Ледяной поцелуй - Молчанова Ирина Алексеевна (список книг TXT) 📗
— И правильно, что страшно!
Ему не понравилось! Он, конечно, не прямо так сказал, что черный мне не идет, но по выражению его лица я догадалась.
И по меня только подхлестнуло заявить:
— А мне так нравится! И я буду такой!
Мы шли вдоль украшенных гирляндами витрин, и мои черные волосы торчали из-под шапки.
Рома лишь пожал плечами и заверил:
— Я же не в цвет твоих волос влюбился.
Все-таки он лукавил, я чувствовала.
А вот Гальке с Миркой понравилось. Они сказали, что я один в один — вампирша с картины знаменитой художницы Виктории Френсис. Только клыков не хватает.
Ладно, про волосы поговорили. Странно, что он все никак не заговорит про Лешу.
— Ну, как там твой друг? — сама спросила я.
— Воспаление легких. — Он искоса посмотрел на меня. На мгновение мне показалось, он хочет что-то еще сказать, но не сказал.
Получается, поговорить про то, какой Леша подлец, не удастся. Больше всего меня бесит, что Рома может защищать своего друга, зная, как мерзко тот поступил. Да и что ему известно? Что ему рассказал сам Леша?
В конце концов я не выдержала.
— Я больше никогда не хочу видеть этого урода!
Рома кивнул.
Постараемся сделать так, чтобы вы не виделись.
— Ты настолько спокоен! — взвилась я и остановилась у одной из витрин, разглядывая красивые вазы.
— А ты ждешь, что я буду плакать и рвать на себе волосы?
— Нет, но…
Он обнял меня и чмокнул в щеку.
— Друзья — это вообще-то не хомячки в стеклянной банке, которыми ты можешь управлять по своему усмотрению. Они сами решают, что им делать, с кем и когда. Хочешь, чтобы я пошел к нему и скатал, что он поступил хреново? Знаешь, что он мне на это ответит?
Я покачала головой.
Рома отвернулся.
— Прости, я не могу ему ничего сказать. Какие у меня аргументы: она несовершеннолетняя? Она подруга моей тоже несовершеннолетней девушки?
Я молчу. Мы смотрим в красиво украшенную витрину, на душе совсем не празднично.
— И ты будешь дружить с ним, как ни в чем не бывало?
— Да, — ответил Рома.
Я знала, что так будет. Лучше бы и не искала подтверждения своим худшим опасениям.
— Друзей, Даш, не перевоспитывают. Ты их либо принимаешь со всеми их недостатками, а у меня их, знаешь, тоже немало, или у тебя вовсе нет друзей. Мне мои нравятся. Тебе они не нравятся. И я обещаю сделать все возможное, чтобы вы не встречались.
Большего я не добьюсь, это и дураку ясно.
— Идем дальше искать подарки? — как можно веселее предложила я.
Он крепко сжал мою руку.
— Спасибо, что понимаешь.
— Я не понимаю. Не хочу понимать.
Задумываюсь. А если бы Галька или Мирка совершили какой-то дурной поступок и Рома требовал с ними не общаться, что бы я чувствовала? Вот и ответ.
Я улыбнулась, нехотя признавшись:
— Вообще-то я понимаю, — и прибавила: — Но все равно надеюсь, что твой Леша — настоящий козлина — сгниет в больнице!
И надо такому случиться! Только я пришла от стоматолога, осуществив свою мечту, только вместо аватарки в «ВКонтакте» с чистой совестью поставила черноволосую девушку с клыками с картины Виктории Френсис, как это ужасное сообщение от Ромы:
Рома Чернов: «Даша, моя мама приглашает нас с тобой сегодня на ужин в семь часов. Пожалуйста, отложи все свои другие дела, если они есть. Для меня это очень важно!»
А потом сразу второе:
Рома Чернов: «Моя мать никогда не приглашала ни одну из моих девушек. Ты будешь первой!»
Дел-то у меня никаких нет.
Я подошла к зеркалу в прихожей и оскалилась.
Кроме одного дела! Куда деть наращенные клыки? Они же не то что Галина съемная резиновая челюсть, снял и пошел, это посерьезнее.
Родители тоже еще не видели. И Рома не видел. Что-то мне не по себе. А ведь я была так уверена. Доктор меня раз пять спросил: «Вы уверены?»
Я позвонила Роме.
— Ты придешь? — сразу же спросил он.
— Да, приду.
— А что с голосом?
Вот что сказать? Мне клыки мешают говорить? Я еще к ним не привыкла?
— Я кое-что сделала, — придушенно сообщила я.
— Что-то плохое?
— Нет, да… не знаю.
— При встрече разберемся. Я зайду за тобой.
— Нет!
— Почему?
— Жди у подъезда.
Мы попрощались.
Я пока не готова показать клыки родителям. А если Рома придет и спросит: «Ну и что же ты сделала?» — все может открыться раньше времени.
Если бы я проколола пупок, было бы не так страшно.
Я позвонила по скайпу Гальке и показала ей свои клычки.
— Офигенно! — воскликнула подруга. — Где ты такие реальные купила?
Я хотела ответить, но передумала и со смешком сказала:
— Приколись, за ночь отросли. Теперь я вампир!
— Ну не гони! Колись!
— Не гоню, — и резко сменила тему: — Мать Ромки меня пригласила на ужин, а я не знаю, чего надеть и вообще… куда клыки спрятать!
Гаха засмеялась.
— Ну шмотки подберем, а клыки свои сними.
— Не могу. Галь, я их нарастила!
— Ты что? — Подруга долго моргала в камеру, а потом с придыханием спросила: — А дорого?
— Господи! — вскричала я. — Что мне делать?
— Ну делать, делать вот что, — засуетилась Галя, — открывай шкаф. Выберем прикид.
Я открыла.
Подруга указала на красную шелковую блузку и черные брюки.
— А я думала, голубые джинсы и на тон светлее джемпер.
— Да, это бы подошло светловолосой девочке с двумя косичками и без клыков. А теперь ты другая!
Я послушалась. Мы еще полчаса обсуждали мою предстоящую встречу с Роминой мамой.
В конце нашей онлайн-беседы Галя напутствовала: «Покажи клыки, детка, будущей свекрови!»
Пришло время выходить из дома.
Когда говорила про приглашение, на маму я не смотрела, чтобы та клыки не увидела. Но она обратила внимание на мою странную речь и, обняв меня, сказала:
— Не волнуйся, ты непременно ей понравишься.
Мама решила, что я картавлю от волнения. Мило.
Я расчесала волосы. Теперь косички не ношу, только распущенные. Не знаю почему, но с новым цветом старая прическа выглядит не очень.
Рома ждал у подъезда.
Я приблизилась к нему, чмокнула в губы и, отклонившись, широко улыбнулась.
Он вздрогнул.
А я затараторила прежде, чем он успел что-либо сказать:
— Я ходила сегодня к стоматологу и нарастила, я же не знала, что твоя мама захочет пригласить меня в гости!
Рома потрясенно покачал головой.
— Да какая уж теперь разница, пригласила бы она тебя сегодня или завтра. Наращенные клыки — это, знаешь ли, не просто приколоться на Хеллоуин!
— Тебе не нравится? — Голос у меня дрогнул.
Рома молчал.
Я отступила.
— Могу и не идти, если мои клыки тебе так не нравятся! — Поскольку он продолжал молчать, что-то заставило меня прибавить: — Они же совсем маленькие! Как настоящие!
Парень закатил глаза.
— Надеюсь, эта твоя прихоть ненадолго, — взял меня за руку, и мы пошли по улице.
Рома почти со мной не разговаривал. Он злился.
Я тоже злилась. И в себе держать не собиралась:
— Почему я не могу делать с собой все, что захочу? Я принадлежу себе, что хочу, то и делаю!
Он взглянул на меня, открыл рот, чтобы высказать что-то, но потом махнул рукой.
Меня это только пуще взбесило.
— Нет, ты уж скажи! Не отмахивайся так, словно я все равно не пойму!
— А ты и не поймешь.
— Не решай за меня, не попытавшись объяснить!
Он остановился и, глядя мне в глаза, отчеканил:
— Ты, конечно, вольна делать с собой все, что пожелаешь! Но когда один человек встречается с другим, он советуется с ним о каких-то глобальных изменениях в своей внешности. Потому что тот, другой, влюбился в милую девочку со светлыми волосами, двумя косичками и в разноцветной одежде! А не в вампира, еще и с клыками! Черт возьми, у вампиров из «Сумерек» не было клыков! Зачем ты?
