Ребенок от мужа сестры (СИ) - Франц Анастасия (книга жизни TXT) 📗

Тея

Мы стояли с Яном возле палаты нашего с ним сына, глядя на него сквозь прозрачное стекло. Заходить к нему не разрешали, но посмотреть, быть рядом, но на расстоянии, нам позволили, что отозвалось внутри меня маленькой радостью. Хоть на миг увидеть моё солнышко.

Ладонь прижимается к прозрачному стеклу. По щеке течёт одинокая слеза боли, отчаяния и страха, но рука, что сжимает мою ладонь, даёт силы, веру, надежду, что всё будет хорошо. Что мы всё преодолеем вместе, и с нашим малышом всё будет хорошо.

Его поддержка, забота, теплота вызывает щемящую тоску внутри, потому что наше будущее зыбко, а точнее, его вообще нет. А как бы я хотела, чтобы он был рядом… Нет, даже не со мной, а с Сашкой, которому он нужен.

— Хватит плакать, — Бергер сжимает мои пальцы сильнее, поворачивая меня к себе всем телом. — Ну, что ты нюни развела? Он мужчина. Наш с тобой сын, а значит, он справится, а ты не должна плакать, — подносит мою руку к себе, целует ладонь, от этого жеста внутри всё обрывается, и хочется плакать сильнее, но Ян действительно прав.

Я не должна плакать, а взять себя в руки, потому что мой сыночек всё чувствует, и я должна дать ему силы, чтобы он понял — всё будет хорошо. По-другому просто не может быть.

Качаю головой, и Ян тянет меня на себя. Падаю в его объятия, а он обнимает так крепко, прижимая к своей сильной груди.

Гладит по волосам, пропуская меж пальцев мои пряди. Целует в макушку, а я, повернув голову в сторону, смотрю сквозь стекло на нашего мальчика, лежащего под капельницей. Он такой маленький, крохотный. Его глазки прикрыты. Он выглядит таким одиноким и беспомощным рядом с нагромождением приборов, капельниц и трубок, что поддерживают сейчас в нём жизнь. Но уже не такой бледный, как был до этого. И это даёт мне веру, что всё будет хорошо. Просто по-другому не может быть.

— Я сделаю всё возможное, чтобы помочь моему сыну, — говорит в макушку Ян, продолжая перебирать мои пряди. — Нашему сыну, Ангел.

Одна рука Яна перемещается на талию, осторожно ласково гладит, вызывая неизменные мурашки по коже. Бергер так нежен со мной. Вот только почему? Этот вопрос стоит у меня в голове и никак не уходит.

Вдруг мои размышления прерывает трель мобильного телефона в сумке. Вздрагиваю от неожиданности.

— Тише, это всего лишь телефон, — ласково шепчет.

Отстраняюсь от мужчины, шарю в сумочке. На дисплее высвечивается имя моей сестры. Сердце пропускает удар, а лёгкие от волнения сдавливает. Что ей нужно и зачем вообще звонит? Что хочет узнать? Маловероятно, что соскучилась. Слишком хорошо знаю свою сестру-близняшку.

— Я отойду, — говорю Яну, поднимая на него глаза.

Тот кивает, но смотрит настороженно.

Отхожу на приличное расстояние и снимаю трубку, начиная разговор с родственницей.

— Привет, Тата. Что-то случилось с родителями? Ты почему звонишь? — как говорится, лучшая защита это нападение, поэтому лучше начать первой.

— Он у тебя? — без приветствия начинает близняшка.

— О ком ты? — сердце замирает, я почти не дышу.

Поворачиваюсь лицом к мужу сестры, который сейчас стоит напротив комнаты, в которой лежит наш малыш. Его руки в карманах брюк, я не вижу его глаз, но почему-то уверена, что они светятся теплотой. Он улыбается не только губами, а глазами, в которых море любви, ласки и теплоты, которую он так хочет дать нашему сыну.

И эта его любовь — не напускное. Это действительно так. Он любит Сашу. Это видно по нему. Невооружённым взглядом.

— Я говорю о Яне. Моём муже, Тея. Не строй из себя дурочку, я знаю, что у вас была связь.

— Не говори глупости, Тата. Это твой муж, а не свободный мужчина.

— Вот именно — мой муж, Тея. Мой! — её слова ранят в сердце. Делаю глубокий вздох, чтобы собраться.

Она права — Ян Бергер её муж. Не мой. Но отчего же тогда сердце болит?

— У вас была связь, — продолжает сестрица. — Не тогда, когда я просила тебя заменить меня, потому что сама давно не девочка, а сейчас. Три года назад, когда ты была ещё замужем, — бьёт прямо в цель, зло выплёвывая слова. — Ты посмотрела на то, что принадлежит мне!

Отшатываюсь, словно мне дали пощёчину, а грудь сдавливает в тиски. Поднимаю взгляд на Яна. В глазах начинает щипать, но я сдерживаюсь. Мужчина вдруг хмурится — почувствовал мой взгляд. Уверена в этом. Поворачивается ко мне, смотря прямо в глаза, пытаясь распознать мои чувства, но в глазах вдруг вспыхивает злость. Не понимаю почему.

По щеке бежит слеза — понимаю это только тогда, когда на руке ощущаю влагу, ласковое касание негодяйки. Крепко в руке стискиваю телефон, прижимая его плотнее, не отрывая взгляда от любимого человека, который никогда не будет моим.

Глава 21

Тея

Очнулась только тогда, когда мои плечи крепкой хваткой стиснули. Поднимаю голову вверх, натыкаясь взглядом на Яна, который хмурится и внимательно на меня смотрит. Наверное, просчитывает, что у меня в голове, о чём думаю.

Если бы ты только знал, о чём я думаю, Ян… Может быть, не было бы всего этого.

Я не знаю, что ему сказать и как объяснить то, что Тата всё знает. По крайней мере, она знает, что у нас была близость, когда они уже были в браке. Я знаю, каково это, когда тебя предают, и я сама в этом во всём виновата, потому как не оттолкнула, не сделала абсолютно ничего, чтобы остановить Бергера.

Я как та самая разлучница, которая стала разломом в их семье. Разве я достойна после всего этого счастья в этой жизни, когда сама же и разрушила брак родной сестры, близняшки, с которой мы должны чувствовать друг друга подсознательно? И я чувствую…

Чувствую, как Тате невыносимо больно от нашего предательства. Точно так же, как было больно мне, когда Дима мне изменил.

И я просто не могу забрать у неё то, что принадлежит не мне — ей. Ей и только ей. В независимости от моих чувств к Яну.

— Кто тебе звонил? — спрашивает Бергер, нарушая между нами тишину.

Его ладони аккуратно поглаживают плечи, словно желают успокоить. И только сейчас пониманию, как я напряжена.

Выдыхаю. Прикрываю глаза. Что сказать: правду или же соврать?

— Бальз, — вру, прикусывая кончик языка, опускаю голову вниз, чтобы мужчина не разглядел в моих глазах ложь. — Он спрашивал, как дела.

Руки на моих плечах сжимаются крепче от моих слов, что я немного сжимаюсь сама, не ожидая такой реакции от мужчины. Мы не говорили с ним о том, что между мной и Бальзов. Хватит и того, что я уже поговорила с Андерссоном, и мы всё выяснили. Между нами лишь дружба и ничего более.

— Ты врёшь, — говорит Ян.

Его пальцы неожиданно перемещаются с одного плеча на мой подбородок и тянут вверх. Зажмуриваю глаза, чтобы он не смотрел в них — не смог прочитать, что я действительно вру. Что это не Бальз звонил, а его жена, которая вдруг подумала, что он со мной. Как, собственно, это и есть. Но почему она об этом подумала, мне хочется узнать.

— Открой глаза, Тея, — с нажимом говорит он, сдавливая мой подбородок.

Мотаю головой из стороны в сторону.

Я не хочу встречаться с ним глазами, потому что знаю, что будет — я вновь утону в них. А я просто не имею на это никакого права. Он не мой, значит, у меня нет прав на этого человека. Ян лишь поможет моему сыну и уедет к своей жене. На этом наши пути навсегда разойдутся.

Я не вернусь в Россию. Он не переедет в Швейцарию.

Всё очень просто. Не нужно ничего придумывать и гадать. Нужно лишь заглянуть в суть и понять, что мы никогда не будем вместе. Поэтому всеми силами я должна оттолкнуть его как можно дальше, чтобы он не захотел ни на миллиметр ко мне приблизиться.

Так будет правильно.

Это единственное верное решение, которое существует.

— Ян, — распахиваю глаза, смотрю прямо в бездну его глаз, где вновь бушует шторм. — Ты лишь поможешь нашему сыну, а потом… — эти слова даются тяжело, но я должна их сказать. Просто обязана. — А потом ты уедешь в Россию. К своей жене.