Смерти нет - Купцова Елена (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— Никакая она мне не жена.
— Ого! Вот это лихо! Так что же она делает в твоей квартире?
— Она там живет.
— Знаешь, все это слишком сложно для моих куриных мозгов.
— Еще немного — и я поверю, что так оно и есть.
— Ах ты, наглец!
— Еще какой!
Он быстро нагнулся и поцеловал ее прямо в полуоткрытые протестующие губы. Марго попыталась вырваться, но он крепко держал ее, исключая всякую возможность сопротивления. Да она уже и не думала об этом. Ощущение было настолько пьяняще-волшебным, что все мысли враз вылетели из головы, осталась лишь дивная, обволакивающая легкость.
Оглушительный рев клаксона вырвал их из забытья. Они и думать забыли, что остановились выяснять отношения посреди улицы. Лязгающая металлическая громада стремительно надвигалась. Водитель что-то истошно кричал, клаксон надрывался, как Иерихонская труба. Басаргин сориентировался первым. Схватив Марго под мышку, он скакнул к тротуару и бережно поставил ее на ноги.
— Возмутительно! — сказала Марго, отряхивая юбку. — Просто возмутительно, как ты обращаешься со мной. Как с какой-то куклой. Переставляешь с места на место, вертишь, крутишь.
— И это вся благодарность за то, что спас тебе жизнь? Другой не будет?
Встав на цыпочки, Марго чмокнула его в щеку.
— Вот! И будет с тебя.
Басаргин покачал головой и с уморительной серьезностью указал на другую щеку.
— А не слишком ли? — осведомилась Марго.
— Ничуть. Действую в полном соответствии со Священным Писанием, подставляю другую щеку. И место вполне подходящее.
Он указал на храм Большого Вознесения, белеющий колоннами поодаль.
— Шантажист! — вздохнула Марго, но тем не менее приложилась губами к указанному месту.
— А теперь, когда ты наконец сменила гнев на милость…
— С чего ты взял?
— Природное чутье. Никогда не подводит, надо только почаще к нему прислушиваться. Это прежде всего вас касается, мадемуазель. — И, предвидя всплеск эмоций с ее стороны, резко сменил тему: — В этом храме, между прочим, венчался Пушкин.
— И всем известно, что из этого вышло, — подхватила Марго.
— Ради Бога, не надо о грустном. Так ты готова выслушать меня? Только не перебивай.
Он подхватил ее под локоть и повел на бульвар. Было удивительно приятно просто идти рядом с ним, соприкасаться руками, чувствовать, как он усмиряет свои шаги, чтобы попасть в такт с ней. Будто они ходят вот так рядом уже целую жизнь. И называют друг друга на ты, естественно, без всякой неловкости. Откуда все это? Ведь они не виделись целых пять лет. Или больше? Да какая, в сущности, разница?
Басаргин усадил ее на скамейку и сам устроился рядом. Марго терпеливо ждала.
— Итак, моя жена…
Марго напряглась от одного этого слова. Он будто почувствовал это и накрыл ее руку своей.
— Ты обещала не перебивать. Я действительно женат… официально, а фактически нет.
— Не понимаю.
— Ты знаешь, что такое фиктивный брак?
— Примерно.
— Поясню. Это когда люди женятся не из любви и не из желания создать семью, а совсем от других причин. Чтобы обрести самостоятельность, получить жилплощадь, да Бог еще знает почему. Но к настоящему браку это не имеет никакого отношения. Так и у нас с Вероникой. Она хотела избавиться от тирании своего папочки, вот и попросила меня о… хм… дружеской услуге.
— Хороша услуга! — вздернула брови Марго. — Что-то я не слышала, чтобы от дружеских услуг получались дети.
— Каюсь, грешен. Хотя об этом ребенке я узнал только сейчас, поэтому это само по себе вызывает сомнения. Уж больно кстати. Но даже если это и правда, сути дела это не меняет.
— Вот как! А ночи любви?
— Преувеличение. Ведь мы не дети, Марго. Человек слаб, особенно мужчина, который долгое время был без женщины и вдруг просыпается среди ночи в объятиях пышущей жаром красавицы. Прости, что я так откровенен, но иначе не получается. Мне почему-то кажется, что ты поймешь.
Марго вспыхнула до корней волос, вспомнив Вадима и их ночные безумства. Правда, все правда, и не ей бросать в него камень.
— Мы должны были расстаться вскоре после свадьбы. Сам не пойму, как она все повернула. Хитрая женская уловка, а я, дурак, попался. Но она с самого начала знала о тебе, что я тебя жду, несмотря ни на что.
— Но ты не искал меня.
— Какой смысл? Я писал в Эривань, и не один раз. Лишь однажды получил ответ от новых хозяев твоего дома. Багдасаровы, так, кажется. Сообщили, что ты уехала в Тифлис, ни адреса, никаких имен. Что прикажешь делать? Вот, взгляни.
Он достал из кармана плоский серебряный портсигар и щелкнул замочком. На Марго глянуло ее лицо, только уже почти чужое, незнакомое.
— Господи, мне здесь шестнадцать лет. Как давно…
— И все эти годы она со мной… то есть ты. Всегда. Марго прислонилась головкой к его плечу. Счастье душило ее, горькое ее счастье.
— И что же нам теперь делать? — спросила она совсем маленьким, не своим голосом.
— Жить, — ответил Басаргин, перебирая выпавшие из прически пряди шелковистых волос. — Просто жить.
— Но… ребенок… Он-то чем виноват?
— Я останусь ее мужем до рождения ребенка. Он будет носить мое имя, и я никогда его не брошу. Буду помогать, чем могу, если надо, буду рядом. Но большего я не в силах дать. Я ведь рожден был, чтобы любить тебя.
— Сама не пойму, как это случилось. Этот мой отъезд в никуда. Я жила в каком-то кошмаре. Смерть мамы, моя болезнь, эти видения страшные. Чудища с кровавыми языками все норовили утащить меня куда-то, на части рвали. До сих пор помню царапанье когтей, вой и смрад. Я боролась, как безумная, визжала, кусалась. Отстали. Очнулась лысая, страшная, худая, как скелет, но хоть живая.
— Я помню.
— Ты видел? Какой ужас!
— Нет. Именно тогда-то я и понял, как сильно люблю тебя.
Басаргин приподнялся на подушке и поцеловал ее коленку. Марго сидела, прислонившись спиной к стене, завешенной потертым персидским ковром. В свете уличного фонаря, пробизавшегося сквозь неплотно задернутую занавеску, ее кожа отливала матовым фарфором. Басаргин глядел и не мог наглядеться. Все было ирреально, перевернуто, волшебно. Вроде знакомая комната, а не узнать, так преобразилась от одного ее присутствия. Он скользнул пальцами по нежной шее, дразнящей линии груди, округлой раковине живота.
— Ты говори, говори. Я просто должен все время знать, что это действительно ты.
— Я тогда была как змея, меняющая кожу, только еще хуже. Все чувствительно, болезненно, ранит. Хотелось спрятаться, переждать и начать все сначала. А больше всего хотелось забыть, окончательно, навсегда, чтобы ничто не напоминало.
— Даже я?
— И ты. Так мне казалось тогда. Глупо, правда?
— Да нет. Я не знаю.
— Глупо, глупо. Если бы я сразу приехала к тебе сюда, ничего бы и не было, ни твоей женитьбы, ни…
Она вдруг замолчала.
— Чего?
— Много чего.
— У тебя ведь был кто-то, верно?
Марго обхватила себя руками, словно ей вдруг стало зябко. Волосы свесились на грудь, закрывая лицо. Он отвел длинные пряди, заглянул в глаза.
— Ты любила его?
— Не знаю. Одно время мне так казалось. Наверное, мне просто очень хотелось любить кого-то, вот и…
— А где он теперь?
— Он умер. О Господи! Как я могла забыть!
Марго схватила его за руку так, что ногти впились в кожу. Басаргин от неожиданности вздрогнул:
— Эй, полегче! Что стряслось?
— Скажи, с Лениным ничего не случилось?
— Что-что?
Ее вопрос прозвучал так комично, что Басаргин расхохотался. Смех душил его, слезы текли по щекам. Он в изнеможении откинулся на подушку, корчась и сотрясаясь от смеха.
— Ох, умру с тобой! Ленин! Какая забота!
Марго трясла его за руку, пытаясь привести в чувство. Она никак не могла взять в толк, что его так рассмешило. Ей-то было вовсе не до смеха.
— Прекрати. Ну что ты, — молила она. — Все очень серьезно. Вадим, ну… мой друг, взорвал машину, в которой ехал Ленин.
