По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" (книги регистрация онлайн .TXT) 📗

Оглушало перестукивание пальм, точно планировали побег, передавали шифровки азбукой Морзе. Скрежетали волны, утягивая рыхлый песок, у причала бились два ржавых катера, да не насмерть, да не на винтах заглушенных моторов, а так — борт о борт. И казалось, что острова нет, что он провалился, как в могилу, в дыру на чертеже мира, проделанную нерадивым учеником на контурной карте, у которого все реки текут в обратную сторону. Как время здесь в возвращение поры древних чудищ, одним из которых был Ваас. Ну, а свита его — мелкие бесы, лешие да водяные. И над «златом чах» Кощей по имени Хойт, почти такой же бессмертный. На каком дубу, в каком звере только спряталась заветная иголка?

Но это все сказки, а быль сонно стояла на краю причала, мешая Бену задремать до рассвета. Он-то, в отличие от многих, все еще не желал пробовать наркотики, из-за чего ему требовался сон, как обычному человеку, а пираты, видно, становились зомби.

Тревога мешала читать, ноющая, нудная, привычная. Только вода у причала шевелилась, словно живая, в соленых изгибах снова маячили тени хищников. Бен видел их отчетливо даже ночью, даже в свете фонаря, они приближались к причалу, а вот пират, кажется, не смотрел на воду, все больше высматривая возможную активность противника.

«Акулы! Окликнуть его, что ли? Да ну еще… Видит, наверное», — неуверенно встрепенулся доктор, глянув на ненавистного спорщика, который по всем признакам не видел, что вокруг пристани кружат две или три мощные челюсти, и все еще стоял беспечно на самом краю, неизвестно, на что рассчитывая.

Джунгли гудели тревожным ветром, Бен встал с места, глубоко вдохнув, в нем будто двое боролись: «А, ну и пусть. Сам виноват, если его сейчас покусают или вообще съедят, я посмотрю и не буду рисковать. Но если не совсем съедят, то тебе, Бен, не выспаться, накладывая швы. Хотя с чего ты решил, что акулы прямо так нападут?»

Довести глубокомысленный спор с самим собой до конца не удалось, потому что вода возле причала, как раз там, где стоял любитель пари, вспенилась, и из нее, словно Кракен, выскочила, поднимая пенные брызги, огромная рыбина с не менее огромной челюстью и двумя рядами загнутых зубов.

Рассмотреть ее не удалось, да и желания не возникло, потому что тело как-то само дернулось вперед, длинные руки схватили пирата за плечи, дернув резко назад, подальше от края.

Чудом двое повалившихся навзничь мужчин не скатились в воду, прямо в пасть к хищным рыбам. Бен только видел, как щелкнули челюсти погружавшейся обратно в воду акулы, как розовела ее беловатая в пятах глотка, а ошметки мяса, застрявшие между зубов, уже дорисовало воображение, взыгравшее в потрясенном разуме.

Удар о доски причала немедленно отозвался жгучей болью между лопатками, а нежданный груз сверху вообще не позволял вдохнуть, из-за чего потемнело в глазах.

Пират отчаянно бранил все на свете, очевидно, тоже немало опешив, взмахивая руками и ногами, не выпуская дробовик, с которым охранял свой пост, может, думая в первый миг, что его атаковали со спины, потому Бен получил ощутимый тычок локтем в грудь. Доктор на автомате что-то бормотал, дабы его опознали как своего, тем временем уже сбежался народ, решив, что и правда снова ракьят нападают. Но как только все поняли контекст произошедшего, разошлись по старым местам.

— **ые идиоты! К воде близко не подходить. Особенно ночью, — только вкрадчиво бросил невозмутимо главарь, удаляясь снова в штаб.

Спасенный из чистой филантропии пират-спорщик тоже резвым кузнечиком вскочил, как будто и не грозила ему опасность пару секунд назад, впрочем, при такой жизни предотвращенный несчастный случай не рассматривался как нечто, заслуживающее внимания и пребывания в долговременном шоке.

Ведь это Бену не повезло приложиться спиной о жесткое облупленное дерево, так что доктор так и остался лежать, неуверенно перекатываясь из стороны в сторону, не в силах перевернуться хотя бы на живот, чтобы подняться. Казалось, что воздух поступал в легкие по засоренной шершавым сахаром соломинке для коктейлей. Только и оставалось, что какое-то время глядеть на водопад звезд, который смешивался с рябью в глазах, рассыпавшейся бессовестными плясками незримых призраков, что вставали еженочно, ежечасно, неупокоенные души сгинувших в зеленых могилах, черных дырах природы.

Доктор сглотнул, пытаясь отползти подальше от воды, ему все еще чудилась огромная пасть акулы — жадный рот, которого больше мозгов в покрытой гладкой влажной кожей голове.

Внезапно он увидел, как кто-то склонился над ним, протягивая руку, знакомый хрупкий силуэт. Но Салли в свете тусклой лампочки выглядела какой-то чужой, точно одна из тех теней, которая однажды уйдет по морю за границу миров, когда отомстит своему убийце.

— Бен! Ты герой! — заявила девушка, помогая Бену подняться. Мужчина рывком, превозмогая боль, встал на ноги, отчего дышать вроде как стало легче.

Салли отвела доктора подальше от злополучного причала, усадив на прикинутый плотной тряпкой ствол дерева, служивший скамейкой возле штаба под лестницей, предназначавшейся для снайперов, которые наблюдали за джунглями с высоты, периодически прикладываясь глазом к окулярам винтовок.

Бен на какой-то момент провалился в липкий кокон, в котором одной целью являлось восстановление нормального дыхания. Доктор надеялся, что удар легких был не очень сильным, хотя мускулистая туша, придавившая его, оказалась немного тяжелее, чем могло показаться.

Впрочем, когда Бен заметил акулу, он вообще не анализировал ситуацию, мозг работал на автомате. Мысли в такой ситуации излишни, тут-то и появляется настоящий человек, все его рефлексы и возможности.

— Ты как? — беспокоилась за него Салли.

— Вроде жить буду, — усмехнулся хриплым шепотом Бен, проверяя, нет ли крови во рту, но вроде не было.

Бен немного приходил в себя после потрясения, которое он переживал явно более эмоционально, чем пират, хотя жертвой-то стал бы он, а не доктор. Тем временем дверь штаба нежданно-негаданно распахнулась, донесся голос Вааса:

— Ну, все. Пора!

Смотрели фильм, смотрели, а потом вдруг настало время для чего-то, будто у главаря в голове прозвенел какой-то загадочный таймер. Что более удивительно, пираты прекрасно поняли, что именно «пора», высыпав почти строем за главарем, нацепляя бронежилеты и схватывая оружие. Доктор нахмурился, устало потухли его глаза: вот только сам едва отошел, так еще привезут раненых, скорее всего.

— Гип… — привлек внимание деловито торопившегося куда-то главаря доктор.

Бен опасливо обернулся, Ваас будто прочитал его мысли, с кривой ухмылкой бросив напоследок:

— Надеюсь, не понадобишься!

В глазах пирата зажегся огонь, он явно собирался уничтожить кого-то, он уже предвкушал, как будет убивать.

Главарь с группой пиратов скрылся за границей аванпоста, точно уйдя со сцены. Как потом оказалось, в ходе разговора с наемниками Ваас не сумел вытребовать у Хойта БТР, так что пришлось перекраивать заново план нападения на племя. Мистер Уолкер не особенно баловал обитателей северного острова, у него на южном племя ракьят уже не обитало, а на северном его интересовали только пять полей конопли, которые стерегли от посягательств лучшие пираты Вааса.

Последний же истреблением остатков племени занимался, опираясь на свои ресурсы, крайне редко получая какую-либо поддержку от профессиональных головорезов босса. Однако даже со своим сбродом добился слишком много. Может, племя просто совсем не умело обращаться с оружием, может, тактика Вааса реально вела его к победе. Бен не задумывался, и какая-то — может, еще живая — часть его души сопереживала дикарям, но более крупная боялась за свою шкуру, и где-то посередине расположилось жалостливое чувство заботы и ответственности по отношению к Салли.

Последняя провожала своего мучителя тоскливым тревожным взглядом, а Гип осуждал себя за то, что невольно желает удачи этим извергам в истреблении племени, которое не желало покидать землю своих предков. Может, Бен просто не мог понять боль этих людей, которые не желали сдаваться, сбегать с острова? Вряд ли они совсем не могли найти способ, а раз уж давали отпор, значит, решили стоять до конца. Гип же никогда не мог в полной мере понять, что такое Родина, почему порой за каждый метр ведется борьба. Он не ощущал принадлежности ни к одной стране, ни к одному народу. Вроде как «человек мира», но так ли это хорошо… Словно дерево без корней.