Будьте моим мужем (СИ) - Иванова Ксюша (библиотека книг .TXT) 📗
— Не знаю. Меня саму этот вопрос волнует. Но пока Андрюша не заговорит, мы об этом не узнаем.
— Эмма, — Антон внезапно накрыл мою, лежащую на столе, руку, своей. — Я просто восхищаюсь тобой! Вот честно! Таких, как ты, мало! Полюбить чужого ребенка! Это не каждому дано!
— Глупости! Если бы ты с Андрюшей познакомился, то понял бы, какой он замечательный! Как такого не полюбить? Ты с фотографом завтра приедешь?
— Э-э, нет… Я завтра буду очень занят. А фотограф на полчасика забежит к тебе, пощелкает и скинет мне потом, что получилось. Адрес я ему напишу. Пару дней он будет фотки делать, а я как раз успею статью написать. Потом созвонимся, хочу, чтобы перед версткой ты ее сама прочла — вдруг что не так получится.
К концу разговора мы общались, словно были знакомы много лет. Антон был умный, разговорчивый, веселый, ему все было интересно, особенно то, что касалось моей работы и Андрюши, а мне, конечно же, очень хотелось с кем-то поделиться мыслями по поводу здоровья мальчика. Говорили мы долго, поужинали, съели десерт, причем, как я ни сопротивлялась, Антон за все заплатил сам! Это выглядело неуместно и неправильно, ведь не на свидании же мы! Но от раздельной оплаты он отказался, а засовывать деньги в его карман или просто оставлять на столе, я не решилась. Совесть мою немного успокаивал тот факт, что парень-то явно не из бедных — одежда дорогая, часы на руке, мобильник, машина опять же очень красивая, словно вот только из салона. Сынок какого-то бизнесмена? Или зарабатывает так хорошо? Надо хоть поинтересоваться, в какой газете работает.
Антон назвал что-то знакомое, но не те издания, которые были у меня на слуху. Повторив мысленно несколько раз, я решила дома в интернете посмотреть, что за газета такая.
… Возле дома мужчина помог мне вылезти из машины и даже поцеловал руку! Чего никто в моей жизни никогда не делал! И был он такой милый — веселый, обаятельный, так долго удерживал мою ладонь в своих, ухоженных, наманикюренных руках, словно не хотел отпускать…
Только, укладываясь спать, я вспоминала вовсе не прошедший вечер. И не Антон всю ночь во сне творил со мной та-акие вещи, которые и в эротическом фильме не всегда увидеть можно… И там я изо всех сил прижималась к мужчине, цеплялась за одежду, срывала ее, стремясь дотронуться, коснуться обнаженной кожи. Я звала его, просила о чем-то пошлом, развартном… Пашины поцелуи, и ласки, и даже ощущение его плоти внутри моего тела — все это казалось реальным, настоящим. Утром я проснулась разбитая, возбужденная, и, кажется, открывая глаза, все еще шептала его имя…
До конца недели позвонить так и не решилась. Назарчук отдала документы, с их подписанием не торопила. И я тянула до последнего, в глубине души надеясь, что Павел приедет сам. И думала о нем постоянно. Особенно по вечерам. Проклинала себя, ругала последними словами, но к вечеру неизменно прихорашивалась, убеждая себя саму, что делаю это, исключительно из желания не выглядеть растрепой в чужих глазах. Телефон теперь я нигде не забывала. И не расставалась с ним ни на минуту. Каждый входящий в первую секунду звучания заставлял думать, что это — Логвинов! И я хватала трубку дрожащими руками, уже успев разглядеть имя звонившего, но не сумев успокоиться сразу.
А еще я, бессовестная, каждый вечер прямо-таки вилась возле Кирилла. Расспрашивала его о работе с упоением, слушала так внимательно, как никогда прежде, стараясь не упустить ни одного слова о "дяде Паше", как мой сын называл хозяина магазина, в котором работал. И с каждым днем все больше понимала, что очень сильно обидела мужчину. Наверное, нужно было позвонить самой и извиниться, но мне было стыдно, и я все никак не могла на это решиться.
В воскресенье вечером, с трудом усмирив бешено колотящееся сердце, я спросила у сына:
— Кирюш, а ты не знаешь, завтра дядя Паша будет на работе, в смысле в вашем магазине?
— Да. Завтра должны товар привезти, в такое время он обычно сам все проверяет, бумажки там какие-то подписывает. А что? Ему что-то передать?
Это была хорошая мысль — передать документы и попросить его через Кирилла их подписать. Но так поступать было уж совсем нехорошо — надо же объяснить Павлу, зачем и почему! И извиниться, в конце концов…
— Нет, сынок. Я, наверное, сама к нему заеду.
Отпуск продолжался, поэтому принарядив детей, я решила вместе с ними проехаться по детским магазинам — Андрюше прикупить одежды, обуви, потому что заранее смогла приобрести для него только самое необходимое. Ну и с ними было как-то проще заявиться к Логвинову.
Когда-то я уже бывала здесь — покупали Кириллу скейт, а еще раньше — Полинке велосипед, самокат детский. Но тогда я не задумывалась о том, что вот это все принадлежит знакомому мне мужчине. Усиливая мое волнение и смущение, в голову пробралась непрошенная и неуместная сейчас мысль о том, что Павел, наверное, имеет очень хороший доход — покупателей было много, товаров — целая куча, даже у меня глаза разбегались. В глубине просторного помещения разглядела своего Кирилла в форменной оранжевой футболке, что-то объясняющего женщине с маленьким мальчиком в руках возле стойки с летними колясками. Он заметил и пошел ко мне.
— Мам, дядь Паша недавно приехал! С минуты на минуту машина с товаром придет. Так что ты иди быстрее, а я мелким рыбу покажу — вон там аквариум огромный есть!
Чуть ли не стуча зубами от страха (и чего меня так разобрало-то?), нетвердой походкой я направилась в указанную сыном сторону, ловя в стеклянных витринах собственное отражение и надеясь, что по мне не видно, как сильно я трушу.
32. Павел
Утро добрым не бывает. Особенно утро понедельника. Началось все с того, что я прожег утюгом дыру на любимой рубахе — отвлекся от процесса, разыскивая зазвонивший телефон. Потом обнаружил царапину на оставленной под окнами машине (а ведь у меня неподалеку от дома есть гараж, только, сука, кто ж туда ее ставит-то?) А теперь вот потерялся договор с юристом, помогающим мне с документами на здание нового магазина. А я его, договор этот, должен был именно сейчас подписать и отправить по электронке…
Разворошив кучу бумаг, в беспорядке валяющихся на столе, договора я все-таки не нашел. А может, нанять себе секретаршу? А что — финансы позволяют… Стоп! А если документ лежит в папке с бумажками для налоговой, которую я оставил в машине, собираясь отвезти по месту назначения после обеда?
Схватив ключи, практически бегом бросился прочь из кабинета — юрист уже дважды звонил и напоминал. Взялся за ручку двери и с силой рванул на себя. И вовсе не ожидал, что кто-то в то же самое время возьмется за неё с обратной стороны! А еще больше не ожидал, что это будет именно Эмма!
Дверь распахнулась внутрь, на меня, Эмма по инерции полетела вслед за нею, и мне ничего не оставалось, как подхватить ее, падающую, всплеснув руками, и самому ухватиться за ту же многострадальную дверь, в поисках опоры и, споткнувшись о коробку с бракованным великом, кем-то несчастным, кто обязательно огребет по полной программе, брошенную сбоку от входа в моем кабинете, рухнуть на пол, увлекая Эмму за собой.
— Су-у-ука! — прошептал, с трудом сдерживая рвущиеся наружу другие еще более непечатные выражения и стон боли от удара об пол.
— Нет, ну я понимаю, что ты обижен на меня, но не до такой же степени, — вдруг широко улыбаясь и упираясь руками, расставленными по обе стороны от моей головы, в пол, сказала она.
А я, завороженный ее улыбкой, чувствующий неловкие ерзанья ее бедер в опасной близости от неожиданно напрягшегося, словно он тоже очень рад видеть эту женщину, члена, не сразу смог понять, что она имела в виду.
— Что ты здесь делаешь? — прохрипел из-под нее.
— Лежу, — нервно прохихикала она.
…И вместо того, чтобы встать, подняться с пола, и помочь сделать то же самое Эмме, я обхватываю ее за ягодицы, чуть прикрытые тонкой тканью очередного умопомрачительного платья, и удерживаю на себе. И тянусь губами к ее рту, который, это не могло мне привидеться, вдруг быстро опускается мне навстречу. И резко останавливается буквально в миллиметре от моих губ, когда я уже чувствую теплое мятное дыхание Эммы своей кожей, потому что где-то вверху, над нами, раздается испуганный голос Марины, моего старшего менеджера:
