На пределе - Браун Сандра (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Странно, но Скаут не скучал по телевидению, своему видеомагнитофону или другим электронным игрушкам, заполнявшим его дом. Его радовали вечера, проведенные за книгами из обширной библиотеки Дюпонов. Он любил также наблюдать за Шанталь, когда та изучала геологические карты, которые для него были полнейшей загадкой.
Фотографии составляли еще одну тайну.
На следующий день после начала строительства, когда жители деревни были заняты доставкой стройматериалов, перетаскивая их из тайника на строительную площадку, Скаут заметил, что Шанталь отправилась вдруг по хорошо замаскированной тропинке вверх по склону ущелья.
– Куда это она пошла, черт побери? – задал он Джонни риторический в определенном смысле вопрос.
Разумеется, он не ожидал ответа, но мальчонка, тоже успевший заметить Шанталь, пока она не скрылась в зарослях, внезапно начал что-то говорить.
– Что? Помедленнее, помедленнее, – попросил Скаут, стараясь понять, что хочет сказать Джонни, залепетавший по-французски.
– Photographic.
– Photographic? Фотографии? Она делает фотографии?
– Oui, oui, – обрадовался мальчик, довольный, что его поняли. Он жестами изобразил, как смотрит в видоискатель камеры и щелкает затвором.
– Фотографии, – пробормотал Скаут, недоуменно качая головой. – Фотографии чего?
Шанталь вернулась через несколько часов. Скаут видел, как она передала Андре непроявленную пленку, а тот выслушал ее указания и исчез.
– Чей фотоаппарат? – спросил Скаут, входя в дом. Он застал ее как раз в тот момент, когда она снимала камеру с шеи.
– Моего… моего отца.
Громыхая костылем, он подошел, взял фотоаппарат и оценивающе повертел его в руках.
– Замысловатая штуковина.
– Да, он довольно сложный.
– Куда ты с ним ходила?
– В предгорья.
– Чтобы увидеть отца?
– Да.
– Фотографировать его?
Она состроила гримасу, должную означать, что он задал глупейший вопрос из всех, какие она когда-либо слышала.
– Ладно, сдаюсь. Что ты фотографировала?
– Вулкан.
– А-а… И ты послала Андре проявить пленку.
– Что тут плохого?
– Ничего. Просто любопытно. Ну и как Джордж?
– Все так же.
– Что он там наверху делает? Разве ему совсем не интересно, что происходит здесь? Почему он не желает полюбопытствовать, как мы вышли из положения с мостом? Когда я буду иметь удовольствие познакомиться с ним?
Она сняла шляпу и стояла, обмахиваясь ею как веером.
– Я покажу тебе фотографии сразу же, как только получу их. Мне кажется, они потрясут тебя. Однако теперь тебе придется меня извинить: очень жарко, мне надо помыться.
Ей не надо было пояснять, что ей жарко. Он и сам это заметил. Мокрая от пота рубашка прилипла к телу, по шее стекали капельки пота. Ему захотелось поймать их языком. Ее округлая грудь просвечивала сквозь накладные карманы рубашки. Скауту приходилось туго, он силой заставлял себя не пялиться на ее грудь.
Больше они не говорили о фотографиях в тот день. Он и не вспоминал о них до настоящего момента.
– Ты получила фотографии? – Он ощутил, как руки ее замерли на его плечах. – Те, что ты делала позавчера.
– А-а, они вышли превосходно. Хочешь взглянуть?
– В другой раз. Не останавливайся, продолжай. Никогда не останавливайся.
Тихо рассмеявшись, она приложила ладонь к его лбу, а другую запустила в волосы, чтобы помассировать голову. Он издал низкий, удовлетворенный возглас.
– Неудивительно, что Джордж такого высокого мнения о твоих способностях массажистки. Просто чудесно! – Она продолжала массировать ему шею и голову. – Что думает твой папа насчет того, что ты живешь в доме вдвоем с мужчиной, пока он отсутствует?
– Так ведь он француз, этим все сказано.
– А что он думал о твоем романе с Патриком?
Она пожала плечами.
– Что обычно думают отцы о любовных делах своих дочерей? Как правило, это вызывает у них смешанные чувства.
– Значит, ты ему все рассказала, даже о причине разрыва?
Чтобы заглянуть ей в лицо, Скаут выгнул голову. Затылок уперся ей в живот. Ее смутил вопрос. Он видел это по ее глазам.
– Нет, об этом я ему не рассказала.
– Ты из-за отца позволила Патрику так легко отделаться?
– Не понимаю, о чем ты.
– Да нет, понимаешь. – Он поймал ее за руки, когда она попятилась. – Ты видела, как страдает отец, будучи оторван от семьи и друзей, от своей страны, и все из-за того, что он женился на твоей матери. Ты не хотела, чтобы такое же произошло с милым мальчиком Патриком.
Почему-то Скаут испытывал сильную неприязнь к калифорнийцу, с которым даже ни разу не встречался. Парень представлялся ему неким книжным червем, слабым, слегка сутулым, со слабыми худыми руками цвета старой замазки. Каждый раз, когда он представлял себе руки Патрика, касающиеся тела Шанталь, ласкающие ее, ему хотелось кому-нибудь врезать. И побольнее.
Он всегда считал ревность величайшей глупостью. Смешно ревновать к человеку, которого никогда не видел. И все же это зеленоглазое чудище – ревность держала его за горло, грозя удушить.
– Я не хотела, чтобы Патрик чувствовал себя в долгу, потому и согласилась на расторжение помолвки без лишнего шума. – Она говорила обиженным тоном. – Я сама решила, как поступить. Я не устраиваю скандалов, когда не получаю того, чего хочу, или когда у меня что-то отнимают. Я взрослая женщина.
– Я уже заметил.
Эрекция грозила скандалом: казалось, шорты вот-вот прорвутся. Он постоянно находился в полувозбужденном состоянии, и это действовало ему на нервы, просто раздражало. Он был не в состоянии контролировать физиологическую реакцию на Шанталь, как не мог справиться и со своей мальчишеской ревностью к Патрику. Это и заставляло его говорить теперь язвительным тоном.
– Тебе нравится сводить меня с ума, Шанталь?
– Мне эта тематика наскучила, Скаут. Отпусти мою руку.
Он послушался, но, когда она направилась в спальню, он поднялся со стула и заковылял вслед за ней, опираясь на костыль. Она подошла к туалетному столику, отделанному во французском стиле. То было абсолютно женское приспособление из всех имевшихся в доме. Когда он в первый раз сказал ей об этом, она пояснила, что Джордж заказал его во Франции специально для Лили. Шанталь унаследовала этот предмет мебели после смерти матери.
В комнате горели свечи. От них в помещении становилось как-то теплее, но в голосе Шанталь тепла не чувствовалось.
– Мне хочется спать.
– И мне.
– Скаут, пожалуйста. Мне казалось, мы сняли эту проблему.
– Сняли? – Он саркастически засмеялся. – Вряд ли это подходящее слово для моего теперешнего физического состояния. – Он уперся руками в дверные косяки, чтобы уменьшить нагрузку на больную ногу. – Что ты будешь делать, если я не стану обращать внимания на твои протесты, а войду и начну тебя целовать?
– Ты этого не сделаешь.
– Зря ты так уверена. – Его зловещий тон поразил его самого, но он был так взбешен, что извинил себя. Он не касался ее, но не забыл, какая она на ощупь. Сейчас он желал ее больше, чем когда-либо.
Дженнифер, считавшаяся красоткой, с каждым днем все более превращалась в туманное воспоминание. Она, наверное, планирует разные вечеринки, приемы, Бог знает что еще, готовясь к свадьбе. Она изощрена до мозга костей и иногда может по-настоящему достать человека, но она не заслужила, чтобы ее возлюбленный желал другую женщину каждой клеточкой своего тела, ворочаясь в постели в луже собственного пота и теряя рассудок из-за тех сцен, которые он не мог заставить себя не воображать. Он никогда не вел себя так прежде. Неужели все дело в Шанталь? Или обстановка сказывается? Окружение? Может, она так соблазнительна потому, что сама атмосфера такая сладострастная, а она находится прямо в эпицентре?
Как-то бессонной ночью ему удалось поддержать в себе это убеждение пару секунд, но помимо воли пришлось все же отбросить эту мысль. Если бы их пути с Шанталь Дюпон пересеклись в любом уголке земного шара, она произвела бы на него то же самое оглушительное впечатление.
