Советник (СИ) - Аарон Селия (библиотека книг TXT) 📗

— Хорошая девочка, — сказал Гоблин. — Просто расслабься. Я быстро. — Последовало еще больше жужжащей боли, которую подчеркнул Рэд, кричащий Брианне «закрыть ее ебаный рот». — Ну, по крайней мере, все девушки говорят, что я быстро.

Жестокость, приправленная шуточками о сексе. Вот, чем стала моя жизнь. Я закрыла глаза и позволила рукам свеситься, костяшкам коснуться пола, когда больше боли срикошетило по моему позвоночнику. Я была Приобретением, собственностью Вайнмонта. Ничем больше. Он позволит Гоблину сделать метку на моей коже. Ему было плевать. Он так и остался хладнокровным пауком, которым я его знала с тем самых пор, как увидела впервые. Теперь я попала в его паутину, поймалась и барахтаюсь, пока он медленно съедает меня. Как он выиграет это соревнование? Что подразумевала под собой победа? Мою смерть?

Я позволила боли течь во мне, захлопнуть в ловушку мое сердце. Я накоплю ее, буду питаться ею, позволю ей набраться сил и окрепнуть, пока она не превратится в ярость. А затем я выпущу ее на волю и поставлю Вайнмонта и остальных, проклятых жизнью людей, здесь на колени.

ГЛАВА 12

СИНКЛЕР

Ее тело обмякло. Она сдалась. Тони продолжал свою работу, изображая даже лучшее «V», чем то, что красовалось на моей груди. Он был моим личным тату-мастером. Его мастерская в Мобайле была событием на юге. Люди приезжали изо всех уголков страны, со всего мира, только чтобы носить его работу на себе.

Когда он закончил последние шипы, выполняя их в таком же глубоком зеленом цвете, как и мои, я наклонился и добавил дополнительную деталь.

— Я хочу маленького паука, — я указал на место внутри сплетенных лоз. — Вот здесь.

Я прошептал это достаточно тихим голосом, чтобы Стелла не услышала сквозь музыку и гудение машинок. Она всегда считала меня пауком. Теперь я останусь на ее теле навечно.

— Чувак, а мне нравится, — Тони сменил чернила на насыщенный темно-красный цвет и дорисовал маленький акцент. — Мило.

Один из станков прекратил гудеть. Девушка-Приобретение Рэда села и отдернула платье назад, прикрывая голую грудь. Я почти пожалел ее. Демонстрация такого малого количества обнаженной кожи — ничто по сравнению с тем, что последует.

Мне стало еще больше жаль девушку из-за броской татуировки, которую Рэд выбрал для нее — его имя ярко-красными чернилами с синим пламенем, лижущим буквы. До чего же убогим образом ублюдок решил искалечить красоту этой женщины.

Я покачал головой. Нет, Рэд вцепился зубами в игру. Разрушение было целью. Я стоял здесь и убеждался, что клеймо Стеллы было произведением искусства, а не чем-то, чтобы испоганить ее идеальную кожу. Я слишком много раз говорил себе прекратить думать о ней, как о человеке. Но вот он я — снова делаю это, позволяя своему члену руководить мной.

Я уже уступил ей, пообещал вознаграждение, если она переживет сегодняшнюю ночь. До чего же это было глупо. И все равно, если это сработает хоть немного, чтобы держать ее в узде, оно того стоило. Все это было спектаклем. Мне нужно было, чтобы семьи, и особенно Кэл, ушли сегодня отсюда с уверенностью, что именно я — кандидат на пост следующего Суверена.

Приобретение Боба было не лучше, чем Приобретение Рэда. По крайней мере орел на спине парня заключал в себе не много мастерства. Работа была ничем по сравнению с работой Тони, но выглядела гораздо лучше, чем карикатура на груди Брианны.

— Хорошо. Она готова. — Тони откинулся назад и восхитился своей работой, прежде чем втереть немного мази в кожу Стеллы.

Бессмысленная попытка. Татуировка была наименьшей из ее забот.

Стелла села ровно и окинула меня самым злобным взглядом, который я только видел на ее лице. Даже после того дня во дворе она не смотрела на меня с такой ненавистью.

— Вот, мой ангел, проверь в зеркале. Все не так уж и плохо.

Тони передал Стелле зеркало и придержал второе у нее за спиной, чтобы она могла рассмотреть дизайн. Ее ярко-красные губы открылись.

— Эта Богом проклятая «V»? И что это за красная херня? Похоже на… — Ее взгляд метнулся к моим глазам. — Паука.

— Да, в самом деле, — Тони забрал у нее зеркало и начал собирать свой тату-набор.

— Прощай, Тони, — сказал я. — Деньги уже на твоем счету.

Тони вскинул голову вверх и осмотрел комнату.

— Уверен, что мне нельзя остаться и посмотреть, смогу ли я убедить хоть одну из этих цыпочек в масках поехать со мной домой?

Тони и понятия не имел, что грядет. Я сказал ему, что это будет светская вечеринка с наемным персоналом и развлечениями, где Стелла и другие Приобретения как раз и были этими самыми развлечениями. Он думал, что все это было по согласию и превратится в ночь веселья. Если он останется подольше, то узнает, насколько здесь все происходило «по согласию». Я не хотел отталкивать одного из лучших друзей, которые у меня были, а ничто так не отталкивает, как рабство и избиение кнутом.

— Нет, друг мой. Без обид, но у тебя нет ни шанса с этими цыпочками. Ну, по крайней мере, если только твой банковский счет не больше, чем я думаю.

— Определенно, нет. Ладно. Я убираюсь. Еще раз спасибо, Син. На тебя приятно работать. — Он взял руку Стеллы и поцеловал ее. — Я бы хотел когда-нибудь увидеть тебя в своей мастерской. Раскрасить тебя в некоторых местах.

Она ему улыбнулась. На самом деле улыбнулась.

— Я бы тоже этого хотела.

Что-то заревело во мне, вернувшись к жизни. Это что-то разрывало меня в области ребер и пыталось продрать себе путь наружу через грудь. Ревность. Мелочная, властная, злобная. Я забрал руку Стеллы от него.

Тони прыснул со смеху и спрыгнул с платформы. Он отсалютовал мне и проложил себе путь через толпу к выходу.

— Почему ты улыбнулась ему? — смехотворность вопроса ударила по мне лишь, когда я его задал.

— Потому что он был со мной милым и явно не имел понятия, какого рода ебанутое дерьмо здесь происходит. — Она выдержала мой взгляд, бросая вызов своим поведением. — Не его вина, что ты втянул его в это. — Стелла вскинула брови и выпрямила спину. — Думаешь, развратность этого места не сказывается на людях? Думаешь, он останется непорочным?

Я схватил ее за локоть.

— Он намного непорочнее, чем станешь ты.

— Гори в аду.

Дерьмо. Ее гнев выстрелил по мне прямиком к члену, даже среди толпы этих дьяволов. Ее глаза блеснули передо мной неукротимой яростью.

— Всему свое время, — я улыбнулся ей улыбкой, которую, знал, она ненавидела; той, что забиралась ей под кожу.

Она подняла руку, чтобы ударить меня. Я поймал и опустил вниз, с силой сжимая запястье.

— Сделаешь это снова, и я ударю в ответ гораздо, гораздо сильнее. Поняла?

Я хотел, чтобы она повторила это снова, чтобы сбила с меня маску, увидела настоящего меня — меня, который хотел причинить ей боль, трахнуть ее, заставить кричать. Было легче справляться с ее страхом, чем со злостью. Ее гнев заставлял меня давить сильнее, доводить ее до грани, вынуждать молить меня о чем-то — о чем угодно. Ее злость побуждала меня ломать ее. А страх давал понять, как близко я подбираюсь.

Музыка затихла, кружащие стервятники остановились, когда Кэл снова взобрался на платформу.

— Ну хорошо, господа, клеймо поставлено. Кажется, теперь мы готовы к большому шоу.

Официанты в масках поспешили через боковые двери с различными инструментами и предметами мебели: с кнутами, цепями, зажимами, фаллосами, лавочками для шлёпанья, диванами и несметным количеством кроватей. Как только все было расставлено по своим местам, в дверь вошла вереница проституток. На них были лишь маски, и среди них можно было найти женщин на любой вкус — худых, полных, старых и молодых; они встали как низко висящие фрукты, готовые к сбору урожая. Гости запорхали вокруг них, выбирая то ту, то эту, утаскивая приглянувшийся кусочек назад к выбранному ими месту греховности.