Шах и Мат. Часть 1 (СИ) - Топазова Александра (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
— Надеюсь, тебя не били?
— Нет.
Он указывает мне на стул и садится напротив, я опускаюсь на колченогую, старую постройку и внимательно смотрю на него, точнее не на него, а на его руку, на родинки. Они до боли знакомы, непроизвольно перевожу взгляд на свою руку, и в горле встает ком, становится холодно и нечем дышать. Мужчина прищуривается.
— Меня зовут Андрей Евгеньевич, Алина. Я уловил твой взгляд, ты верно все поняла, я твой отец.
Я сглотнула. Отец? Я думала, его убили, этот человек мой отец и он все время был жив? Бросил нас с мамой.
— Представляю, что сейчас творится в твоей голове. Мне очень жаль, что все так вышло. Моему поступку нет оправдания, но я хочу помочь тебе сейчас, тебе и твоей матери.
— Что с Аланом? — пересохшими губами спросила я.
Мне казалось, что я сейчас упаду в обморок, жаль ему, да я по глазам вижу, что ему ничего не жаль, я ему никто, ему плевать на меня…
Он поправил очки.
— Зверь и ты. Никогда бы не мог представить, он мой давний враг, но раз уж так получилось, то препятствовать не буду. Мне жаль, что мы встретились в таком месте, но я могу помочь, тебе и ему. А еще твоей маме. Вытащить вас отсюда.
Я прищурилась, чувствуя, как сердце стучит все быстрее.
— Да и как же? Что мне нужно для этого сделать? Прости, но не верю, что у тебя проснулись отцовские чувства.
Он вздохнул и вытащил пачку сигарет.
— Я понимаю твой сарказм и твою злость, ты много не знаешь, но то, что я оставил вас, на то были свои причины, хотел тебе и твоей маме хорошей жизни. Речь сейчас не об этом, у меня есть дочь младше тебя на девять лет, она очень больна, к сожалению, хоть моя группа крови редкая, она не подходит ей, есть вариант попробовать твою. Ты можешь спасти ей жизнь.
У меня потемнело в глазах, он все это устроил, чтобы спасти дочурку? А если я откажусь, то Алан и мама будут страдать? Мразь…
— Гаспарову грозит большой срок, как и тебе, Алина. Знаю, ты увлекалась в свое время наркотиками, но другого выбора у меня нет. Придется…
— Как же любимой дочке то кровь наркоманки перелить позволишь? — прошипела я.
Как же я ненавидела его сейчас, лучше бы он сдох, не хотела верить, то, что эта тварь мой отец. Его лицо вспыхнуло, он сломал сигарету в руках.
— Нет выбора. Не поверишь, как у тебя. Времени на раздумья у тебя нет, либо ты решаешься сейчас, либо вы получаете оба большой срок.
Я молча смотрела на него, я не могла поверить своим ушам, неужели у него вообще ничего нет ко мне, какая никакая, а я была его дочерью.
— От тебя кроме крови ничего не потребуется Алина. Решайся.
Я закрыла глаза, решаться? Я уже решилась, несмотря на то что мать когда-то отказалась от меня, я так поступить с ней не могла… А Алан. При мыслях о нем сжалось сердце, в этот момент я не думала о себе, я думала о них и стыдно признаться, даже больше о нем.
— Я знал, что ты решишься, — он встал. — Ты умная девочка, в этом пошла в меня, а не в мать, дуру. Прости, конечно, но незаурядный ум у тебя в меня. Ты умница.
Мне хотелось плюнуть в его самодовольное лицо, как же я ненавидела его, ненавидела… Он не отец, он мразь, самая настоящая мразь… Пройдя мимо меня, обдав меня запахом хорошего парфюма, мой биологический отец обернулся.
— Может, когда-то ты меня простишь, Алина.
Я отвернулась. Прощу ли я? Никогда, я ненавижу его, ненавижу так, что внутри все сжимается, я не знаю, что меня дальше ждет, но знаю одно, я никогда не сумею простить этого человека, никогда…
АЛАН
Холодный пол, словно шипы, вжимается в тело. Странно, я еще чувствую боль, открываю заплывшие глаза… Пытаюсь подняться, в глазах все накрывает белой пеленой, я с трудом различаю предметы, но вижу стул, а на нем человеческий силуэт. С трудом поднимаюсь и не могу поверить своим глазам, напротив меня сидит этот ублюдок. Чудовище, забравшее всю мою семью, пошатываюсь, новый удар, падаю, но тут же пытаюсь подняться, вновь стиснув зубы. Мне все это кажется?
— Не зря тебя Зверем назвали. Крепкий ты выносливый.
Его голос, нет, мне это не кажется, с ненавистью смотрю на него. Эта мразь жива и сейчас сидит напротив меня целая и невредимая.
— Знаю, что ненавидишь меня сынок, но ты силы то прибереги, они тебе еще понадобятся.
Я сплевываю на пол.
— Вот и встретились.
— Я не сомневался, что встретимся. Правда, не думал, что ты с моей дочерью встретишься раньше, пришлось вмешаться, пока у вас не зашло все далеко.
Рычу и, наплевав на еще один удар, встаю.
— Если ты что-то ей сделаешь сука, я тебя разорву. Гнида, ты на этот раз сдохнешь, я обещаю тебе.
Акела усмехается и встает, мы с ним смотрим друг на друга, не могу поверить, что я в наручниках и ничего не могу сделать тому, кого ненавижу каждой клеточкой своего тела, тому, кто отобрал у меня все.
— Тебе не привыкать, что ты потерял всех тем, кто тебе дорог, не забывай о дочери, жаль, что Алина еще не знает, что ты не можешь никого уберечь. Но скоро она об этом узнает.
— Сука. Только тронь ее. Она же твоя дочь, ублюдок.
Кидаюсь на него, но меня сбивают с ног, и один за другим по мне сыплются глухие удары, закрываю глаза, нет, нет, я не могу поверить, что потеряю ее, что не смог уберечь ее. Чувствую во рту соленый привкус крови, резко ногой отшвыриваю того, кто бьет меня, но не успеваю, Акела уже выходит, наши взгляды встречаются.
— Когда-нибудь в другой жизни отомстишь, прощай Зверь. Обещаю, твоя смерть будет мучительной и долгой.
За ним закрывается дверь, а я рычу, яростно и отчаянно. Ненавижу себя за то, что первый раз в жизни ничего не могу сделать, ненавижу себя за то, что не уберег ее, что она окажется в руках этого одержимого ублюдка. Удары сыплются на меня вновь, а я больше не ощущаю физической боли, впервые понимаю, как болит душа. Как становится страшно за, то что, я сейчас ее потеряю, страшно за то, что осознаю, что не могу ничего. Что он не заберет мою жизнь, а заберет ее, чья жизнь мне дороже собственной сейчас в сто раз, чья жизнь для меня так важна. Он не посмотрит, что она его дочь, больной садист психопат, не посмотрит ни на что, как не посмотрел на то, что Наташа была его родной дочерью, что сбежала со мной, что стала женой моего брата. У него нет чувств, он не человек, садист, лишенный души, его месть за Наташу, слишком сильна. Он лишил меня всех, он убил меня не физически, а словно вырвал изнутри душу, вывернув наизнанку, заставляя видеть, как умирают на моих глазах мои любимые люди.
— Алина, девочка прости меня, — шепчу я и закрываю глаза. — Прости меня. Я не уберег тебя.
ЭПИЛОГ
Холодная кушетка, повсюду множество ламп и медицинских приборов, помещение так напоминает операционную. Мужчина в очках и белом халате, смотрит на молодого парня тоже в очках и белом халате.
— Твоя первая операция, Ян.
Тот неуверенно кивает и переводит свой взгляд на черноволосую красивую девушку, она в кислородной маске, под наркозом, в ее руку воткнут катетер. Внутри него что-то переворачивается. Жалость? Может что-то другое? Они так похожи с Бэллой, внешне очень, только Бэлла, еще совсем молодая. А девушка видно старше ее, но кто еще из них красивее, он бы помог поспорить, болезнь слишком сильно измотала его любимую Бэллу, его девочку, и отчаяние давило с каждой секундой… Он знал, что они поступают неправильно, что эта девушка стала жертвой палачей, которые будут забирать у нее жизнь, но выбора не было, позволить, чтобы умерла любимая, он не мог.
— Они так похожи, — вздыхает Ян. — Словно сестры.
Мужчина постарше словно не слышит его, проводит рукой по руке спящей девушки. Ни она, ни старшая дочь не стали тем, кем он хотел, а Бэлла была другой, она должна была жить, чистая и невинная… Он сделает ради нее все, пусть кто-то считает сумасшедшим, садистом, психопатом, но он не даст своей девочке умереть. Здесь в этот момент, может быть сам того не осознавая, забирал жизнь у той которая была его такой же, как и Бэлла родной дочери. Только не чувствовал ни сожаления, ничего, что она, что Наташа стали подстилками его врага, не стали тем, кем хотел видеть их он. Матери и одной и второй тоже не оправдали того что он хотел видеть в них, ненависть переполняла его сердце, это было все не то, Бэлла другая, как и ее мать, именно та которую он любит, та ради которой сделает все…
