Позволь ей уйти (СИ) - Монакова Юлия (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Ой, Паша!.. — услышал он изумлённый возглас за своей спиной и, обернувшись, увидел рыжеволосую Машеньку — одну из немногих юных балерин, которые были настроены к нему доброжелательно.
— Привет, — буркнул он, невольно конфузясь, точно его поймали на месте преступления.
— А ты что здесь делаешь? Почему на занятия не приходишь? Ты заболел? Тебя не хватает, правда, — защебетала она, явно искренне радуясь встрече. Пашка расслабился и оттаял, улыбнувшись в ответ.
— Да так… дела неотложные были, — неопределённо отозвался он.
— Мы все по тебе скучаем! — горячо заверила Машенька, и это растрогало его чуть ли не до слёз.
— Кстати, знаешь новость? — её глаза вспыхнули. — Любка ведь ушла из кружка. Совсем! Вернее, её мать забрала, Любка-то уходить не хотела, упиралась и рыдала…
— А почему забрала? — спросил он как можно небрежнее.
— Да они с Ксенией Андреевной поругались. Я и сама точно не знаю, почему именно, но вообще мамаша вопила на весь ДК! На самом деле, даже хорошо, что Любка больше не будет сюда ходить, — понизив голос, доверительно поделилась Машенька. — Она противная очень, вредная и завистливая. И постоянно сплетничает! Достала…
В этот момент в дверях наконец-то показалась Хрусталёва. Увидев её, Пашка весь подобрался и, кажется, даже слегка покраснел.
— Ладно, Маш… я пойду. Мне с Ксенией Андреевной нужно поговорить по очень важному делу. Без посторонних, — добавил он многозначительно.
— Хорошо, — понимающе закивала Машенька, — я не буду вам мешать, но ведь мы ещё увидимся? Ты придёшь в кружок снова?
— Не знаю… нет… да. Наверное, — сдался он. — Посмотрим. Пока!
Заметив своего непутёвого воспитанника, Хрусталёва как будто не слишком удивилась — словно давно ожидала его появления, ни секунды не сомневаясь, что рано или поздно он всё-таки приползёт с повинной.
— Полагаю, нам с тобой многое нужно серьёзно обсудить, Паша, — усмехнулась она. — Поехали ко мне домой, там и поговорим спокойно.
— Я не могу… мне нельзя надолго задерживаться, — замялся Пашка. — В детдом надо до ужина вернуться, а то влетит.
— Ну, ужином я тебя, положим, и сама накормлю. А в остальном… Просто позвоню Высоцкой и предупрежу, что ты у меня. Думаю, она не станет возражать.
Ещё бы!.. Да Хрусталёва, пожалуй, была единственным человеком в этом мире, с кем директриса отпустила бы Пашку куда угодно в любое время суток.
— Ладно, — сдался он, — давайте к вам.
Квартира пожилой балерины напоминала музей. Пашка завис с открытым ртом уже в прихожей, а в комнате и вовсе потерял дар речи.
Всюду — какие-то картины в рамах, старинная причудливая мебель, ковры и вазы… И фотографии, фотографии, фотографии, множество чёрно-белых фотографий на стенах, а также афиши каких-то старых спектаклей, на каждой из которых крупными буквами была напечатана фамилия Ксении Андреевны.
Пашка надолго задержался возле снимка, запечатлевшего молодую и прекрасную женщину с короной из белоснежных перьев на голове.
— Такая красивая… — невольно вырвалось у него.
— Это я в роли Одетты в “Лебедином озере”, — сообщила Хрусталёва, остановившись рядом. Пашка перевёл на неё недоверчивый взгляд. Вот эта вот красавица-лебедь — Ксения Андреевна?! Да быть такого не может…
— Да, я немножко изменилась с тех пор, — грустно заметила балерина, правильно расшифровав выражение его лица. — Как-никак, уже почти сорок лет прошло. Впрочем, не будем хандрить и меланхолить… Ступай в ванную мыть руки.
Пашку очень смущало, что Хрусталёва позвала его ужинать не в кухне, по-простому, а в комнате — за накрытым чистейшей льняной скатертью овальным столом. Он ужасно боялся капнуть супом на кипенно-белую ткань, кусок застревал у него в горле, а хлеб крошился в руках. Вкуса еды бедняга совершенно не чувствовал; он даже с трудом вспомнил бы, чем его в принципе угощали.
Наконец пытка ужином была закончена, и Пашка с огромным облегчением пересел из-за стола на диван. Хрусталёва опустилась в кресло напротив: настало время душеспасительных бесед. Пашка сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и приготовился к моральной экзекуции.
=35
Однако вместо того, чтобы ругать его, Хрусталёва вдруг мягко спросила:
— Что, дружок, балет тебе не очень нравится?
Пашка заёрзал на месте. Он ожидал упрёков, обвинений в неблагодарности, осуждения и порицания… Откровенный вопрос, заданный столь доверительным тоном, застал его врасплох.
— Ну, я пока… не очень разобрался, — дипломатично вывернулся он.
— Ещё бы. Где бы ты успел разобраться и когда, — усмехнулась она. — Полагаю, ты не видел ни одного спектакля даже в записи… Ну ничего, мы это поправим.
— А зачем поправлять? Ну, если это не моё… то, может, и не надо? — с робкой надеждой поинтересовался он.
— Не твоё? — её губы искривила ироничная усмешка. — С такими-то данными? Да ты рождён для балета, и не смей со мной спорить, ты просто пока ничего в этом не понимаешь… Но когда-нибудь, очень хочется верить, ты вспомнишь вредную старуху и мысленно скажешь ей “спасибо”.
Пашка насупился. Похоже, безумная идея слепить из него великого танцовщика так и не оставила Хрусталёву.
— Жаль, что в этом году время упущено, учёба уже началась… Но ничего, в следующем ты обязательно поступишь, я буду лично заниматься твоей подготовкой к поступлению.
Пашка совсем растерялся.
— К поступлению куда?
— В Москву, в хореографическую академию при Театре балета.
Сказать, что он обалдел — ничего не сказать.
— В Москву? Я?!
— Именно так.
“А как же Милка?” — подумал он, но вслух, понятное дело, сказал совсем другое:
— А если я не поступлю?
— Поступишь, — уверенно сказала она. — Во-первых, у тебя талант, а во-вторых… на случай всевозможных форс-мажоров… ректор академии — мой бывший муж. Мы с ним остались не в очень хороших отношениях, но уж в этой мелочи он мне точно не откажет. Так что поступишь, — заключила она, — это даже не обсуждается.
Пашка подавленно молчал. Его терзали самые противоречивые мысли и эмоции. С одной стороны, это же кайф — поехать в Москву, пусть и для того, чтобы учиться этому дурацкому балету, но в Москву же! В столицу! Мечта!.. А с другой стороны… ну как он бросит Милку? Как оставит её здесь одну? Они же не смогут друг без друга. Им нельзя разлучаться, никак нельзя…
— А у нас… в Таганроге… нет никаких хореографических академий? — спросил он неуверенно. — Ну, чтобы не пришлось так далеко ехать.
— Тебе нельзя тут оставаться, Паша, — убеждённо произнесла балерина. — У таких, как ты, здесь нет и не может быть будущего. Ты пропадёшь. Нет, нет… только столица. Только там ты сможешь вырваться из этого замкнутого круга. Но для того, чтобы вырваться, нам с тобой придётся работать, работать, работать до седьмого пота…
