Гремучая смесь (СИ) - Озолс Агата (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
Пашка не стал ничего отвечать, молча вышел из кабинета и аккуратно закрыл за собой дверь.
15.
Ванька сломал руку, и виновата в этом была я.
После полдника мы проводили время у бассейна. Компанию нам составлял Александр. Охрана держалась от нас на расстоянии, а Саша как-то быстро подружился с Ванечкой. Я не лезла в их мужскую дружбу, наблюдая со стороны. Саша мне нравился. Спокойный, вежливый и немногословный. На меня он почти не обращал внимания, а вот с Иваном готов был проводить все свободное время.
Я намазала Ваньку солнцезащитным кремом, поправила на нем кепку и не удержалась, поцеловала в шоколадную щечку.
— Катюша, пусти! — он вывернулся и побежал к воде.
— Вань, аккуратнее. Пол скользкий, упадешь.
Но мальчик только рассмеялся. Его занесло на мокром кафеле, Саша еле успел его поймать.
— Иван!
— Ну, Катя!
Они продолжили играть в воде, я сидела рядом, наблюдая за своим подопечным.
Ванька смеялся, прыгая в воду. Саша ловил его, подбрасывал над головой и сажал на бортик бассейна. Как будто почувствовав чей-то взгляд, повернула голову. В саду стоял Родимцев и с улыбкой смотрел на сына. Именно в этот момент Ванька его и увидел.
— Папа! — радостно вскрикнул мальчик и бросился к отцу.
Павел раскинул руки ему навстречу, а меня кольнуло нехорошее предчувствие.
— Ваня, — позвала, — осторожнее!
Но озорной мальчишка не обратил внимания на мое предостережение. Он несся к Павлу, сломя голову. А через секунду детская ножка подвернулась на скользкой плитке, он неловко взмахнул руками и упал на спину, ударившись головой. Раздался детский крик.
— Ваня! — я кинулась к нему, но Родимцев меня опередил.
— Не трогай!
Упала перед ребенком на колени, протянула к нему руки.
— Не трогай, — повторил Павел.
Перевела взгляд на Родимцева. Он не хочет, что бы я трогала его сына? Не доверяет?
— Катя, — к нам подошел Александр, — нужно убедиться, что с Ваней все нормально.
Он присел рядом с нами.
— Катяяяяя, — плакал Ванька.
— Мой хороший, — я сжала руки, — потерпи. Сейчас все будет хорошо.
Павел аккуратно ощупывал сына.
— Нужно ехать в клинику, — сказал наконец, — делать рентген.
— У меня болит рука, — продолжал плакать мальчик.
Саша взял его за руку.
— Кажется, у него перелом, — сказал он. — Нужно к врачу.
— Катя, — отдал распоряжение Павел, — собирайся.
Я опрометью кинулась в дом, бегом поднялась к себе в комнату и натянула шорты и майку прямо на мокрый купальник. Черт с ним, по дороге высохнет.
Когда выбежала из дома, Павел уже сидел на заднем сидении своего джипа с сыном на руках.
— Садись вперед, — обратился он ко мне. — Саша, давай за руль.
До частной клиники мы домчались в рекордно короткое время. Саша пошел за врачом, мы с Родимцевым и Ванькой остались ждать в приемном покое. Мне было стыдно, я чувствовала себя виноватой в том, что произошло с Иваном. Ведь знала же про скользкий пол, уже несколько раз обращала внимание на это. Почему же не сказала, чтобы хоть дорожку какую-нибудь постелили? А теперь у мальчика перелом руки, а может быть что-нибудь и похуже. Вдруг сотрясение или что-то с позвоночником?
— Это моя вина, — стараясь не смотреть на Павла, сказала ему.
— В смысле?
— Я знала, что там скользко. Рано или поздно, но Ванька мог упасть. Я знала и ничего не сделала.
В этот момент к нам подошел врач, и Родимцев понес сына на рентген.
А вернувшись, задал мне вопрос:
— Ты что, правда, считаешь себя виноватой?
— Но я ведь за него отвечаю, — понуро опустила голову.
— Катя, а тебе обязательно нужно чувствовать себя виноватой?
— Но ведь это правда.
— А давай чуть позже будем плакать, — в голосе Павла послышалось раздражение. — Сначала Ванька, потом все остальное.
Чувство вины только усилилось. Какая же я дура! Родимцев переживает за ребенка, а я лезу к нему с глупостями. Нашла время каяться!
У Вани оказался перелом, а еще шишка на затылке и устрашающих размеров синяк на спине. Врач, осматривающий мальчика, рекомендовал оставить его на несколько дней в клинике, чтобы понаблюдать за динамикой. Я порывалась остаться с Ванькой, но Родимцев в приказном порядке велел ехать домой. С сыном он оставил Александра.
Мы возвращались в дом, я продолжала казниться чувством вины. И ведь понимала, что моя вина весьма условна, но ничего не могла с собой сделать. Так жалко было малыша. Как вспомню его слезы и «Катюша, мне больно», так сердце замирает.
Родимцев время от времени посматривал на меня, словно проверяя, все ли со мной в порядке. Видимо, решил, что нет.
— Пойдем, — сказал, когда мы вернулись. — С тобой нужно что-то делать.
— Ничего не нужно, — попыталась протестовать, но Павел не жалал меня слушать.
— Катерина, пойдем, — повторил со значением. — Тебе нужно выпить.
— В такую жару? Я не буду.
— Вместо лекарства.
Он подхватил меня под локоть и повел в гостиную, усадил на диван и буквально силком всучил стакан.
— Пей, — продолжал командовать. — Залпом.
Я опрокинула в себя темную жидкость и закашлялась, горло обожгло огнем.
— Что это? — прохрипела, прижимая руку к горлу.
— Виски, — Павел пожал плечами и сел в кресло напротив.
— Я не пью виски, — кажется, у меня из глаз потекли слезы. — Я вообще не пью крепкие напитки!
— Надо когда-нибудь начинать, — спокойно ответил Павел, делая глоток из своего стакана.
— Я обожгла пищевод!
— Да ладно, — «успокоил» меня Павел. — Зато успокоилась.
— Это что, такой метод лечения?
— Хороший же виски, — Родимцев отобрал у меня стакан и опять наполнил его. — Давай-ка повторим.
— Опять?
— Давай-давай.
Я сделала глубокий вдох и опрокинула в себя новую порцию спиртного.
На этот раз темная, остро пахнущая жидкость проскользнула, как по маслу. Павел, внимательно наблюдавший за мной, прокомментировал:
— Уже лучше. Да?
Прислушалась к себе. Горло уже не першило, а по телу разливалось тепло. И руки не тряслись, а чувство вины отступило.
— Да, — пришлось признать. — Спасибо.
— Кать, глупо винить себя в том, что произошло, — Павел пересел ко мне на диван. — Дети бегают, падают. Иногда что-то себе ломают.
— Я знала про плитку, нужно было что-то с ней сделать.
— И что же? — хмыкнул Павел. — Ты действительно считаешь, что могла что-то сделать с ней? Отодрать и положить новую?
— Нет. Но я могла положить хотя бы коврик.
— Катяяя, — насмешливо протянул Родимцев — старший, — ну поплачь еще, что можно было завернуть пацана в вату. Тогда бы точно не ушибся.
— Он маленький!
— Он мужчина, — возразил Павел.
— Но еще такой маленький, — я почувствовала, что в глазах опять защипало от слез.
Павел присмотрелся ко мне и неожиданно предложил:
— А давай еще по стаканчику. Только не плачь.
И я зачем-то согласилась. По стаканчику. И еще по одному. Все дальнейшее происходило словно не со мной. Кажется, я рассказывала Родимцеву о своей несчастной жизни. Кажется, он очень мне сочувствовал. Потом я плакала, а он очень трогательно успокаивал меня. Павел был таким добрый и милым, что мне захотелось сказать ему что-то хорошее.
— Ты очень хороший, — с трудом выговаривая слова, сказала ему. — Самый лучший.
— Ты так считаешь? — удивился Павел.
— Считаешь, что я вру? — обиделась я.
— Да ты напилась, — засмеялся Родимцев.
— И что? Ты все равно самый лучший.
— Ну, спасибо.
— И сын у тебя замечательный, — продолжала я. — О таком сыне можно только мечтать!
— Ты любишь его?
— Конечно. Разве Ваньку можно не любить?
— А меня можно?
Я посмотрела на Родимцева, сидящего рядом со мной. Будь я трезвой, мне бы даже и в голову не пришло продолжать подобный разговор. Но я была пьяна, а пьяному, как известно, море по колено.
