Певчее сердце (СИ) - Инош Алана (прочитать книгу .TXT) 📗
Влада была уже без маскарада с переодеванием, в обычном брючном костюме цвета кофе с молоком, подчёркивавшем красоту её длинных, подтянутых ног. Тот мешковатый смокинг на два размера больше их каким-то образом скрывал, делая вообще бесполыми. У Марии вырвался всхлип, и Влада прижала её к себе крепче, поглаживая и прижимаясь губами к виску.
— Тш-ш, родная, не надо так волноваться... Побереги сердечко, оно у тебя одно.
— Как... Почему ты здесь? — всматриваясь ей в глаза и пытаясь прочесть там ответ, спрашивала Мария.
Влада смотрела на неё с грустноватой нежностью, от которой сердце ныло — нет, не той страшной кинжальной болью, а холодящей, как серые снежные тучи, тоской.
— Я кое-что упустила, когда приезжала в прошлый раз. Вот и хочу исправить это упущение.
— Влада, ты с ума сошла?! Зачем ты вернулась?! Тебя же схватят! — обмирая в бессильном, неотвратимо-вязком отчаянии, простонала Мария. — Ко мне уже приходил один тип... Они хотят обвинить меня в укрывательстве!
— Тихо, тихо, Машенька... — Влада сжала её в объятиях, крепко прижалась поцелуем к щеке, лбу, согревала дыханием её намокшие ресницы. — Не надо, тебе нельзя переживать! Помни про сердечко... Они ничего тебе не сделают, солнышко, не бойся. Никто этого не допустит, клянусь.
С минуту они молчали, просто слушая дыхание друг друга. Клыки боли пока не трогали сердце, но оно обливалось сладковато-солёной нежностью, печалью и тоской, леденящей тревогой.
— Ты узнала, кто тебя предал? — спросила Мария. — Кто слил информацию о твоём приезде?
— Да, — проронила Влада.
— И кто же? Я его знаю?
Молчание Влады поднимало в груди Марии нарастающую волну морозного ужаса. С каждой секундой этой тишины догадка становилась всё яснее.
— Неужели Костя? — прижав пальцы к приоткрытым губам, прошептала Мария.
Уголок губ Влады горько дёрнулся, глаза на миг закрылись, а когда она разомкнула веки, в её взгляде проступала мрачная усталость и печаль.
— Увы, Машенька, — едва заметно кивнула она.
— Но как он мог?.. — с горечью недоумевала Мария. — Почему, за что?.. Ведь он столько лет проработал у тебя!
Влада вздохнула, глядя в окно, на снегопад. Взяв с блюда мандарин, она вертела его, катала по колену.
— У него тоже есть слабое место, как и у меня. У меня это ты с Ксюшкой, у него тоже есть дочь. Она живёт в России, с его бывшей женой. Он пытался перевезти семью за границу, поближе к себе, но у жены на него скопилась обида и неприязнь, она ему не верила. Упёрлась, не захотела с дочкой уезжать... И зря. Девочку похитили и вынудили Костю пойти на этот шаг. И мне трудно его винить. Я не знаю, как бы сама поступила на его месте. Может, сделала бы то же самое. Потому что ради вас с Ксюшкой я готова на что угодно.
— Как, неужели эти оборотни в погонах уже и похищениями людей не гнушаются? — пробормотала Мария, шокированная.
— Нет, конечно, — усмехнулась Владислава. — Это сделали мои враги. Те, кто хочет уничтожить меня руками правосудия.
— Господи, — сорвалось с губ Марии. — А девочка? Что с ней? Её хотя бы отпустили?
— Да. С Ликой всё в порядке.
Дверь палаты между тем приоткрылась, и заглянула мама.
— Маш, мы тут с Ксюшей к тебе в гости... Нам позвонили из больницы и сказали, что ты зовёшь. Ой... здрасьте, — добавила она неуверенно, заметив Владу.
— Здравствуйте, Любовь Григорьевна, — сказала та, чуть улыбнувшись. — Это я вам звонила.
Мама не узнала её и, видимо, приняла за доктора (во внутреннем распорядке клиники сохранялось требование надевать халат при посещении больных).
— Ой, а что случилось? С Машей что-нибудь?..
— Нет, Любовь Григорьевна, не волнуйтесь. — Влада поднялась, подошла к ней и, глядя ей в глаза со своим мягким, пристально-бирюзовым обаянием, добавила: — Думаю, мы с вами знакомы, хотя и давно не виделись.
Несколько мгновений мама смотрела на неё с недоумением, но постепенно в её глазах проступало понимание.
— О Господи, — пробормотала она наконец, прикрыв рукой рот.
Свою догадку она не высказала вслух, как будто боясь, что её произнесение приведёт к катастрофическим последствиям. Она перевела потрясённый взгляд на Марию, потом снова на Владу.
— Н-нет... Мы, наверно, лучше пойдём с Ксюшенькой...
— Любовь Григорьевна, бояться уже нечего, — усмехнулась Влада. — Больше ничего плохого не случится, обещаю вам. Пусть Ксюша зайдёт.
Она сама открыла дверь в коридор и позвала ласково:
— Ксюшенька, зайка, заходи. Иди к маме!
Ксюша тоже робко поздоровалась с ней, после чего сразу же уселась на край кровати Марии.
— Мамочка, ты как? Ты скоро выздоровеешь?
— Уже скоро, Ксюнька, — сквозь ком в горле проговорила Мария.
Пристально-жадный, неотрывный взгляд Влады на Ксюшу заставлял её сердце сжиматься. А та на неё даже не смотрела, не узнавала.
— Мам, а сегодня утром нам привезли целую кучу подарков! — поделилась Ксюша восторженно. — Много-много коробок! Это ты купила? Но Новый год же уже прошёл, а мой день рождения ещё не скоро!..
Слов было слишком много, до нежно-сладкой боли много, но ни одно не казалось подходящим, лишь колко-солёные капельки собирались в уголках глаз Марии. Ксюша, проследив направление её взгляда, посмотрела на незнакомку в кофейном брючном костюме и с круглой, коротко остриженной головой.
Нужно было что-то сказать, глаза Влады просили Марию об этом.
— Ксюш, сегодня действительно праздник, — глухо, сквозь царапающий солёный ком проговорила Мария. — Мама Влада приехала.
Она кивком головы показала на Владу, и Ксюша долго, пристально всматривалась... Наконец она сказала робко:
— Это ты? Ты на фотографиях другая...
— Люди иногда меняются, Ксюшенька. — Присев рядом, Влада осторожно завладела рукой девочки, сжала её в своей. — Это я, малыш. Здравствуй, моя родная. Прости, что меня так долго не было. Одни... нехорошие люди не пускали меня домой. Но мне всё-таки удалось к вам пробраться.
— Ты вернулась насовсем? Больше не уедешь? — горел в глазах девочки пристальный, требовательный вопрос.
— Мне придётся уехать снова ещё на какое-то время, надо разобраться с кое-какими делами. — Влада прильнула губами к виску Ксюши, где под прозрачной и светлой, нежной кожей проступала голубая жилка, зажмурилась на мгновение. — А потом я вернусь к вам с мамой Машей насовсем.
— Когда? — хотела знать Ксюша.
Она пока не спешила бросаться в объятия Влады, но в её глазах проступала та же тропическая морская лазурь, ясная и тёплая. Внешне она была её копией — ещё до искусственных изменений, сделавших из Влады совсем другого человека.
— Пока не могу сказать точно, — с улыбкой вздохнула Влада. — Поэтому ничего обещать не буду. Не люблю, когда обещания не получается сдержать. Но в одном ты можешь быть уверена: мы будем вместе. Всё обязательно будет хорошо. Я люблю вас, мои девочки.
Если на сцене после концерта Мария лишь мысленно перекидывала мостик единения, то сейчас Влада наяву обнимала их обеих, прижимая к себе крепко, как в последний раз. Ксюшу она посадила к себе на колени, а другая её рука обхватывала Марию. Влада целовала их поочерёдно.
— Солнышки мои... Родные мои. Люблю вас.
Сердце уже чувствовало и знало, что происходит, а разум отказывался называть это своими именами — слишком страшными. Губы Влады умоляли Марию держаться достойно, осыпая её жаркими поцелуями.
— Маш... Будь умницей. Не вздумай тут расклеиться. Думай о Ксюшке. Твоё сердце нужно нам — и ей, и мне. Береги его. Оно нужно нам живое, понимаешь?..
Хотелось кричать, вцепиться, не отпускать... Ладони Влады гладили щёки Марии и её волосы, губы уже не целовали, но целовал взгляд.
— Увидимся, Машунь... Ещё увидимся, родная. Это точно. Обещаю.
Влады больше не было в палате, оставалось лишь эхо её голоса, отсвет её глаз, тепло жизнелюбивых чёртиков в ласковой глубине тропического моря. Остались розы, которые она принесла, и мандарин, который она вертела в руках. Он лежал отдельно от остальных, и Ксюша очистила его в первую очередь.
