Прикид - Брук Кассандра (книги хорошего качества .txt) 📗
И наконец я выдала ей главное: – Знаешь, Кэролайн, а ведь вы с Гейл не сработаетесь. Ты ж ее терпеть не можешь!
Кэролайн в изумлении воззрилась на меня:
– О чем это ты, Анжела? Я просто обожаю ирландцев! У нас в доме всегда были слуги-ирландцы. Такие лапочки!
Тут я сдалась.
Теперь оставалось только уговорить Гейл.
– Ну почему бы не дать ей шанс? – умоляла я. – К тому же и хватит ее всего на полдня. Зато уж потом отстанет раз и навсегда!
Мы закрылись на обеденный перерыв и сидели у Ренато.
– О Господи! – Гейл покачала головой и мрачно вонзила нож в лазанью. – На что только ради тебя не пойдешь!.. – Она отпила большой глоток кьянти. – Но предупреждаю, дорогая, – добавила она, грозно размахивая вилкой. – Одно поганое слово от этой сучки, и я ухожу! А вы ведите дела в этой гребаной лавке сами!
– Ты же хотела нанять продавца, – напомнила я Гейл. – И вот я его тебе раздобыла, причем совершенно бесплатного. И все будет нормально, вот увидишь.
Она окинула меня испепеляющим взглядом:
– Да, как же, конечно!
С замиранием сердца ждала я выхода Кэролайн на работу. В течение нескольких дней между мной и Гейл царило напряженное, точно насыщенное электричеством молчание. Обе мы ждали, когда разразится буря.
Буря разразилась в понедельник утром. Причем в типичной для Кэролайн манере. Где-то около десяти на улице послышался рев автомобиля, а затем дикие крики. Я узнала голос – то был антиквар, чья лавка располагалась напротив, через площадь. Суть выражаемого им неудовольствия сводилась к тому, что некая омерзительная особа заняла его место для парковки автомобиля. Неужто этой чертовой бабе неизвестно, что здесь разрешается парковаться тем, кто живет или работает поблизости? Понаехали с каких-то окраин, проклятые покупатели! Почему бы не воспользоваться автобусом? Ничего, посмотрим, что на это скажет полиция!
Затем к нему присоединился еще один мужской голос. То был виноторговец, наш сосед, сделавший мне крупную скидку при закупке шампанского для открытия. На сей раз настроен он был менее дружелюбно. Что это вообразила себе эта дама? Ей здесь кемпинг, что ли? Заняла не одно, а целых два места для парковки. Как прикажете теперь принимать товар, когда этот огромный красный трейлер перегородил всю дорогу?..
Ему откликнулись два других возмущенных мужских голоса. Затем вдруг весь этот хор перекрыл другой, куда более высокий и громкий, вонзившийся в уши и мозг, точно нож в масло.
– Да пошли вы все к такой-то матери! Не видите, я здесь работаю?
Вот и все. Секунду спустя дверь в магазин распахнулась и ворвалась Кэролайн:
– Чертовы куклы! Дебилы! Кто они такие?
Гейл срочно понадобилось спуститься за чем-то в подвал. И я вдруг испугалась – а что, если она уже удирает через черный ход? В поисках убежища и успокоения я кинулась к кофейному автомату.
– Добро пожаловать, Кэролайн! – сказала я. – Все в порядке?
Она проигнорировала этот вопрос и обернулась к двери:
– Лучше пойди помоги мне. Ты что, одна? А где эта твоя… как ее там?..
Я следом за ней вышла на улицу, избегая глядеть в глаза разъяренным мужчинам. Темно-синий «мерседес» был запаркован по диагонали, заняв сразу два парковочных места и еще часть тротуара. И посреди улицы стоял привязанный тросом к бамперу машины красный прицеп.
– Вот! – объявила Кэролайн, поднимая брезентовый верх прицепа. – Привезла тебе подарки.
Следует отдать ей должное, подарки были роскошные. Ко времени, когда Гейл наконец вернулась из подвала, мы с Кэролайн уже успели выгрузить на прилавок бархатный черный костюм с биркой от Брюса Олдфилда, темно-синее шифоновое платье от Версаче с длинным разрезом на бедре, твидовый жакет от Эстеба, кремовые леггинсы от Жозефа и джемпер с накидкой из кашемира, а также ярко-голубой костюм от Джин Мюр и бальное платье от Хартнелла, усыпанное жемчужинами, точно ночное небо звездами.
– Пресвятая Дева Мария! – выдавила Гейл. – Чье это?
Кэролайн, предпочитавшая улыбке хмурую гримасу, одарила ею Гейл.
– Теперь ваше, – бросила она.
До этого момента лицо у Гейл было насупленным, словно грозовая туча. Я чувствовала, что, поднимаясь наверх, она была полна решимости раз и навсегда разобраться с Кэролайн. Дать ей понять, кто здесь заправляет делами и что избалованная сучка вылетит отсюда, в случае чего, в течение часа. Это было написано у нее на лице. Даже руки говорили об этом. Даже походка, когда она тяжело поднималась по лестнице.
Но она недооценила Кэролайн. Как, впрочем, и я. И эта лениво и небрежно брошенная фраза «Почему бы мне не устроиться к тебе на работу?» имела под собой иную подоплеку. Кэролайн решила присоединиться к нам вовсе не потому, что скучала. Она явилась, чтоб привнести свое. Она всегда так поступала, для того и предназначена была жизнь – оставить свой отпечаток. Теперь уже она будет диктовать правила игры Гейл, и она очень точно рассчитала, с чего следует начать. Она напоминала боксера, долго просидевшего на стульчике в углу ринга и горевшего желанием ринуться в бой, нанести удар, которого противник никак не ожидает, причем обязательно нанести первым. Н больше всего обезоруживал тот факт, что в качестве удара по закаленному в уличных схватках бойцу, то есть Гейл, она выбрала подарок – причем такой, какой могла преподнести только Кэролайн. Вещи красовались, разложенные на прилавке, и ждали одобрения и восхищения Гейл.
Кэролайн победила. Я прочла это по выражению лица Гейл.
Да и потом, ведь это действительно был мир Кэролайн. Ее родная стихия. И началось все это еще в те давние дни, когда ее мамаша решала, услугами какого кутюрье воспользоваться, чтоб ее юная дочь выглядела на балу королевой. Что понимали в по-настоящему роскошной одежде бывшая торговка из Уиклоу и банковская служащая из Ипсуича? У них это не было заложено в крови.
По выражению лица Гейл я догадалась, что и она понимает это, только не хочет признавать. Затем, сделав над собой колоссальное усилие, она, видимо, решила потерпеть Кэролайн какое-то время – вплоть до того самого момента, пока не представится удобный случай.
Но случай так и не представился.
Таланты Кэролайн не принадлежали к числу тех, что лежат на поверхности. За исключением, разумеется, ее умения выкручиваться из неприятных ситуаций. В то утро, когда полиция увезла ее машину на эвакуаторе, она, сделав несколько звонков, заставила к концу дня доставить ее обратно – причем отмытую и отполированную до блеска. И как раз вовремя, чтобы отвезти нас домой.
– А вообще здесь довольно занятно, – заметила она, выходя из магазина.
И улыбнулась при этом.
К моему удивлению, она появилась и на следующий день, и на третий, и на четвертый.
Но то был не единственный повод удивляться. Мы с Сейл являлись по утрам гораздо раньше Кэролайн. Но, приехав то ли на четвертый, то ли на пятый день, я вдруг обнажила, что она уже на рабочем месте – перевешивает костюмы на вешалках и весело мурлыкает что-то себе под нос. Кофейная машина посвистывает и исходит паром, а рядом на столике лежит пачка пятидесятифунтовых банкнот.
– О, знаешь, а я уговорила Аманду купить то бальное платье от Хартнелла, – объявила она, даже не повернув головы и не пожелав доброго утра. – Ей сегодня ехать на уик-энд, вот и решила заскочить пораньше. И при ней оказались только наличные. – Кэролайн подошла к автомату, выключила его, затем взяла пачку банкнот. – Новое стоило, должно быть, тысяч пять, но я надевала его всего лишь раз. И мы сошлись на полутора тысячах. Вот, держи!
Совершенно потрясенная, я поблагодарила ее, быстренько вписала сумму в гроссбух и, выйдя через задний ход, прямиком устремилась к банку, моля о том, чтоб на меня не напали по дороге. Невдалеке от дворика, где Рик жарил каштаны, была припаркована большая машина. Я ее тут же узнала – «мерседес» Кэролайн. Под ветровое стекло была заткнута красная табличка с надписью: «Фортескью. Департамент жилищного благоустройства».
– Извини, Кэролайн, – вернувшись, заметила я, – но что там написано на твоей машине?
