Бандитский подкидыш (СИ) - Шайлина Ирина (е книги .txt) 📗
Я дождалась, пока дед уедет и залезла в кусты. Кусты тоже мой дом родной, спокойно, от кого хочешь спрятаться можно. Жду значит, смотрю на избушку с томлением во взоре – так сильно туда хочется. Но терплю, вдруг там враги прячутся. Ждут. Но здраво рассудила, что прятаться просто так враги бы от холода околели, а дым из трубы не идёт. Но полчаса я кустах продержалась, под недовольное ворчание детёныша.
– Милый дом, – выдохнула я входя.
Пылью пахнет, но даже пыль – родная. Беспорядок, видно искали что-то. Но главное – никого нет. Свет включать было страшно, но шторы закрыла и рискнула. Печка топиться не хотела никак, но я была упорна. А Льву нравилось, как я чиркаю спичками, которые упрямо гаснут, затем витиевато ругаюсь. Вскрикивал восторженно, даже в ладоши порвался хлопать. Наконец печка зажглась, чайник вскипел, смесь для ребёнка разведена.
– Хорошо-о-о, – заключила я и детёныш агукнул тоже.
Время – раннее утро. Почти ночь, которая никак не закончится, словно специально тянется и тянется. Протряхнула постель, устроилась с ребёнком. Он спать не хочет, перевернулся на пузо, гудит, гулит, кулаки свои рассматривает, в рот тянет. Слушаю, успокаиваюсь. Думаю о том, что Давиду ещё не сказали о том, что мы были вынуждены сбежать, иначе он уже бы здесь был. Он догадается проверить. Он умный. Иногда мне кажется, что он чувствует меня изнутри, и от этого – мурашки.
– Да! – крикнул Лев, поддерживая меня.
Тоже видимо, мысли мои читает, роковое семейство офигенных мужиков. А "да" он научился говорить только недавно, явно не понимая, что это такое, просто выкрикивая на разные лады и пуская слюнные пузыри. Давид снова все пропустил.
– Спи, моя радость, – сказала я ребёнку, когда он устроился щекой на одеяле и уснул. – Ты меня не слушай, когда я ворчу. Я просто устала очень. Но тебя я люблю сильно-сильно, так, что сама в шоке и ужасе от этой любви. Я не готова к ней была. Она настала слишком нежданно. Но я все равно никому тебя не отдам, слышишь?
Лев не слышал, Лев спал. Маленький мой Львенок. Сын самого главного льва, того, кто руководит прайдом. Настанет завтра и все будет хорошо, решила я. Укрыла ребёнка потеплее – старый дом ещё не прогрелся толком, и уснула тоже.
Утро наступило рано. Слишком рано. Я глаза распахнула – темно еще совсем. Конечно осень глубокая, но к семи все равно должно светать. Значит спала я совсем мало. Что меня разбудило? И Лев спит так мирно, будто подменили его.
А потом поняла, что. Шаги. Тихие, непоторопливые. Удивительно, что я вообще сквозь сон их услышала. Наверное, ждала не осознанно. Скрипнуло крыльцо и я поняла, что больше убежать никуда не успею. Отбегалась.
Глава 25. Давид
Сил было больше, чем месяц назад, возможно, больше чем когда-либо – отчаяние неплохо мотивирует. Но я по прежнему чувствовал себя беспомощным. Смотрю на свои руки. Костяшки пальцев сбиты – лупил кулаками об стену так, что на ней оставались алые пятна моей крови, которые высыхая медленно бурели.
– Везде проверили? – хрипло спросил я.
– Да, – кивнул Саша. – Ищем, везде ищем.
– Плохо! – заорал я.
Я и сам был готов бежать по следу, только вот беда – следа не было. Она шла обочиной, это мы поняли. Кусты за последним домом чуть примяты. Хозяева сказали, что собака лаяла ночью. Тут Катя была, куда делась – непонятно. Все обыскали, но моя Катя словно растворилась. Это она умела. Её искали и мои люди, и люди Расула, который таким образом пытался вернуть моё расположение. Но безуспешно. Оставалось надеяться только, что она так же недоступна и для моих врагов.
– Дача?
– Ничего.
Я и сам туда полетел. Сразу, как только узнал. Избивал Расула уже потом. Но и правда – ничего. Но я готов искать дальше и дальше, но сейчас меня тянет туда словно магнитом. Уступаю себе, возвращаюсь.
Дача тёмная, неприютная, всеми брошенная. Словно тепло и уют давала дому Катя, а как она ушла, то и тепло все вместе с ней. Теперь в дом даже входить не хотелось, но я вхожу. На крыльце натоптано, но это уже мои люди постарались.
Осмотрелся. Всё валялось, но валялось оно и прежде, ни о чем не говорит, эту дачу не раз перевернули. Осень, в доме холодно. Подошёл к печи, открыл заслонку. Там – безукоризненно чисто, выскоблено просто. Бывает ли в печках такой порядок? Понятия не имею. Но сейчас эта мысль царапнула. Но как-то не глубоко, слишком несерьёзный повод.
Прошёлся по комнате. Выглянул в сад, жалкий и голый. Из-за тех деревьев я тогда смотрел на Катю. Тогда она делала этот дом живым. Чужая совсем, тогда, а я доверил ей самое важное что у меня было, что есть сейчас. Снова захотелось выть. И кажется вдруг, что все эти разборки, дележка бизнеса, все, что таким важным казалось – ерунда. Стоило ли вообще об этом думать? И успокаивать себя тем, что один раз Катя справилась, справится и второй не получалось. Глупо все и дурацко. Найти нужно, как можно быстрее, а потом никому больше не доверять.
– В город, – бросил я выходя из дома.
Можно было добавить, чтобы искали лучше, но я знал – ищут. Никого и никогда, наверное, так не искали, как сейчас ищут Катю с моим сыном.
Я увидел это уже на крыльце. Совершенно неприметная деталь, просто споткнулся взглядом. Ниточка пуховая. Тонкая, почти прозрачная, на ветру дрожит. Коснулся. Намотал на палец. Белоснежная. Оставленная тут недавно. И недавно же мной виденная, такая же. Утеплитель из разодранной Катиной куртки. Бессилие моментально сменилось яростью, такой яркой, что самого ошеломила, дышать спокойно не давая, требуя выхода наружу.
В прошлый раз в этот дом, который я когда-то купил для нашей молодой семьи, я проник почти вором. Уничтоженный, раздавленный, истекающий кровью. Сейчас я вошёл хозяином. Толкнул дверь ногой. Нет, не хозяином выходит, у себя дома так себя не ведут. У меня не получалось уважать это место. Катя оживляла собой дома, моя же жена вытягивала из них силу.
Поднялся наверх. Ни один человек не вышел навстречу. Боятся все, даже прислуга. Вошёл в комнату жены. Полдень. Спит. Так спокойно, как спать может только человек с чистой совестью. Но у неё то совести никогда не было, от этого ее сон ещё более сладок.
– Давид, – улыбнулась она. – Документы на развод решил принести лично?
И потянулась. На ней чёрное кружевное нечто. Сомневаюсь, что спать на жёстком кружеве удобно, скорее просто ждала меня, обставив событие как можно театральнее.
Я сдернул с неё одеяло. Обнажились длинные молочно белые ноги. Она улыбнулась – именно такой язык любви она только и понимала. Она не умела играть честно ни в жизни, ни в постели. Ей нужна была боль и кровь. Я не готов платить своей кровью за её удовольствие. Теперь я знаю, насколько иначе бывает. Мне есть с чем сравнить.
Обхватил её горло ладонью. Именно так, как мечталось. Пульс бешено бьётся под моей ладонью, а у этой стервы на губах улыбка. Ещё немного надавить сжимая плоть и воздуха на улыбки ей не останется. Не останется даже на жизнь. Но я не задушу её, я это знаю, она знает. Тяну мгновение, борясь с искушением, затем убираю руку. Для надёжности даже в карман пальто прячу – так велик соблазн.
– Мур, – снова улыбается. – Соскучился?
– Где они? – устало спрашиваю я.
Сейчас я не намерен играть в игры. Раньше легко игралось, но теперь на кону нечто слишком важное. Я не готов рисковать ими.
– Так сразу? А поговорить?
Привстает на коленях. Тянется ко мне. Пробегает я пальчиками по рукаву пальто. Белое на чёрном. Могло бы быть красиво, но нет. Тонкие нежные пальцы не вызывают желания их целовать. Я бы с большим удовольствием услышал их хруст.
– Если я сейчас уйду, – говорю я. – Я не вернусь. В этом дерьме ты останешься одна.
Я блефую. Я не уйду пока есть хоть подозрение, что у неё Лев и Катя. Но она, не способная на любовь, не понимает всей её силы. Она верит и пугается. Боится пережать и остаться ни чюс чем.
– Не спеши, – просит она почти ласково. – Тем более мы теперь играем по моим правилам.
