— Зато стихи у тебя очень человечные. Душевные. А в прозе не пробовала? — заметила она.
— Нет, в школе пописывала что-то, а потом перестала. Иногда сочиняю коротенькие рассказы, но это так, баловство, — ответила я.
— Попробуй. Иногда люди пишут совершенно гадкие стихи, а проза у них лучше получается.
Хоть кто-то меня похвалил. Написала ответ производителям огурцов. Пригласила приехать к нам в офис и обговорить все подробно.
Прибежала Мимозина, поинтересовалась, как дела, пожаловалась, что вчера не смогла сходить на концерт Сезарии Эворы.
— Билеты были очень дорогие, — вздохнула она.
— А я была, — выпалила я.
— Да-а? И кто же тебя пригласил? — поинтересовалась Мимозина.
— Швидко, — ответила я.
Как только я произнесла фамилию Швидко, стало ясно, что я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Мимозина позеленела, потом побледнела, снова позеленела и процедила сквозь зубы: «Вот сука! Я ему покажу!»
Похоже, я ляпнула лишнее. Язык мой — враг мой. Черт меня дернул похвастаться, теперь Мимозина обозлится и выгонит с работы Швидко, а заодно и меня. Конец карьере менеджера, не видать мне больше процентов как собственных ушей.
— А у вас что-то было? — робко заметила я.
— Нет, но могло быть, если бы… — сказала Мимозина и зло посмотрела на меня.
Вот, я еще и виновата. Извинилась перед Мимозиной и заверила, что между нами вчера ничего не было и если у нее есть какие-то планы на Швидко, то я мешать не буду.
— Уже нет, — отрезала Мимозина и пошла работать.
Сижу как на иголках. Мало того что этот гад испортил мне вчерашний вечер, так к тому же из-за него Мимозина на меня окрысилась. Мужчины — зло.
Позвонила Нана. Поинтересовалась, сколько раз мы вчера поцеловались и когда свадьба. Я выложила все в подробностях: и как ежилась, и как стреляла глазками.
— Ну и?.. — спросила Нана.
— Ничего, посадил на такси, проводил до подъезда, а потом поехал к друзьям водку пить.
— Наверно, он — гей, — вздохнула Нана.
— Да нет, у него были девушки, — ответила я.
— Ну, одно другому не мешает, многие геи очень умело скрывают свое истинное лицо, а некоторые даже могут время от времени встречаться с женщинами.
— А зачем он меня тогда в щеку поцеловал, когда в Киев провожал? — спросила я.
— Это был дружеский поцелуй. Говорю тебе, он гей. Посуди сама. Тебе уже далеко не шестнадцать, ему тоже, чего резину тянуть? К тому же остаться равнодушным к такой женщине мог либо импотент, либо гей.
Положила трубку и задумалась: а вдруг она права?
Пришли арт-директор с техническим дизайнером. Принесли новую игру, называется «Я — Шумахер». Хотели поиграть, оказалось, что нужен третий. Стали ждать программиста. Программер пришел, сел за компьютер, и началась игра. Играли часа два, пока арт-директор не сказал:
— Баста, карапузики, давайте работать.
— Не фига, это несправедливо, я только вас догнал и новую машину купил. Давайте еще несколько кругов навернем, — обиженно изрек программист.
Стали наворачивать еще. Наворачивали до самого вечера. Швидко на работу не пришел. Мимозина дулась-дулась, потом позвонила ему и сказала, что завтра надо сдавать плакат со щербатым младенцем. Бросила трубку и заорала на меня:
— Ну, знаешь ли, то, что вы на концерт сходили, — полбеды, но на фига было напиваться?
— Я не пила, он с друзьями пить пошел, — вздохнула я.
Подошла к арт-директору и поинтересовалась, не сделал ли он варианты эскизов для производителей слабоалкогольных напитков.
— Не-а, даже не думал еще. Идей пока нет.
Напомнила ему, что завтра должна показать варианты, а посему надо что-то изобретать.
Арт-директор задумался и сказал:
— Парни, никто не хочет эскизы для сайта сделать?
— Я не хочу, — вздохнул Чайка. — Мне икону дорисовать надо.
— А у меня охоты нет, — сказал технический дизайнер.
— А ты, Швидко, не хочешь?
— Нет его, Мишкин! — заорала Мимозина. — Не пришел он. Вчера некоторые на концерт ходили, а потом бухать пошли.
На слове «некоторые» Мимозина повернулась в мою сторону и окинула презрительным взглядом.
— Так что, получается, эскизы делать некому? — спросил Мишкин.
— Некому, ну их в баню, не отвлекайся, ты новую машину будешь покупать? А то на следующем круге мы тебя перегоним, — сказал технический дизайнер.
— Сейчас! — ответил арт-директор и, улыбаясь, повернулся ко мне: — Завтра в три часа будут тебе варианты эскизов.
Интересно, откуда он их возьмет, если никто не хочет ничего делать? Стало страшно. Как я буду оправдываться перед клиентом? Деньги заплатили, слабоалкоголкой напоили, приласкали-приголубили, а мы вот так бессовестно подведем их.
Села за компьютер и решила написать что-нибудь в ЖЖ. Накладные ногти мешают страшно, сегодня же пойду и попрошу их снять. Долго думала, что бы такого написать. Посмотрела чужие ЖЖ. Интересная штука получается: для того чтобы тебя начали читать и комментировать, надо либо написать что-то похабное, либо смешное, либо разместить какие-нибудь откровенные фотографии, желательно ню. Похабного в моей жизни ничего не происходит, писать смешно я не умею, фотографиями в голом виде тоже не располагаю. Написала так:
Вчера один молодой человек пригласил меня на концерт. Все было хорошо, но после концерта он проводил меня до дому и даже не поцеловал. И это при том, что он уже давно ко мне присматривается и оказывает всяческие знаки внимания. Может, он гей? Как вы думаете?
Посмотрим, что умные люди скажут.
Поехала в салон снимать накладные ногти. Ногти сняли, но запросили еще двадцать долларов.
Пришла домой, поужинала и легла спать.
Мама поинтересовалась, все ли у меня в порядке. Ответила, что устала. Полночи не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, думала про Швидко. Пожалуй, он все-таки гей, тогда понятно, почему он так сдержанно себя вел.
День тридцать седьмой
Утром возле метро встретила Ольку. Стоит, раздает брошюры. Ваня уехал с пастором Джоном и сестрой Людочкой в Киев на какой-то съезд.
Попыталась намекнуть ей на то, что некоторые вещи на самом деле не такие, какими нам кажутся.
— Знаешь, а я сейчас по-настоящему счастлива. Мы с Ваней столько лет прожили как кошка с собакой, а теперь у нас все так хорошо. А все потому, что я полюбила Иисуса.
Решила не рассказывать ей о том, что Людочка любовница Вани. В конце концов, это не мое собачье дело, к тому же Нана может ошибаться. Раз человеку хорошо — пусть наслаждается жизнью.
Приехала на работу. Швидко сидит и рисует младенца. Сухо поздоровалась и села за свой компьютер.
— К тебе скоро придут на переговоры из компании, которая огурцы производит, — буркнула Мимозина.
— Мимозина, хватит дуться! Ей-богу, у нас со Швидко ничего не было. Ты знаешь, что я тебя люблю и уважаю. Ну, пригласил он меня, ну, сходили мы. В конце концов, мы же коллеги. Ты же в кино ходила с Мишкиным и Чайкой?
— Да я не злюсь уже. Сама не знаю, что на меня вчера нашло. Надо над собой работать. С сегодняшнего дня начну практику проводить, — ответила Мимозина.
— Какую практику? — удивилась я.
Выяснилось, что Мимозина буддистка. Уже лучше. Верующие люди добрые и незлопамятные; вот Чайка, дизайнер наш, сама доброта. Сидит себе тихонечно в углу, не видно человека, не слышно. Что ни попросишь, сделает. Ему даже позволяют в рабочее время рисовать иконы. Такому человеку грех не позволить.
