Я хочу тебя (СИ) - Блэк Дана (бесплатные серии книг .txt, .fb2) 📗
Тогда была любовь не половиной, она была целой, крупной такой, мощной, помню мамины глаза, и мутнеет взгляд, и в носу свербит.
Их убил Коваль, его люди, и я хотел эту месть растянуть надолго, как советовала мне добрая повариха, я три года его доверие зарабатывал, чтобы потом с ножом в спину, по классике.
Но влюбился в его дочь.
И...отпустить не смогу, наверное, не простить и помнить, имея шанс терпеть и не трогать его, в конце моего тоннеля свет появился, и это она.
— Я против, – отпил виски, — она не хочет замуж за твоего мудака-конкурента, Коваль. Она моя. Я так сказал.
— Чего ты сказал? – Коваль брякнул стаканом по столу, и двинулся на меня, я встал с кресла. Он рявкнул. — Дочери – мои ресурсы. Алину ты никогда не получишь, никогда. Смирись, Демьян, я...
Он не договорил.
Потому, что я ударил его квадратной бутылкой виски по башке.
И ударил, вложив всю свою дурную силу.
Коваль упал мне в ноги.
Сжал бутылку и наклонился. Прислушался.
Я мечтал, ночами в детдоме ему дыхание оборвать, я хотел, я планировал, ждал, но чтобы вот так...спонтанно?
Он не дышит.
Затылком на полу, и под ним расплывается красная лужа.
Мертв, всё?
Пощупал пульс. И не поверил, когда ничего не услышал, нет биения сердца, он всё, я годами мечтал это сделать, но терпел, и... убил все-таки?
Его дочь не товар.
И мои родители – не маленькая неувязочка, которую нужно убрать.
— Ты получил свое, Коваль, – выдохнул.
И снова не поверил. Мой враг с пробитой головой у моих ног валяется.
А в дверь стучат.
Выпрямился и отпил виски, распахнул дверь. Вышел в коридор.
— Демьян, – Алина отшатнулась, у меня лицо, как маска, наверное – африканская, устрашающая. Алина сцепила руки перед собой. — Можно мне к папе?
— Нет, – оглянулся на закрытый кабинет. Ровно выговорил. — Мы пока заняты.
В коридоре темно, свет падает из холла, слабо раскрашивает ее лицо голубой краской. Она топчется на месте, теребит спадающие на грудь черные волосы и кусает губы.
— Меня в универе называли черной вдовой, – сказала она и посмотрела прямо на меня, — все мои парни... они пропадали. Это ты?
Я ли их убивал – ее вопрос накаляет воздух между нами.
Кивнул.
Она ведь сама уже поняла.
— Все верно, Алина, – шагнул к ней и толкнул, прижал к стене телом и за шею поднял ее бледное лицо к себе. — Что? Снова монстром меня считаешь? Да. Я такой.
Она дернулась, я сжал крепче, она замерла в моих руках, темными глазами впилась в лицо.
— Я хочу поговорить с папой, – глухо выдохнула.
— Папа занят, Алина, – это я сказал сразу. Не подумав. Не ощутив вины за собой, лишь горькую радость.
Я убил его. Человека, который лишил меня родителей. Я три года был рядом.
И Коваль сдох, сдох наконец-то, но об этом никто не узнает, особенно – его дочь.
Она же не виновата. Ни в чем. В его грехах точно, она просто сладкая, вкусная, очень горячая, и я сдался тогда, и сейчас не сдержусь.
Расстегнул ее джинсы, она дернулась, вдавил ее в стену.
— Я же первым буду, Алина? – спросил и сдернул джинсы по узким бедрам, схватил ее за волосы, заставляя смотреть прямо на меня.
В ее глазах огонь и холод, яркие вспышки, бликуют, и я поморщился от этого света, я не требую ее, я знаю, вижу и чувствую, что эта будущая женщина готова на ответ.
— Демьян, нет, дай я пройду к папе! – она вырвалась, но я обхватил ладонью полную грудь и прижал Алину к стене.
— Давай всё потом, – выдохнул, и вжикнул молнией на брюках. Ее глаза округлились. Стянул боксеры и сжал в ладони горячий напряженный член.
— Демьян, у меня еще не было, не надо, – она охнула, когда я накрыл ладонью бархатные складки и потёр.
— Я тебя не обижу, Алина, – поднял ее, и длинные ноги обвили мои бедра. Прижал ее ближе, укусил в шею. — Никогда не обижу. Я тебя хочу.
Сказал.
И толкнулся в мокрые складки.
Глава 24
Рывок, и он во мне. Я забыла, как дышать, заскулила от огненной, болезненной вспышки, от надрыва. Попыталась оттолкнуть, но Демьян замер, зашептал мне что-то, что я не могла расслышать.
— Демьян, – всхлипнула, — пожалуйста, прошу тебя…
— Тише. Тиш-ш-ше, – прошептал, прислонившись лбом к моему лбу. — Сейчас станет полегче, потерпи.
Я до последнего надеялась, что он остановится, что даст мне передышку, а затем просто оставит меня. Но нет. Демьян резко впился в мои губы, смял их с жадной настойчивостью, граничащей с голодным безумием. Без капли нежности, алчно, больно впившись в мои губы, он пил меня, наслаждался нашей общей болью – клянусь, ему тоже больно! И в этой боли я и нашла наслаждение.
Задохнулась от калейдоскопа чувств – похоти и сумасшествия, боли и нежности, ненависти и жадности, и ответила на этот поцелуй-безумие. Нельзя желать чудовище не из сказки? Может быть, но я желаю, и разум рвется клочьями, горит и опадает пеплом, пока я цепляюсь за его короткие волосы, зарываюсь в них пальцами, притягивая к себе Демьяна ближе.
Во рту привкус крови, его, или моей – не знаю. Всюду кровь – на мне, во мне, в мыслях. Он задыхается, как и я, терзает мои губы, и я отвечаю тем же – терзаю его, кусаю, пусть нам будет еще больнее, я тоже обезумела.
— Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – спросил, оторвавшись от меня.
Его член во мне, Демьян не двигается, и боль прошла. А на смену ей пришло нечто иное – то, что заставляет меня кусать губы, тянутся к нему, желая, чтобы он дал больше. Той самой боли, наслаждения. Всего того, что поможет забыться.
Но я ответила:
—Нет.
— Уверена? – ухмыльнулся, провел ладонью от моей груди, спускаясь ниже – туда, где соединяются наши тела.
Провел пальцем по клитору – легко, нежно, ласкающе. Я задышала чаще, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать двигаться самой, а затем он надавил. Я застонала, а Демьян требовательно смотрел мне в глаза, наслаждался моими больным желанием и злостью, плескавшимся в них.
— Скажи, Алина, – повторил настойчиво.
Ни за что!
Я хочу, чтобы он оставил меня в покое. Чтобы никогда не попадался мне на глаза. Чтобы умер! Он сам убийца, и он достоен смерти за все, что совершил. Я дико его боюсь, ведь он говорил, что не тронет. Но тронул. Меня, тех, кто меня окружает, медленно уничтожал всех, а заодно и меня.
А еще я хочу его, хочу испытать все, хоть раз побыть женщиной, которую дико и жестко берут, не спрашивая ее разрешения. Которую эгоистично трахают, и она наслаждается этим.
Но я ни за что не скажу об этом Демьяну. И он увидел это – мое упрямство и кровоточащую душу. Но не отпустил, а решил все за меня. Снова.
— Ты моя, – рыкнул, и начал вбиваться в меня, закинув одну ногу себе на бедро.
Движения яростные, жестокие. Мне больно, и хорошо одновременно, я наслаждаюсь его членом внутри, чувствую, как он распирает меня, как насаживает все сильнее, и сильнее. И я не выдерживаю, обхватываю его ногами, и ствол проникает глубже, стенки лона сжимаются вокруг него сильнее, так жадно, не хочу отпускать его сейчас. Хочу живой себя почувствовать.
— Блть, какая ты горячая. Ох*енная, – прошептал с любовью-ненавистью, задвинул член еще глубже, и я застонала от нешуточной боли, смешанной с эйфорией. — Давай, Алина, сожми мой болт сильнее. Давай, девочка.
Я тяжело дышу, двигаю бедрами навстречу его сильным движениям, и теряюсь в накрывшем меня торнадо, унесшем все мои мысли, все нравственные установки о том, что есть хорошо, а что есть плохо. Сейчас мне хорошо, и это главное. Но потом будет плохо, и краем сознания я помнила об этом, хотя даже мою память заглушило тяжелое, горячее дыхание, и шлепки наших соприкасающихся тел.
Демьян вдалбливается в меня так жестко, что я перестаю чувствовать боль, мне хочется еще сильнее, чтобы стало хорошо до слез, до опустошения. Член во мне, кажется, стал еще больше, и еще тверже. Демьян долбит, выходя почти полностью, я головку его чувствую, а затем врывается снова. Целует-кусает меня, терзает, подчиняет. И я сдаюсь. Извиваюсь, придавленная его телом, и кричу от наслаждения, распятая для него, только для него.
