Голубая ива - Смит Дебора (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
— Ты занимаешься бизнесом в Атланте? — спросил отец.
— Нет, лечу в Лос-Анджелес, а в Атланте у меня вынужденная пересадка. Утром я встречаюсь с одним специалистом-проектировщиком.
— Прекрасно. Я так тобой горжусь. Никогда не сомневалась, что ты вырастешь замечательным человеком. — В голосе матери послышалось восхищение.
Незнакомец устало усмехнулся. Лили осторожно приблизилась к окну, умирая от любопытства.
— Знаете, чего я хочу больше всего на свете? Еще раз уснуть на вашем мягком диване под вашим теплым одеялом.
Лили нахмурилась. Кто это? Она ощущала себя полной дурой, но прекратить эту нелепую игру в прятки не давала посиневшая, распухшая губа.
— Ты такой длинный, что вряд ли угнездишься на нашем диванчике, — отозвался отец. — Но мы так рады! Как было бы здорово, если бы и Лили оказалась дома.
— Мне бы не хотелось ее терять, — выдохнул незнакомец.
— Не потеряешь. — Мать засмеялась. — Шести футов в высоту и рыжие, прямо-таки огненные волосы.
Послышался шум выдвигаемого ящика.
— Вот, — обронила мать. — Возьми. Ее фотография этого года.
«Кошмар», — подумала Лили, не в силах что-либо изменить.
На этом фото она получилась с растрепанными волосами, каким-то воинственным взглядом.
Незнакомец молчал целую вечность. Потом нежно произнес:
— Я именно такой ее себе и представлял.
На лбу Лили выступила испарина, ее лихорадило.
— Надо было привезти ей другого мишку. Она ведь уже не ребенок, — продолжал молодой человек.
Руки ее повисли как плети, сердце бешено колотилось и, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она в изумлении услышала голос отца:
— У нее все еще жив твой мишка. И наверняка она хранит каждое твое письмо, Артемас.
«Артемас!»
Ноги ее подкосились, и девушка осела на землю. Ее била мелкая дрожь.
«Он вернулся повидаться со мной».
Голова Лили поникла. Не могла же она появиться в таком виде — обезображенная, пропахшая удобрениями, красная от стыда, страха и унижения.
Слезы градом катились по ее щекам, он все еще разговаривал с родителями. Она не знала точно, сколько прошло времени, что он еще спрашивал. Она прислушивалась лишь к звуку его голоса, глубокого, сочного, с нотками властными, но любезными.
Наконец послышался шум отодвигаемых стульев — он, очевидно, прощался. Лили скользнула в темноту и вжалась в стену.
Открылась входная дверь, и заскрипели половицы крыльца. Он появился в поле зрения вместе с родителями. От изумления она тихонько застонала, закусив свою распухшую губу. Артемас обнял отца, затем мать и посмотрел в небо, перевел взгляд на ручей, на ивы, потом на дом и, наконец, снова на ее родителей. Молодой человек заметно волновался; ночным бризом ему растрепало волосы, он устало пригладил их. Длинное черное пальто распахнулось, он сунул руки в карманы и опустил плечи. На лице матери застыли печаль и бесконечная доброта, она поднялась на цыпочки и крепко обняла его.
Лили плакала, уткнувшись в перегородку. Он уехал, и она, в отчаянии выбежав из-за дома, долго-долго смотрела вслед.
У ручья Лили встала на колени и прополоскала рот. От ледяной воды лицо ее онемело, но это только усилило боль стыда и утраты чего-то очень важного.
Когда она вошла, родители разом повернули головы и посмотрели на нее.
— Ты и представить себе… Что с тобой случилось? — обеспокоилась мать.
Лили, досадливо поморщившись, покачала головой:
— Кусок дерева попал в мульчировочную машину и, отлетев, ударил меня по губам.
Мать тихонько поднялась, схватившись за спину, приблизилась к Лили и приподняла ее подбородок:
— Ты плакала! Милая, так больно? Ты в порядке?
— Да. Я по пути умылась в ручье у дороги.
Отец недоуменно нахмурился:
— Ты гуляла? Почему?
— Энди очень спешил домой. Сегодня вечером у него какая-то встреча. Он высадил меня у мощеной дороги.
Лицо отца разгладилось.
Мать никак не могла успокоиться:
— Я сейчас приложу лед, но вначале удивлю. Очень жаль, что тебя не было. К нам заезжал Артемас!
Лили старалась ничем не выдать своего волнения.
— Он хотел встретиться с тобой. — Мать печально покачала головой. — Не сомневаюсь, ты бы влюбилась с первого взгляда. Лили, он — красавец, высокий — футов шесть с лишним и серьезный, как банкир, но такой же обходительный, как и прежде. Он ничего не забыл и взял твою фотографию. Он считает тебя красавицей.
Не в силах больше притворяться, Лили отстранилась и прошла к себе. Прислонившись к двери, она зарыдала, закрыв лицо руками. Сквозь слезы она увидела увешанные открытками гор и цветов стены, книги на ночном столике и аккуратно прибранную кровать. На подушках лежал новый мишка, рядом — букет алых роз в золотой обертке. Лили села на кровать и поцеловала розы и детского мишку. Чувство было такое, словно она нарушила какую-то клятву, упустила некий драгоценный шанс и теперь никогда не увидит Артемаса снова.
Глава 8
Несмотря на блеск массивной люстры, сильный запах гардений посреди стола, звон хрустальных бокалов, смачного лосося прямо перед ним и шумную болтовню десятков небезызвестных политических деятелей Нью-Йорка, Артемас с трудом боролся со сном. Всякий раз вот уже на протяжении четырех лет в период временного спокойствия, когда он сидел без калькулятора, компьютера и кипы документов, мысли его становились рассеянными, а веки — тяжелыми. Хорошо бы взбодриться на свежем воздухе — за окнами кружились новогодние снежинки.
В памяти всплыли сообщения по маркетингу, анализ менеджмента, инвестиционные планы и межофисные письма. Приятный бас сенатора де Витта вывел Коулбрука из оцепенения. Сейчас он здорово преуспел в деле продвижения по стопам президента Рональда Рейгана. Подцепив ломтик лососины тяжелой серебряной вилкой, Артемас почувствовал прикосновение изящных бледных пальцев. Прямо над ухом раздался мелодичный женский голос:
— Я заказала тебе чашечку кофе.
Соблюдая приличия и собрав всю свою волю, он стряхнул сонливость, выпрямился и благодарно посмотрел на изящную черноволосую девушку с милым личиком. Гленда де Витт, единственная дочь сенатора, казалась очень хрупкой в кружевном красном платье с огромным декольте. Скромность и образованность читались в ее больших серо-зеленых глазах. Ломтик лосося оказался сухим и безвкусным. Гленда никогда не упоминала о своей кошмарной диете или многочисленных проблемах со здоровьем, что вынуждало ее принимать нежную заботу сенатора даже теперь, когда она уже несколько лет как окончила элитный женский колледж со специализацией во французской литературе.
— Мне надо будет набраться знаний о керамике и фарфоре. — Она с нескрываемой нежностью смотрела на Ар-темаса. — Ты бы не задремал, если бы я была интересным собеседником.
— Что ты, просто мне очень хорошо с тобой.
Он галантно улыбнулся. Краска залила ее щеки. Они знали друг друга вот уже несколько лет, встречаясь на приемах у сенатора. Она со смехом парировала:
— Думаю, что ни одна из знакомых тебе женщин не приняла бы это за комплимент.
— О чем ты говоришь? У меня нет времени на женщин.
— С тобой так интересно беседовать. Я каждый раз с нетерпением жду нашей встречи. — Она бросила печальный взгляд на свой спартанский обед. — Это одно из моих немногих безрассудных удовольствий.
— Лучше расскажи о своей библиотеке.
— Но это же совсем не захватывает в отличие от того, что делаешь ты. Твоя новая компания…
— Промышленная керамика куда менее интересная вещь, нежели литература, уверяю тебя. Особенно если главная задача состояла в том, чтобы присоединить маленькую, неизвестную компанию к «Коулбрук чайна».
— Ты не прав, отец считает, что создание предприятия индустриальной керамики — самое разумное в твоем положении. Он очень прагматичен. Я — единственная бесполезная вещь, которую он любит.
— Какая же ты бесполезная! В нашем жестоком мире царит скудоумие, и мало найдется мыслящих людей, которые по-настоящему любят и ценят книги.
