Профессионально беременна (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна (читать книги без сокращений .TXT) 📗
— Золотце, — Данила с улыбкой взял меня под руку, пытаясь успокоить, — не кипешуй, дорогая. Господин прокурор делает свою работу и делает ее хорошо, иначе он не стал бы главой прокуратуры.
— Я рад, Данила, что ты понимаешь это.
— А я не рада, что вы не расследуете все обстоятельства, — заявила, обняв локоть мужа. — Я найму частного детектива, чтобы доказать — Данила не убивал своего отца!
— Это ваше право, Ева! — рассмеялся прокурор. — Но вашего мужа уже защищает лучший адвокат города.
Я только фыркнула и невежливо отвернулась от гостя.
Чертова свадьба… Я запомню ее на всю жизнь, это уж точно.
Скорее бы все закончилось.
Глава 11. На УЗИ все дети серы
Этим утром я проснулась в совершенно убитом настроении. Токсикоз почти прошел, и это не могло не радовать. Зато активизировались все остальные ресурсы организма. Мне постоянно хотелось спать. Спину ломило, грудь пощипывало изнутри, ноги мучились от спазмов. В общем, не знаю, что хорошего в материнстве и почему тысячи женщин так сильно хотят забеременеть.
Я страдала.
Мой муж, почувствовав движение в кровати, протянул руку и обнял меня за талию. Потом скользнул ниже, отодвигая резинку трусиков, но я воспротивилась:
— Нет, Данила, нет! Не сейчас!
— Ну, Е-ева, дава-ай…
— Нет! — буркнула я, вставая. — Меня тошнит и вообще…
— Тебя все время тошнит, — фыркнул он сонно.
— Я беременна, ты не забыл?
Натянув длинный шелковый халат, запахнулась, завязала поясок и обернулась:
— И потом, сегодня у меня гинеколог. Анализы надо сдавать! Тоже не помнишь?
— Помню, — вздохнул Данила. — Костя тебя отвезет и расплатится, и все такое.
— Жалко, что ты не можешь пойти со мной.
Он сел в кровати, свесив ноги, и прищурился:
— Мы можем сделать видеоконференцию! Все-таки в двадцать первом веке живем.
— Ты всерьез полагаешь, что я собираюсь транслировать по видео, как лежу в кресле с ногами враскорячку?!
Рассмеялась, представив себе такую картинку. Потом покачала головой:
— Ладно, пойду попью чаю и съем что-нибудь маленькое и непротивное.
На кухне не было никого. На часах — десять. Ну да, Тома уехала по магазинам, а Елена Николаевна наверняка торчит на своей грядке. У себя в дачном поселке, потому что сын сыном, невестка невесткой и следствие следствием, а летние хозяйственные работы никто не отменял. Поставив греться чайник, я открыла холодильник. В последнее время самым любимым перекусом стали маленькие шарики сыра моцарелла. Как раз на один укус, без ярко выраженного вкуса, свежие и прохладные — сказка для токсикоза. Так меня и застал спустившийся Беркут — за чашкой фруктового чая и сырными шариками.
— Ну как, готова?
— К визиту — готова, — ответила я.
— К анализам?
Я поджала губы. Вот честное слово — я старалась изо всех сил, пока жила в доме Данилы после свадьбы, но никак не могла забыть, что он мне не доверяет. Такое странное ощущение: будто у нас действительно любовь-морковь, медовый месяц (а не улетели мы в свадебное путешествие только потому, что дела требуют присутствия моего олигарха в Питере), а все равно Дамокловым мечом надо мной висит этот тест на отцовство. И Беркут нежен, и вся семья вроде оставила меня в покое… Но дата приближается, все молчат и ждут с нетерпением результата анализа.
А я отчего-то стрессую.
Ну чего мне бояться? Я же прекрасно знаю, что ребенок от Данилы, что даже по срокам ошибиться я не могла — у меня просто не было другого партнера! А все равно где-то в сердце давит тяжелая мохнатая лапа страха — вдруг анализы покажут стопроцентное несовпадение родства?
Нет, Ева, так нельзя. Все пройдет отлично. А пока…
Я подняла взгляд на мужа и сказала с улыбкой:
— Я всегда готова к твоим чертовым анализам. И ты знаешь почему? Потому что это твой ребенок.
— Значит, затраты на свадьбу были не напрасны, — усмехнулся Данила. — Так, золотце, я тут узнал, что ты ходишь к Варвару по утрам. Напрасно. Он к тебе не привыкнет. Эта собака — однолюб.
— Да? Ты так считаешь? Ну тогда, конечно, я немедленно перестану, — издевательски ответила ему и подошла к холодильнику. Достала размороженный со вчера говяжий фарш и повернулась к любимому: — Пошли, я тебе покажу, какой он однолюб.
— Варвар никогда не возьмет у тебя еду, — фыркнул Данила. — Надо было давно усыпить его.
Сорок два дня.
Шесть недель.
Я приходила к собаке каждое утро. Приносила ему фарш, пыталась покормить. Варвар не ел. Он был упрямым, но я еще упрямее. Он уже не лаял. Просто смотрел тусклыми глазами и медленно умирал. Инстинкт выживания в его случае оказался слабее любви. Единственный человек в мире, которого любил огромный черный терьер, бросил его на произвол судьбы навсегда. Теперь у пса не было желания жить без хозяина.
А я не пыталась кормить его насильно. Просто бросала шарики фарша на грязные доски вольера, сидела у решетки, натирая ее руками и оставляя свой запах, разговаривала о своей жизни. Варвар, разумеется, не понимал ни слова. Мне казалось, что он не слушает, что я надоедаю ему, и он ждет того момента, когда я тоже уйду навсегда. На десятый день, оглянувшись после очередного визита, я увидела, как Варвар, пошатываясь встал и подошел к решетке. И с замиранием сердца, не двигаясь, чтобы не спугнуть, смотрела, как он нюхает запах моих рук до самого пола, а потом подбирает шарик фарша. За ним — второй и третий. На большее у собаки не хватило сил, она лизнула воды из миски и снова улеглась.
На одиннадцатый день Варвар съел весь фарш.
На двенадцатый — следил за тем, как я сажусь у решетки и скатываю шарики в ладонях. Я называла его хорошим мальчиком, гадким голодальщиком, вредным говнюком, и пес слушал, расставив уши-рожки в стороны.
На тринадцатый день я принесла сложенную в корзинку с остальными игрушками резиновую утку-пищалку. Дима, который ухаживал за собаками, вошел со мной в секретную коалицию против Варвара и рассказал, что это была самая любимая игрушка терьера. Оставив утку между прутьями решетки, я кидала фарш на пол и иногда сжимала игрушку, чтобы вызвать истошный писк. Варвар не реагировал на утку.
Но на четырнадцатый день та валялась возле будки.
На пятнадцатый день пес демонстративно сжал утку челюстями, так что вся округа услышала, а я прослезилась.
Сегодня был сорок второй день. Варвар уже неделю ел фарш из моей руки. И я была полна решимости показать Даниле, что усыплять собаку нет надобности.
Черныш встретил нас у решетки. Обрубок хвоста, почти совсем скрытый в свалявшейся шерсти на заду, приветливо трепыхался. Морда Варвара срочно нуждалась в парикмахерских услугах. Скоро, совсем скоро! У меня даже телефон уже есть…
Данила прислонился к невысокому заборчику, жестом пригласив меня продемонстрировать спектакль. Я открыла контейнер с фаршем и достала щепотку. Покрутила в пальцах, формируя шарик, и темные глаза пса притянуло к еде как магнитом.
Жесты мне показал Дима. В принципе, мы уже тренировались без голоса, и я решила рискнуть. Страшно стало, конечно. Но я все равно подняла согнутую руку вверх и опустила к поясу. Варвар не двинулся, с жадностью глядя на мясо.
— Ну что же ты?! — укорила его тихонько. — У нас тут показательные выступления!
Пес махнул хвостом, не отрывая взгляда от еды. Ладно, не стоит двигаться слишком быстро. Я показала Варвару шарик фарша и тихо сказала:
— Сидеть.
Он аккуратно опустил свой лохматый филей на доски.
— Ай хорошо! — восхитилась я. — Лежать.
И указала мясом на пол. Варвар переступил передними лапами, потом ме-едленно уложил их перед собой. Локти стукнули о дерево, сзади икнул Беркут. Пес тяжко вздохнул в стиле «а когда мы будем кушать?», и я снова похвалила его:
— Какой хороший мальчик! Молодец! Лови!
И бросила шарик. Клацнули челюсти, способные перегрызть толстую ветку за пару секунд, и Варвар облизнул сбившиеся в букли патлы на брылях.
