Полет над разлукой - Берсенева Анна (читать книги полные .txt) 📗
И вот теперь над нею снова склонялся мужчина, которого она не то что не любила – просто не замечала, – а Аля не чувствовала того отвращения, которое почувствовала тогда с Родькой.
Рома не был ей противен, его прикосновения не вызывали дрожи, и это вдруг показалось ей таким важным, таким главным, что она подняла руки, обняла его за шею, отвечая на его порыв, на его стремление к ней.
Чуток он был или нет, но ее встречное движение почувствовал сразу.
– Алечка… – снова хрипло прошептал он. – Ну, спасибо тебе…
Он не был груб, это почувствовалось даже в этих его словах и только подогрело Алино стремление к нему. Наконец справившись со шнуром и «молнией», Рома сбросил свой спортивный костюм, потом развязал узел, разбросал в стороны лазурное полотенце и тут же, глухо ахнув, припал к ее телу – губами, всем лицом, грудью…
Несвязные обрывки слов срывались с его губ, невозможно было разобрать, что он говорит, но это было лучше, чем если бы звучали фразы, отчетливые в своей пошлости.
Да Аля и не вслушивалась в его слова. Она и лица его почти не различала. Бра имело форму чаши, неяркий свет был направлен вверх, и очертания предметов казались размытыми, более таинственными, чем они были на самом деле.
Таинственная световая дымка окутывала и их тела, распростертые на белой постели.
Рома почти не ласкал ее, но Аля чувствовала, что это происходит не от грубости, а только от нетерпения – естественного в мужчине, наконец-то добившегося близости с женщиной, которая притягивала его и манила, оставаясь недоступной.
Но самое удивительное заключалось в том, что она и не хотела его ласк. Он был нужен ей такой, как есть – стремящийся в нее и податливый в этом своем стремлении. Он мог бы вообще молчать, закрыть глаза – сейчас ей было достаточно того, что она ощутила в нем в то мгновение, когда он развязал узел: его мужской силы, непроявленной ласковости, неутомимости.
Аля чувствовала, что он не мешает ей быть самой собою и от этого получает удовольствие. Ее недолгий любовный опыт позволил ей понять, что это одно из редчайших качеств в мужчине, который обычно думает только о себе и даже не понимает, как это может быть иначе, и требует от женщины только одного – соответствовать его желаниям.
Тело у Ромы было такое же полнеющее, как лицо. Но, нависая над Алей, он не вдавливал ее в постель своей тяжестью – наверное, приподнимался на локтях и коленях. Никакой неловкости не возникало в их соединении, никакой торопливости, непопадания, бесплодных попыток… Почти сразу Аля ощутила, как тепло растекается по всему ее телу, и поняла, что он уже в ней, что они уже двигаются одновременно и это доставляет ей удовольствие.
На мгновение ей показалось, что это сейчас кончится – так быстро задергалось вдруг все его тело, судорожно сжались руки на ее плечах. Сожаление мелькнуло в ней, она положила руки Роме на талию и прижала его к себе, пытаясь остановить, продлить… Он тут же замер на секунду, потом торопливо прошептал:
– Я еще могу, хочу еще! – и стал повторять движения, которые, он понял, ей понравились – снизу вверх, медленно и страстно…
Она еще несколько раз останавливала его, давая себе и ему отдохнуть, накопить желание. И все это длилось, длилось – мерные, медленные извивы ее тела под ним, его стоны, вскрики, просьбы: «Еще, не кончай, подожди, я хочу еще!» – единственное, что он произносил отчетливо…
Ей не хотелось переменить положение – так приятна была эта медленная, глубокая истома, которую можно было длить сколь угодно долго. Наконец Аля почувствовала, что больше не может останавливать, придерживать себя, ожидая еще большего наслаждения. Дрожь во всем ее теле нарастала, становилась неодолимой, должна была разрешиться, завершиться…
Она вскрикнула, забилась под ним, и, наверное, он почувствовал, что продлевать удовольствие больше не надо. У Али потемнело в глазах, в голове зашумело, поэтому она не видела, не чувствовала, что происходило с ним в высшей точке наслаждения – только его долгий, захлебывающийся стон донесся до нее, словно издалека.
– Я не обидела тебя?
Это было первое, что Аля спросила, когда тьма в ее глазах рассеялась.
Они с Ромой еще даже не отодвинулись друг от друга, не легли рядом – так и замерли, как оставила их страстная горячка. Аля сама не понимала, почему ей показалось, будто она обидела его, но это было первое ее чувство после того, как она пришла в себя.
– Не-ет, Алечка, что ты! – ответил он, все еще не двигаясь, но по-прежнему приподнявшись на локтях, чтобы не придавливать ее тяжестью своего тела. – С чего это ты взяла?
– Ничего, ничего… – проговорила она, осторожно пытаясь освободиться от него. – Мне хорошо с тобой было.
– А уж мне-то! – сказал Рома.
Он хотел еще остаться в прежнем положении, но, почувствовав ее сопротивление, послушно отпустил ее, лег рядом. Потом попытался обнять, но Аля погладила его по руке и отстранилась, опираясь на локоть.
– Ты что на меня так смотришь? – смущенно спросил Рома, натягивая на себя одеяло.
Его округлые плечи покрылись каплями пота, он вытер их Алиным лазурным полотенцем.
– Ничего, ничего, – повторила Аля, поспешно отводя взгляд. – Да я ведь тебя еще и рассмотреть толком не успела! – тут же засмеялась она, с удовольствием прерывая неловкость своего молчания и испытующего взгляда. – Ну, ты и не удивился, наверное. Актриса все-таки, они все такие, да?
– У меня актрис никогда не было, – вполне серьезно ответил на ее шутку Рома.
Он был трогателен в своей серьезности, и обижать его не хотелось. Да и не за что было его обижать, совсем наоборот.
– У тебя лицо порозовело, – заметил он, вглядываясь в Алино лицо. – А то белое было, аж страшно.
– Ты, положим, не очень-то испугался. – Аля снова не удержалась от подколки. – Спасибо, Ромочка, ты меня и правда в чувство привел, – тут же добавила она.
– Выпить хочешь? – предложил он. – У меня бар хороший – что хочешь!
– Не-ет, вот уж это нет, – даже вздрогнула Аля. – Брр, подумать противно о выпивке! И зачем я только пила сегодня?
– Почему же? – покачал он головой. – Если б не выпила, так и не пошла бы ко мне…
Ей неловко стало от того, что он это понимает. Но что теперь можно было сделать? Оправдываться, признаваться в любви? Едва ли он не заметил бы ее неискренности…
– Тогда кофе сварю, хочешь? – опять предложил он. – Тебе какой – турецкий или в кофеварке?
– Хочу! – встрепенулась Аля. – Любой, какой быстрее, хоть растворимый. Да я и сама могу сварить.
– Нет-нет, лежи. – Рома слегка придавил ее плечо к подушке. – Я хорошо кофе варю, зачем ты будешь?
Поднявшись, он быстро завернулся до пояса в полотенце и вышел из комнаты. Тут только Аля сообразила, что он даже не поцеловал ее после того, как все кончилось, но не обиделась на него.
«Это я на него страху нагнала», – догадалась она и улыбнулась своей догадке.
Рома вернулся почти сразу – гораздо скорее, чем мог бы свариться кофе в джезве. Но аромат по комнате распространился настоящий, явно исходящий не от гранулята.
В руке он держал какой-то странный стеклянный кофейник, над крышкой которого торчала длинная спица.
– Что это? – удивилась Аля.
– А это кофеварка такая, или как там ее называют, – швейцарская, – радостно улыбаясь, объяснил он. – Вот сюда насыпаешь, только молоть надо не очень мелко, а еще лучше из упаковки вакуумной брать, кипятком заливаешь, потом крышкой накрываешь и пару минут ждешь, пока заварится. И все дела! Потом на эту штуку нажимаешь, а к ней такой пресс приделан, он всю гущу вниз придавливает. – Заметив интерес в Алиных глазах, он добавил: – Вроде получается быстро, как растворимый, а кофе-то настоящий, с запахом!
Он поставил кофейник на пол у дивана и вышел из комнаты со словами:
– Сейчас чашку принесу.
Принес он только одну чашку на небольшом блюдце – серебряную, граненую, очень изящную.
– А ты разве не будешь? – спросила Аля, глядя, как он надавливает на пресс кофейника, наливает кофе.
