Благие намерения - Вудс Шерил (читать книги бесплатно .txt) 📗

— Мне хотелось, чтобы сегодняшний вечер запомнился, — произнес он протяжно, низким, возбуждающим голосом, от которого в ее жилах заструилось жидкое пламя. — Я получил работу. Отличное место в «Приозерной строительной компании».

—  — Как же, слышали.

Выражение разочарования вытеснило с лица Дуга только что присутствовавшее на нем взволнованное мальчишеское предвкушение. Трейси пожалела, что не прикусила свой поганый язык и тем самым потушила искру гордости в его глазах.

— Ты уже слышала? — У него даже прервалось дыхание. — Я так хотел сам рассказать тебе обо всем.

— Маленький у нас городок. Все стало известно еще раньше, чем ты покинул контору «Приозерной».

— Милли, конечно? Трейси кивнула.

— Ей не терпелось просветить меня.

— Черт! Так и знал, что протреплется. Я же сказал ей, что сам хочу порадовать тебя доброй новостью.

— Милли не способна хранить тайну. Ты-то должен знать это лучше, чем кто-либо еще. О том, что ты получил стипендию благодаря своей игре в бейсбол, она половине города рассказала раньше, чем почтальон успел вложить извещение в твой почтовый ящик.

Он покачал головой и ухмыльнулся.

— Я так и не понял, как она ухитрилась тогда разузнать это.

— Ей это не составило труда. У нее был дружок, кузина которого ходила на свидания с парнем, работавшим в спортивной комиссии университета.

— Ясненько, — сухо бросил он. — А я-то думал, что она отклеила на пару конверт. Трейси хихикнула.

— Милли никогда бы так не поступила. Она, конечно, любопытна и может иметь сеть шпионов, которой позавидовало бы ЦРУ, но сама она не ищейка. Кроме того, она проявляет особый интерес к тебе.

Дуг удивленно уставился на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Она влюблена в тебя и всегда была. Кто прислал тебе самые откровенные стишки в день Святого Валентина [4] еще в пятом классе? Кто готовил тебе шоколадное печенье хотя бы раз в неделю в старших классах? Все это продолжалось, пока мы не стали женихом и невестой. Да и тогда, я думаю, она осталась в постоянной засаде. Она уже пускает пробные шары, пытается узнать, не собираемся ли мы венчаться вновь.

— И что ты ей сказала?

— Решила оставить это тебе. Ты ведь будешь встречаться с ней на работе каждый день. К тому же, похоже, у тебя больше ответов на все вопросы, чем у меня.

Их глаза встретились, и желание само по себе пробудилось к жизни.

— Самое обнадеживающее из того, что ты сказала с тех пор, как я вернулся.

— Не очень-то раскатывай губки, — предостерегла Трейси. — Если бы речь шла не о Милли, я, вероятно, ответила бы честнее относительно наших шансов на будущее. Она всегда выводила меня из себя своим проклятым печеньем. У меня-то оно постоянно подгорало.

В его глазах засветилась смешинка.

— Она не выводила тебя из себя, а просто разжигала твою ревность.

Трейси скривила лицо в гримасе.

— Ты был жутко внимателен к ней. Даже подносил книги до ее дома. Говорил, они слишком тяжелы для такой малютки, как она. Черт, она на три дюйма выше меня!

— Да, но ты-то всегда предпочитала носить свои книги сама. Для тебя это было что-то вроде утверждения твоей эмансипации или чего-то там еще. К тому же Милли симпатяга. Так почему не относиться к ней с симпатией?

В глазах Трейси вспыхнуло возмущение:

— Так почему бы тебе не переехать к ней? Уверена, она была бы в восторге.

— Я сейчас живу с еще более симпатичной леди, — мягко возразил он.

Трейси хотелось сделать вид, что слова Дуга не тронули ее, но ничего не могла поделать с горячей волной удовольствия, пробежавшей по спине. Дьявол его побери! Ей хотелось услышать такое от него. Она, может быть, и не желала заполучить его обратно, но жаждала, чтобы он хотел ее, а это никуда не годилось. Совсем ни к чему.

Она нахмурилась: что за причудливые мысли приходят ей в голову в последние дни?

— Теперь у тебя есть работа. Пора подумать о собственном угле.

— Ты не против, если мы перенесем решение этого вопроса на после обеда? — усмехнулся он с огоньком в глазах. — Я предвкушал эти бифштексы целый день.

— Ты купил бифштексы, шампанское и розы? — недоверчиво спросила Трейси. Такой обед не только был неоправданно роскошным для ее бюджета, но и намекал на что-то, к чему она никак не была готова. Несмотря на излишнюю активность ее гормонов, она была предрасположена лишь к сдерживанию, а не к соблазнению.

— Ну, есть же повод.

— Как я поняла, у тебя не так уж много денег.

— Один хороший обед не разорит меня. Ты собираешься есть в своей униформе или все же переоденешься? — Он обаятельно улыбнулся. — Не то чтобы она не была привлекательной, нет.

Она прекрасно выявляет твои очаровательные формы. Просто пятна кетчупа на ней не очень-то гармонируют с прожилками горчицы.

— С каких это пор ты стал экспертом в подборе цветов и одежды? Мне уже доложили о твоем модном костюме и шелковом галстуке. Как мне помнится, во время нашей семейной жизни твоим любимым нарядом были старые, заляпанные краской шорты из отрезанных джинсов и мешковатая желтая рубашка, которую ты стирал вместе со своими темно-синими носками.

— Самая шикарная рубашка, которая когда-либо была у меня, — с нескрываемой грустью отозвался он. — Все еще не могу поверить, что ты использовала ее как половую тряпку.

— Я бы нашла применение и отрезанным джинсам, если бы ты не припрятал их. Где, черт побери, ты их прятал?

— Ни за что не скажу. Мне этот тайник может понадобиться снова.

— Тебе недолго здесь оставаться, так что ты не успеешь им воспользоваться, — напомнила она ему, хотя в ее голосе не было никакой уверенности. Нетрудно было догадаться почему.

Дело было не только в том, что она испытывала к нему гораздо более сильное половое влечение, чем когда-либо, но и в том, что ей с каждым днем становилось приятнее и приятнее, когда он встречал ее дома вместо какой-то там миссис Дэннер. Хотя они и мало общались, всю прошедшую неделю она сталкивалась с постоянными напоминаниями о его привлекательных чертах: отличном чувстве юмора, мягкости, способности ублажать и утешать, умении уверить ее в том, что она может добиться всего, чего ни пожелает. Ранимость Дуга скрывалась под таким толстым слоем бравады, что только она знала о ней. Свою же ранимость она спрятала под одеялом ненависти и гнева.