Чудище или Одна сплошная рыжая беда (СИ) - Кувайкова Анна Александровна (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Подхватив Стаську, Неаполь утащила его купаться, Богдан, пожав плечами, посмеиваясь, вернулся на кухню, я пока осталась тут.
Что конкретно это было, никто, разумеется, не понял. Но всем было весело уж точно!
Пожав плечами, я закрыла дверь за удалившимся шатеном и, не выдержав, уткнулась лбом в стенку, тихо постанывая.
— Это дурдом, — кое-как придя в себя, покачала я головой. И, вспомнив вчерашний день и вечер, уверенно поправилась. — Не. Дурдом-2, судя по всему!
И пошла на работу собираться.
Глава 7
«И гладкий шелк твоих волос. Касаться плеч твоих могучих, сильна та грудь, рубашкой скрыта. Могучий пресс, а то, что ниже…»
Собственно, на этом месте моя бурная фантазия безбожно спасовала и, что там было ниже, я дочитывать уже не стала. Вот честное нечистое, как бы вдохновенно не описывали содержимое штанов моего собственного, единственного и неповторимого начальства в лице Ильи Алексеевича Добрынина, читать об этом лично мне не хотелось от слова совершенно! И без того, глядя на этот псевдо поэтический шедевр, мой бедный глаз уже вполне натурально дергался.
Не, тайные поклонницы, это, конечно, хорошо. Даже льстить должно… Харлею! А мне впору начинать гордиться за драгоценного во всех смыслах шефа — вон как красиво рыжего пинекантропа-то описали, и ведьпочти не промахнулись! И оригинальное послание, что тут ни говори.
Но, на кой сей «шЫдевр»-то было присылать на почтовый ящик клуба, да еще с пометкой «срочно», я вот в упор не поняла!
М-да. Иногда вот так посмотришь вокруг и думаешь, а с каких пор в психических лечебницах день открытых дверей устроили? Да еще во всех и сразу?
Не удержавшись, мое неуемное любопытство все-таки дочитало до конца нетривиальное любовное послание тала-а-а-антливого анонима к брутальному Харлеюшке. Не поняла. Прочла еще раз.
Открыла рот. Похлопала ресницами… И зашлась в гомерическом хохоте, уткнувшись в родимый стол лобешником.
Мама дорогая… какие ж скрытые таланты хранит в себе рыжебородый хариус, оказывается-то!
— И что там случилось такого, что тебя от смеха выворачивает наизнанку? — поинтересовался с диванчика напротив спокойный, мирный голос. Не выдержав, я расхохоталась уже вслух, да так, что ни сразу попала мышкой по кнопочке «печать». Стоящий на углу столешницы принтер радостно схомячил лист бумаги.
— Я думала, ты спишь, — негромко хрюкнула, хватаясь за сигареты, глядя, как Богдан встает с дивана. Сцедив зевок в кулак, парень включил стоящую на угловой барной стойке кофеварку и, подойдя, присел на край моего стола:
— Поспишь тут. Ну, показывай, что тебя настолько рассмешило.
Я, молча давясь смехом, протянула ему лист, нахально очерненный буквами и честно выплюнутый придирчивой оргтехникой. Зевнув еще раз и взъерошив пепельные волосы, Полонский вчитался в краткий текст…
И поднял на меня вытянувшееся от удивления лицо. Таки ура, ребятки, вакансия «всея невозмутимость» вновь становится открытой, занимай скорей, кто там ее хотел!
Нет, серьезно, таких круглых глаз я у него еще не имела счастья лицезреть! А уж когда он медленно переспросил, у него так красноречиво голос дрогнул…
— Великий одноглазый… змей?
— Он самый, единственный и неповторимый! — прыснув, я ткнулась моськой в раскрытый ноутбук. — Нет, ну с кем приходится работать…
— Фриков в современной жизни всегда хватало, — усмехнулся Полонский и, разжившись кружкой кофе, вернулся на край моего стола. — Но тебя к ним просто тянет!
— Скорее уж их ко мне, — фыркнула я, все-таки закуривая. Стряхнула пепел, поправила наушник в левом ушке, оглянулась на стеклянную перегородку, за которой сверкали неоновые вспышки над танцполом, и поинтересовалась у сонного парня. — Богдан, а ты чего домой не едешь? Тебе ж спички в глаза вставлять можно. Или веки скотчем клеить.
— А ты домой как завтра добираться будешь? — иронично вскинул брови парень, приближая к губам кружку с крепким черным кофе.
Я задумчиво потерла нос. Ну да, меня ж на смену в клуб он сам доставил. Лично! И мало того, что лапку мою обработал, перебинтовал, до своей машины доволок (уже всю целую меня, а не только одну ногу), не смотря на все мои сопротивления… И тут остался бдить. Мотивируя, чтоб я опять никуда от всей души не вляпалась.
Но, собственно, а куда я влезть-то в «Максимусе» умудрюсь?
Я вон даже кеды скинула, сижу, пальчиками коврик ковыряю. На обходе клуба Олежка сегодня летает, парни его тоже при параде, гневливое начальство в бильярдной отдыхает, а я веселым, бодрым козликом скакать по приюту «веселья и мохито» отнюдь не собираюсь.
Не без мозгов же. Нет, я, конечно, могу и погеройствовать, благо нога успешно подживает и уже не болит. Но на кой провиденье гневить?
Но вот не слушают меня и всё тут. Не верят благородному порыву!
И вот не знаю даже, обидеться на такое недоверие, аль наоборот, влюбиться по самую макушку…
— А соседушка мне на кой? — фыркнув, затушила окурок и отодвину пепельницу подальше, — Разберу завалы клубной почты, посмотрю заявки, составлю грандиозные планы на месяцок-другой, сайт в порядок приведу. Обещаю вести себя тихо-тихо, как мышка под веником! И даже поспать перед второй работой.
— Меня терзают смутные сомнения… — насмешливо протянул Богдан, глядя на меня поверх чашки. — Тем более о мойке речи не было.
— Не обсуждается, — вот тут я активно пошла на попятную. — Торжественно клянусь сидеть на попе ровно, по боксу не бегать, за работягами с ножовкой не гоняться. Но на работу я всё равно пойду!
— Как будто я не знаю, — невозмутимо улыбнулся Полонский.
У меня аж весь запал как-то сразу пропал. Ну вот не пакость ли он, а?
— Какой ты, однако, понимающий, — невольно насупилась моя обиженная светлость, откидываясь на спинку офисного кресла. — Творите, что хотите, но только под моим внимательным и жутким руководством?
— Почему сразу жутким? — насмешливо откликнулся парень. — А, ну да, ну да. Сижу, кое-кому трудиться не даю и нагло совестью работаю?
— Ясновидящий, — восхищенно протянула я, округляя глаза. — И как ты догадался?
— Ань, я просто хорошо тебя знаю, — улыбаясь, заметил Богдан, покачивая в руке кружку и глядя на напиток. — На работу ты пойдешь всегда и в любом состоянии. Или я не прав?
— Так точно, шеф! — приложила я два пальца к виску, отдавая честь. Гм, хорошо хоть не девичью! И еще раз поинтересовалась. — А может все-таки до дому, а? А то заснешь где-нибудь здесь в процессе пристального бдения.
— Нет, спасибо, — как-то странно усмехнулся Полонский, не глядя на меня.
И тут-то попа почуяла подвох…
— Что-то случилось, да? — осторожно спросила, давя в зародыше желание встать и устроиться с ним рядом на столе. Ну, так, присесть, болтая ножками, за ручку взять, да вдохновеньем поделиться… Идея, в целом, не плоха, но кажется вдруг мне, что ничего из этого не выйдет.
Двойное тьфу на почтового поэта. Я ж теперь пару дней изъясняться буду в рифму или ломаной поэзией! Ладно, хоть не басней и на том спасибо.
Богдан усмехнулся. Зло как-то. И снова не глядя на меня, но по моей спине полк активно марширующих мурашек торопливо проскакал.
— Я, конечно, понимаю, что сейчас большую глупость ляпну, — неуверенно произнесла, забираясь с ногами на кресло, подтягивая коленки к груди. И на выдохе тихо закончила. — Но, может, я могу как-то помочь?
Рука Полонского замерла, не донеся чашку до губ. А взгляд стал какой-то странный. Но на пару секунд так, не больше. Поставив емкость обратно на блюдце, парень мягко улыбнулся:
— А ты уже мне помогаешь.
Я почесала нос. Подумала… и как-то сразу догадалась.
— А, так ты тут не мой покой обеспечиваешь, а невозмутимо от кого-то прятаться изволишь!
— Как догадалась? — удивленно, но со смешком спросил Полонский. — Неужели…
— А ты думаешь, сколько раз у меня Липницкий на мойке отсиживался, прячась от занудных предков с их вечными деловыми предложениями? — иронично выгнула я брови и насмешливо закончила. — Так что, увы, мой друг, но на этой странненькой стезе ты далеко уже не первый.
