Обманы - Майкл Джудит (онлайн книга без TXT) 📗
— Но ты мне не говорила, что год для тебя выдался тяжелый.
— Я не знала, что сказать. — Мир ее был столь хрупок, что она боялась, как бы от неосторожных слов он просто не рассыпался. Пенни и Клифф подросли, и она их почти не видела; Гарт целиком ушел в работу. Стефания открыла свое дело по торговле недвижимостью в пригородах на северном побережье. Сначала все пошло настолько здорово, что она едва поспевала, а потом так же неожиданно все за стопорилось.
— А как дела с торговлей недвижимостью? — спросила Сабрина. Стефания так и подпрыгнула.
— Я как раз думала… Неважные дела.
Стефания продолжила раскладывать вещи, а Сабрина села на подлокотник кресла.
— Но у тебя ведь все хорошо получалось. И дело свое ты знаешь.
— Я разбираюсь в домах и интерьерах, но не в людях, которые в них живут. Хорошо тебе — скажешь миссис такой-то, что эта супница не середины, а начала девятнадцатого века, — и впариваешь ее за сто девяносто пять вместо ста пятнадцати. Я успею переодеться к ленчу? — Сабрина кивнула. — А я себя неуютно чувствую, когда приходится разочаровывать людей. Я сразу отступаю и говорю им, что перепроверю, а они потом думают, что я плохо знаю свое дело. Этот свитер с юбкой пойдут? Я неловко себя чувствую.
— Отлично смотрится. Мы до вечера никуда не пойдем.
— До вечера?
— Будет спектакль, а потом банкет в честь автора и труппы.
— Сабрина, я не пойду. Мне надеть нечего.
— Можешь взять у…
— Уже не могу. Раньше хорошо было, а теперь я на два размера больше.
— Подыщем что-нибудь. Я думала, тебе захочется познакомиться с моими друзьями, посмотреть Лондон.
— Конечно. Только вот…
— Стефания. Мы сделаем так, как ты захочешь. Давай поедим, а потом обо всем переговорим. Только скажи мне сразу, что у тебя еще стряслось за этот год.
Они спускались по лестнице.
— Очень странный был год. Все было как-то не так, и я просто махнула рукой. Но как далеко все зашло, я поняла только сегодня. Сабрина замялась.
— А Гарт? Стефания пожала плечами.
— А что Гарт? Он весь в работе, из лаборатории не вылезает, вступил в какой-то комитет у себя на факультете, консультирует студентов, а ночью — снова в лабораторию.
На круглом столе, стоящем в гостиной у окна, миссис Тиркелл накрыла обед на двоих. Был суп из устриц, салат, белое вино, зимние груши…
— Но ведь в теннис можно играть не только с Гартом, — сказала Сабрина, когда они уселись за стол. — Что — бы прическу сделать, да и просто за собой последить, он тоже не нужен. Подумала бы немного о себе.
— А какая разница? Нет, то есть мне не нравится, что я так выгляжу, но ведь мы и не ходим никуда, где хотя бы требуется прилично одеваться, так, к друзьям, в кино иногда. А если хочешь на самом деле узнать про Гарта, то я и не помню, когда он в последний раз на меня посмотрел. А Пенни с Клиффом — так им десять и одиннадцать, они целиком поглощены собой. Я для них как шкаф, который надо обойти, когда бежишь по своим делам. Какое им дело, что я растолстела? Извини, мне грешно скулить. У нас чудесная семья, я их люблю, и дома у меня лучше, чем у многих. Мы почти не ссоримся. Но вот насколько я понимаю, Сабрина, одно плохо — всем на всех наплевать, по правде говоря. Из-за этого-то и желания никакого нет затевать всякие диеты, физкультуру и покупать новые вещи.
— Мне не наплевать, — возразила Сабрина. — Потому что ты к себе несправедлива. Если Гарт чокнулся настолько, что не обращает на тебя внимания, то тебе сам Бог велел удвоить усилия. Стефания посмотрела на сестру и недоверчиво покачала головой.
— Я так зашиваюсь по дому, что совершенно забываю, как хорошо бывает с тобой. Почему я так долго не приезжала в Лондон?
— Ты говорила, денег нет, а мне платить за билет не позволяла.
— Конечно, а то можно было взять в привычку позволять тебе за меня расплачиваться, а от этого никому пользы бы не было. Но если Гарт почаще будет принимать приглашения на европейские конференции, то я часто буду тут бывать, к тому же за полцены. Фактически я вовсе могу переехать. Я же тебе говорила, что ты воплотила в реальность дом моей мечты?
— Извини, — сказала Сабрина Майклу Бернарду, когда Брайан вручил ей корреспонденцию. Она пробежала глазами список. — Да — Оливии Шассон; нет — Питеру и Розе Рэддисон. Да — герцогине, но сообщите ей, что приступить я смогу не раньше следующего месяца, если не в августе; нет — Николсу и Амелии Блакфорд, но скажите, что я рада буду заехать на уик-энд в следующем месяце, когда все успокоится. Так, Антонио говорит в восемь, а не в восемь тридцать? Ладно. После того как с этим разберетесь, почему бы вам не пойти домой? Я закрою. Она снова повернулась к Майклу.
— О чем мы?
— Да говорили о той газетной истории. Я при тебе себя просто бездельником чувствую. У вас всегда десять дел разом делается?
— В последнее время всегда. Невероятно, правда?
— Самое невероятное — это ты. Сама же знаешь, мы эту историю по всей Европе раскапывали, и везде только и слышно о тебе и «Амбассадоре».
Сабрина глубоко вздохнула. Это Майкл-то ей рассказывает. Старый друг. Еще со времен колледжа, когда он начал жить с Джолнг Фэнтом, стоило ей вспомнить о них, как она чувствовала себя уже не так одиноко — будто была членом их маленькой семьи. А теперь они пишут вместе, и, рыская по миру в поисках материалов для своих статей, то появляются на ее горизонте, то исчезают. Она много месяцев ничего о них не слышала, и тут Майкл объявился, чтобы узнать подоплеку волны подделок международного масштаба, захлестнувшей небольшие галереи, о которых они готовили статью.
Джоли с Майклом были единственными друзьями Сабрины, которым, как и ей, приходилось зарабатывать себе на жизнь, и с ними она позволяла себе расслабиться, проявить свой энтузиазм, чего никак не могла себе позволить в обществе богатых клиентов и друзей, которые ожидали от нее такого же, как у них, пренебрежения к деньгам.
— Ты на самом деле слышал об «Амбассадоре» за границей? Интересно. На той неделе были звонки из Парижа и Брюсселя. О, Майкл, что бы ты стал делать, если бы вдруг разом начали сбываться все твои мечты?
— Радовался. Ты заслужила признания. Ты сама всего достигла.
— Но мне иногда страшно. Все случилось так быстро. Ты знаешь древнюю китайскую примету — если начинаешь разглядывать что-то прекрасное, оно может исчезнуть? Можно смотреть украдкой, но пялиться нельзя ни в коем случае, потому что все прекрасное — хрупкое и преходящее, и грубым взглядом можно все только испортить. Вот такая, по-моему, и моя нынешняя жизнь. Если я начну о ней распространяться или слишком пристально на ней зафиксируюсь, все может рухнуть.
Майкл пожал плечами. Суевериям нет места в современной журналистике.
— Ты добилась невероятного успеха, все в Лондоне только о тебе и говорят. Едва ли такое исчезнет без следа. А кто такой Антонио?
— Что?
— Антонио. Восемь вместо восьми тридцати. Или я наглею?
— Друг.
— Ага. Значит, наглею. Ладно, оставим дела любовные, у тебя — успех, слава и, несомненно, немалые доходы. Чего дальше ты еще хочешь?
— Дела. Оно у меня, правда, тоже есть. Но хочется большего. Это — лучше всего.
— Лучше всего, — сказала, входя в офис, Джоли, — независимость. Особенно после того, как тобой повертел такой диктатор, как твой бывший муж.
— Лучше всего деньги, — возразил Майкл. — Поди-ка, купи на независимость хоть пучок укропа.
— О Господи! Опять ты…
— Не хотелось вам мешать, — Сабрина услышала звонок в дверь, — только при клиенте стульями не кидаться.
В мягко освещенном выставочном зале Рори Карр восхищенно рассматривал высокие французские напольные часы, украшенные фарфоровыми ангелами по периметру круглого циферблата.
— Очень мило, миледи. — Он низко склонился к протянутой руке. — Не иначе как из усадьбы графини дю Берн, полагаю?
Сабрина улыбнулась:
— Вы всегда меня поражаете, мистер Карр. Я не видела вас на аукционе.
