Мужчины свои и чужие - Келли Кэти (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

Эмма взяла на себя организацию этой линии год назад и добилась того, чтобы она работала круглосуточно. Найти работников было трудно и дорого, но Эмма имела в своем распоряжении целую роту помощников, и когда однажды за­болели одновременно четверо, линия продолжала работать. Благодаря этой линии организация получила солидный грант от государства, и, поскольку о ней много писали в прессе, начали поступать пожертвования от частных лиц.

«Как странно, – подумала она, – вот у меня нет детей, а занимаюсь я в основном детьми».

Стол ее был девственно чист, только фотография Пита стояла в левом углу. Единственным доказательством ее дли­тельного отсутствия был переполненный поднос с входящей почтой.

– Хорошо отдохнули? – спросил Колин Малхолл. По­явившись вроде бы ниоткуда, он уселся на край стола и с лю­бопытством взглянул на нее.

Колину было лет двадцать с хвостиком, и он считался главным сплетником в конторе. У него вечно что-то случалось с компьютером, но, если вам вздумается узнать, почему новенькая из бухгалтерии каждый день появляется с красны­ми глазами, спросите Колина. Вот только Эмму сплетни никогда не интересовали. Воспитанная матерью, для которой сплетни были питательной средой, Эмма с детства возненавидела людей, получающих удовольствие от обливания гря­зью других. Если девушка из бухгалтерии имеет восемь лю­бовников, употребляет наркотики и не носит трусиков, Эмма не желала об этом знать.

– Не понимаю, зачем она работает в благотворительном учреждении, когда ее совершенно не интересуют нормаль­ные люди. Она, по-видимому, считает, что она выше нас, бедных, – туманно высказывался Колин об Эмме. – Мисс зазнайка с идеальным мужем и идеальной фигурой! Готов по­спорить, у нее есть своя тайна. Возможно, связь с боссом. Ее дверь всегда закрыта. – Он не любил Эмму еще и за то, что она занимала более высокую должность. Неудивительно, что при таких обстоятельствах Эмма старалась его по возмож­ности избегать. Но поскольку по своему служебному положению Эмма имела доступ к пикантной и закрытой информа­ции, Колин не оставлял попыток ее разговорить.

«Не может быть, – подозрительно подумала Эмма. – На этот раз он хочет что-то рассказать».

– Вы никогда не догадаетесь, – начал Колин, поправляя бабочку на ярко-желтой сорочке, которая делала его лицо еще более серым.

– Вы правы, не догадаюсь, – ответила Эмма. Колин слегка прищурился.

– Эдвард решил нанять еще одного менеджера для помощи с горячей линией. Он считает, что в последние дни нача­лись перебои.

– Это смешно! Все работает прекрасно, – выпалила Эмма. – Не верю, чтобы он принял такое решение, не посо­ветовавшись со мной. – Она внезапно сообразила, что наго­ворила слишком много, и прикусила язык. – Пожалуй, мне пора приниматься за дело, Колин. Надо избавиться от ско­пившейся за отпуск паутины.

– Ну, как Египет? – спросил Колин, понимая, что его выпроваживают, но не желая уходить. – Питу понравилось?

– Пит не ездил, Колин, – сказала Эмма. – Увидимся позже.

Оставив удивленного Колина переваривать эту неожи­данную информацию, Эмма принялась разбирать почту. По крайней мере, небольшие неприятности на работе помогут ей забыть о проблемах в ее личной жизни.

8

Со своего места за столиком недалеко от эскалатора Эмма увидела, как Кирстен пробирается сквозь толпу в тор­говом центре, и подумала, что выглядит она именно такой, какой на самом деле была: богатой, хорошенькой и абсолют­но уверенной в себе. Опоздала она всего на пятнадцать минут – своего рода рекорд. Вид у нее был потрясающий: волосы, на этот раз каштановые, прекрасно сочетались с ма­ленькой бежевой курточкой, надетой на белую футболку в обтяжку, и бледно-голубыми джинсами. Эмма знала, что сама она в таком наряде выглядела бы смешно. Ее знакомые всегда удивлялись, повстречавшись с Кирстен, – настолько разительно она отличалась от сестры.

– Никогда бы не догадался, что вы сестры! – восклицал очередной приятель, уставившись на ультрасовременную шикарную Кирстен, рядом с которой Эмма казалась бесцвет­ной и старомодной.

Впрочем, если оставить в стороне волосы, одежду и ма­кияж, сестры были очень похожи: у обеих одинаковые длин­ные носы, бледные в рыжих искорках глаза и тонкие губы. Однако на этом сходство кончалось. Самоуверенность Кирс­тен придавала ей особую прелесть, чего Эмме, по ее убежде­нию, никогда не удалось бы добиться.

Она дождалась, когда сестра оказалась на середине эска­латора, и принялась махать рукой, чтобы привлечь ее внима­ние. Кирстен заметила ее, медленно подошла, села рядом и принялась рыться в дорогой сумочке в поисках сигарет.

– Извини, что опоздала, – сказала она, как всегда при встрече. – Долго проговорила с одной дамой из комитета, никак не могла отделаться от старой грымзы. Я знала, что ты сядешь и закажешь кофе, если я буду опаздывать.

Она закурила и глубоко втянула дым. Эмма помимо соб­ственной воли посмотрела на нее с осуждением. Она любила сестру и огорчалась, что та курит.

– Ради бога, это совсем легкие сигареты, – заметила Кирстен. – В них почти нет никотина, один воздух, зато щеки будут впалые, как у Тины Тернер, если изо всех сил втягивать дым в себя. – Кирстен улыбнулась. – Кстати, такое сосание – неплохая практика для Патрика. Не то, что­бы в этом часто возникала необходимость… Видно, придется заказать виагру, а то дела совсем плохи.

– Ты ужасна! – пожурила Эмма. – Что бы подумал бед­ный Патрик, если бы узнал, какие гадости ты о нем гово­ришь? Он умер бы, если бы догадался, что мы обсуждаем вашу половую жизнь.

Ей нравился трудолюбивый Патрик, и она часто задумы­валась, как они с Кирстен умудрились прожить четыре года, не поубивав друг друга.

– Я только тебе рассказываю, Эм, – возразила Кирстен невинным тоном. – Мне надо с кем-то поговорить, а то у меня крыша поедет. У него только работа на уме, – пожало­валась она. – Никакой передышки. Мы теперь почти совсем не развлекаемся.

– Ну, ты тоже можешь вернуться на работу, – заметила Эмма более резко, чем хотела. – Тогда некогда будет ску­чать.

– Я не собираюсь работать – и точка, – нахмурилась Кирстен и притянула к себе Эммину чашку из-под кофе, чтобы использовать вместо пепельницы. – Мне не нужны деньги, да и вообще я не гожусь для работы, Эм. Ты же зна­ешь, как я ненавижу рано вставать, да еще когда на тебя орут, если опоздаешь… Кроме того, Патрику нравится, когда ужин на столе к его приходу домой.

– Кирстен, ты же не готовишь! Если бы не ужины из рес­торана, Патрик давно бы превратился в былинку.

– Перестань ворчать, – добродушно попросила Кирс­тен. – Ты будешь еще пить кофе, или пойдем по магазинам?

За кофе они обсудили свою задачу на сегодняшний день – купить подарок матери к дню рождения. В следую­щую среду ей исполнялось шестьдесят лет.

– Надо что-то особенное, – сказала Эмма. – Но я голо­ву сломала, так ничего и не придумала.

– Никогда не знаю, что ей купить. Ладно, пошли по­смотрим. – Кирстен затушила третью сигарету, встала и пошла к эскалатору. – Ей все труднее и труднее купить пода­рок. Я спросила ее, пользуется ли она пропуском в салон красоты, который я подарила ей на Рождество, а она спроси­ла: «Какой пропуск?» Мне иногда кажется, что у нее крыша едет.

Эмма неожиданно обернулась:

– Что ты сказала?

– Что у нее крыша едет. Правда, Эм! Перед вашим отъез­дом в Египет я говорила с ней по телефону, так она спросила, как чувствуют себя родители Патрика. Господи, да его отец два года назад умер! Как ты думаешь, она не пьет какое-ни­будь сильное лекарство? Наверняка. С нашим папочкой без транквилизаторов не проживешь…

Пока Кирстен болтала, Эмма наконец сформулировала мысль, которая мелькала у нее в голове уже несколько не­дель. У матери неладно с головой. То, что она постоянно впа­дала в панику во время круиза и так цеплялась за египетские деньги, уверенная, что ее надуют… Кроме того, мама часто ошибалась каютой, что сильно раздражало Джимми. И она все время что-то теряла – очки, нить разговора. Эмма пони­мала, что это ненормально.