Столичная штучка - Гордиенко Галина Анатольевна (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Рита попросила написать ее портрет. На память о крымских каникулах. Кто знает, когда она здесь окажется, все-таки другая страна…
Анатолий Федорович долго молчал, и Рита сгоряча едва не предложила ему деньги. Вдруг он просто не хочет терять зря время? Ведь Лесин дедушка на своих картинах зарабатывал.
По счастью, что-то удержало ее. Сейчас Рита не сомневалась: брякни она подобную глупость – беда. Отказал бы! Еще и высмеял бы. А так согласился. Правда, очень неохотно.
Теперь Рита перед обедом позировала Анатолию Федоровичу. По два часа неподвижно сидела в беседке, оплетенной виноградом. Рассматривала сквозь зеленые плети сад и отвечала на редкие вопросы Анатолия Федоровича о жизни.
Очень осторожно отвечала. Как учителю. Не откровенничала. И видела, что Анатолий Федорович недоволен.
Потом Рита подолгу стояла перед мольбертом и заворожено изучала оживающий на глазах кусочек Лесиного сада. И себя, в беседке. В красивом – лучшем! – платье с глубоким вырезом и новых босоножках на высоких шпильках.
Анатолий Федорович поморщился, когда Рита вышла первый раз позировать, но ничего не сказал. Даже не заставил снять массивные золотые – мамины! – серьги и золотую же цепочку с кулоном.
Рита после каждого сеанса восторженно ахала, рассматривая на картине прозрачные, красивые камни в своих сережках. Яркие блики, отбрасываемые ими, как-то особенно подчеркивали нежность ее кожи.
Вот только лица у двойника до сих пор нет. Анатолий Федорович на расспросы Риты сухо пояснил, что не видит ее, не чувствует. Мол, если просто скопирует ее физиономию, Рита получит лубочную картинку, не портрет. Хочет элементарное сходство – пожалуйста. Для этого есть фотографии, а портрет маслом – нечто большое.
Рита хрипловато рассмеялась и спросила:
– Вы что, душу мою пишите?
– Почти, – серьезно отозвался Анатолий Федорович.
Рита раздраженно посмотрела на него и убежала. Она и сама не знала, какая она. И, если честно, не хотела знать!
Зачем? Ей и так хорошо.
Сегодня после купания Рита поднималась по бесконечной лестнице и невольно думала о троюродной сестре. И об изменениях в ней.
Леська стала странной. Погасшей. Все делала по дому, как обычно, но… Огонь в ней исчез.
Она автоматически копалась в саду, пропалывая или поливая свои грядки. Готовила обеды. Просматривала кулинарные книги в поисках чего-нибудь экзотического для праздничного стола. А потом надолго исчезала из дома.
Рита лишь вчера случайно это отметила. Просто так получилось: Леська убежала до обеда, а вернулась после ужина. И есть не стала. Сразу легла в постель. А когда Рита попыталась расспросить ее, сделала вид, что уже спит.
Рита пожала плечами: подумаешь! Разыгрывает «местечковую» трагедию. Прямо Джульетта керченская! Еще немного, начнет яд себе подыскивать. Мол, жизнь не жизнь без милого.
Дурочка!
Рита озабоченно нахмурилась: вчера Анатолий Федорович осторожно поинтересовался у нее, что происходит с Лесей. Якобы внучка никогда не смотрелась такой несчастной. Мол, не поссорились ли они? И почему Даня перестал заходить? Машенька с Дашенькой почти каждый день здесь, а Даня словно забыл к ним дорогу.
Рита вскинулась: она-то при чем? И клятвенно заверила Анатолия Федоровича, что с Лесей не ссорилась.
Вот еще! Ссориться с ней!
И все-таки проницательный взгляд старика смущал девушку. Рита вчера даже не стала задерживаться у картины. Как только Анатолий Федорович отпустил ее, она сразу же убежала в дом. А потом уехала к Дане.
Выходя к такси, она удивленно отметила, что старик все еще стоит у мольберта. «Что-то долго сегодня, – весело подумала Рита, ныряя в машину. – Может, наконец-то решил закончить? Без моего душевного стриптиза?»
Рита неторопливо шла к дому и улыбалась, уж очень хороша утренняя Керчь. Солнце пока стояло невысоко, длинные тени от деревьев сохраняли прохладу. Пронзительно пахло близким морем и цветущей ленкоранской акацией. Рита тронула пушистую гроздь: никогда она не видела ничего подобного.
Высокие деревья чем-то напоминали экзотические зонтики. Макушку словно ровно подстригли. Она казалась плоской и розовой от цветов – странных, пахучих, собранных в один пучок тонких ярких нитей. Опав, они валялись под ногами на серых плитках тротуара, их горьковатый запах кружил голову.
Рита звонко рассмеялась от полноты чувств и открыла калитку. Прислушалась к знакомым голосам на кухне и снисходительно хмыкнула: сони! Только встали, и Керчь их встретит жарой, солнце уже начинало ощутимо припекать.
Рита зевнула, вдруг захотелось лечь. Она проскользнула в свою комнату, упала на диван и подумала, что никогда не забудет этого лета. Никогда!
Мокрый купальник раздражал, и Рита неохотно встала. И только сейчас заметила: Леси нет на месте, а ее постель аккуратно заправлена.
Леся бежала в гору, и мелкие камешки больно жалили пальцы ног. Мелькнула мысль о кроссовках и тут же исчезла: Лесе было все равно.
Сердце колотилось где-то у горла, сухой и уже теплый ветер резал глаза, колючие травы царапали голые колени. Задыхаясь и держась за бок, Леся упала рядом с седым, ушедшим в рыжую землю камнем, и закрыла глаза: ей не хотелось жить.
Она не знала, сколько пролежала неподвижно – час или два. Может, она задремала?
…Последние ночи Леся почти не спала. Прислушивалась к сонному дыханию троюродной сестры и думала о своем. А утром притворялась спящей и терпеливо ждала, пока Рита уйдет.
По счастью, Рита не обращала на нее внимания. Как и всегда, в общем-то. И мама слишком уставала к вечеру, чтобы заметить состояние дочери. Лишь дедушка тревожил Лесю. Она постоянно ловила на себе его проницательный и сочувственный взгляд.
Чтобы успокоить старика, Леся начинала рассказывать за столом дурацкие анекдоты, бородатые и замшелые. Рита вежливо приподнимала брови, а мама рассеянно улыбалась.
Лесе не хотелось отвечать на вопросы дедушки. Она и сама не знала ответов. Понимала только одно: Богдана больше рядом нет. И не будет. Никогда.
Леся стала бояться моря. Оно притягивало магнитом и не желало отпускать. Вчера вечером Леся едва добралась до берега. Заплыла так далеко, что береговая линия превратилась в тонкую полосу, а потом ее скрыла ночь.
Леся осталась совершенно одна. Над ней вздымалось темное небо, низкие южные звезды почти падали в море, и она плыла по лунной дорожке, мечтая раствориться в горьковатой, соленой воде и исчезнуть. Тогда все закончится. Сердце прекратит болеть, короткие летние ночи не будут казаться бесконечными, и ее перестанет мучить единственная мысль – почему?
Пусть она некрасивая, пусть. Пусть Даня полюбил Риту, у сестры так сияют глаза, что и слепой заметил бы. Но почему они не могут остаться друзьями? Почему Даня видеть ее не хочет? Рита звонит Дане каждый день – она и не скрывает это от Леси – а он ни разу не захотел сказать ей просто «привет»? Неужели она такая пустая и никчемная, что абсолютно перестала интересовать Богдана?
«Наверное, так оно и есть, – горестно думала Леся и радовалась, что морские волны слизывают с ее щек слезы, не замечая их. – Ритка взрослая, яркая, уверенная в себе, а я…»
В эти минуты казалось, что жизнь не имеет смысла. Все изменилось в ней, в Лесе, когда ушел Богдан. И мир вокруг изменился. Стал огромным, пустым и равнодушным.
Только море по-прежнему радовалось девочке. Льнуло к ногам, ласкаясь как щенок, и принимало в свои объятия как мать. И вода в нем соленая словно Лесины слезы.
Она сейчас вся состоит из них. Из слез. Только при людях сдерживается. Тогда слезы сушат глаза, и они горят, будто песка в них надуло.
«Мы с тобой одной крови, – шептала Леся морю. – Ты и я».
Где-то рядом прошел корабль, Лесю закачало на волнах, и она безразлично проводила взглядом островок света. До нее доносились чьи-то голоса, смех, веселая музыка. Маленький ребенок закричал: «Мама!» – и Леся вздрогнула.
