Волшебная нить (СИ) - Тартынская Ольга (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
- Катя, отчего ты молчала? - обратилась она к дочери и, не получив ответа, вновь обернулась к Норову: - А вы, сударь, помните свое место, или я обращусь за помощью к предводителю дворянства. Он недаром поставлен на защиту сирот и вдов.
Дяде не понравилась угроза. Он нахмурился, однако стоял на своем:
- Я не понимаю, сударыня, куда вы клоните. Не с вашего ли полюбовного согласия над вашей дочерью установлен надзор?
- Надзор? - воскликнула Катя. - Я знала, что вы заодно! Ах, оставьте меня, оставьте!
Она готова была разрыдаться. Марья Алексеевна попыталась было ее утешить, но Катя метнулась в сторону и закрыла лицо руками. Василий Федорович, воспользовался замешательством и трусливо бежал. Мать с горечью смотрела на несчастную дочь и не знала, как ей быть. Она помедлила и вышла, решив, что теперь не время для примирения.
Катя упала в кресло и расплакалась. Она не слышала, как в комнату прокралась Настя. С опаской оглядываясь на дверь, горничная достала что-то из-за пазухи и протянула Кате.
- Что это? - с недоумением смотрела на нее заплаканная девица.
- Барышня, не выдайте! Кто узнает, не сносить мне головы! Только не проговоритесь, страсть как боюсь дяденьки вашего!
Она все совала Кате в руки бумажный конверт. Девушка с замиранием сердца развернула его и тотчас взглянула на подпись. В конце письма стояло: "Всегда ваш Л. С. Бронский"
28.
"Отчего, отчего Вы не отвечаете на мои письма? - вопрошал Левушка. - Или я не довольно красноречив? Или стыдливость девичья не позволяет вам ответить? Я не смею помыслить, что в Вашем сердце другой, это было бы слишком жестоко!
С первого мгновения, едва я увидел Вас, жизнь моя принадлежит только вам. Я просыпаюсь с Вашим именем на устах, засыпаю с молитвой о Вас. О, не думайте, что я бесполезный мечтатель и тюфяк. Только велите - и я брошу весь мир к вашим ногам!..
Но Вы немилосердны... Отчего Вы равнодушно молчите, тогда как я не нахожу себе места от тоски? В каждом письме я умоляю Вас простить меня: я не был решителен и не искал вашего общества до сих пор. Тому причиной строгий запрет и слово, данное мной батюшке. Я не могу нарушить честного слова, ибо тогда мне нельзя будет жить на свете! Что делать, но у отца есть какие-то неведомые мне причины не любить Ваше семейство.
Нынче я уезжаю в Петербург, хотя мог бы остаться здесь долее. Жизнь без Вас для меня мучительна, а там я найду забвение в трудах. Пишите мне в С. Петербург, на Фонтанке, в Императорском училище правоведения.
P.S. Быть может, Вам не позволяют писать? Пусть так, только не равнодушие! Могу ли я обманываться, понимая ваше сердце? Могу ли не ждать ответа с нетерпением шестнадцатилетнего безумца? На коленях умоляю: напишите мне, развейте мучительные подозрения, рождающие химер, дайте мне надежду!
С трепетом целую край Вашего платья
всегда ваш Л. С. Бронский".
Катя еще и еще пробегала глазами по строкам, и письмо дрожало в ее руках. Ликование и счастье сменялись унынием и слезами, и вновь возвращалось торжество. Он не забыл, он писал, он думает о ней и тоскует! Однако кому нужно было перехватывать письма Бронского, лишая ее той малой радости, что единственно доступна бедной девушке? Впрочем, можно было и не задаваться этим вопросом. Конечно, это проделки Василия Федоровича. Негодяй! Катя даже стукнула по столу кулачком. Доколе можно терпеть его злобные выходки?
Однако мысли влюбленной девицы тотчас вернулись к ее предмету. Где теперь Левушка? Ужели на пути в Петербург? В письме стояло вчерашнее число, стало быть, уехал, и Бог весть когда они еще свидятся! Несносная участь - неделями ждать писем и не сметь мечтать о встрече!
Катя еще раз перечитала дорогое письмо, и щеки ее заалели. Она живо вообразила, как Левушка произносит эти пылкие фразы, а глаза его излучают и мольбу, и укор, и страсть...
За дверью послышались шаги, и Катя тотчас спрятала заветный листок на груди. В комнату заглянула Настя, высланная давеча на кухню, покуда барышня читала послание любви.
- Где ты взяла это письмо? - спросила Катя горничную, дав ей знак войти.
Настя проворно прикрыла за собой дверь и зашептала:
- Человек Бронских караулил меня, пока я не вышла на снег ковры выбивать. Уж не выдайте, барышня! Мне ведь строго-настрого наказано было, все письма, коли будут, нести дядюшке вашему.
- Будь покойна, не выдам, - пообещала барышня. - Сама, смотри, не проболтайся. Выходит, были еще письма?
Настя пожала плечами:
- Бог весть, должно быть, не через меня передавали.
- Неужто дядя так низок, что читает чужие письма, а, Настя? - Эта мысль заставила девушку похолодеть.
- Да уж, будьте покойны, коли попали в его руки, прочитали-с. Что им до совести да до чужих чувствований? Вы уж простите, скотина ваш дядюшка!
- Как бы раздобыть эти письма? - задумалась влюбленная барышня.
- Да кто ж ведает, куда барин прячет их?
- А если поискать? - заговорщически прошептала Катя.
- Ох, барышня, не сносить мне головы! - охнула Настя, но глаза ее загорелись азартным огоньком.
- Я и не неволю тебя, сама поищу, - Катя решительно поднялась со стула. - Ты поможешь: будешь караулить, как бы дядя не застиг меня.
Однако пришлось ждать, когда Василий Федорович уедет в город по своим таинственным делам. И как назло, на сей раз он не спешил.
Катя горела нетерпением найти и прочесть Левушкины письма, вновь окунуться в наслаждение его пылкими признаниями, трепетом любви... Как, как смеет дядя прятать чужие письма, а то и читать их! Катя страдала от одной мысли, что Василий Федорович вторгся в ее сокровенную тайну.
Она силилась не выдать свое негодование, когда вопреки своим нынешним правилам вышла к обеду и увидела несносную физиономию дяди. Марья Алексеевна обрадовалась тому, что обожаемая дочь оставила, наконец, самовольное затворничество. Она ласково справилась о ее здоровье.
- Недурно, - ответила Катя, силясь не смотреть в сторону Василия Федоровича. Она склонилась над тарелкой с ветчиной, делая вид, что занята едой.
- Душенька, а почему бы тебе не пригласить к нам в гости Наташу? Все веселее будет! - неожиданно предложила Марья Алексеевна, и дядя тотчас навострил уши.
Катя не смела поверить.
- Вы не шутите? - спросила она, глянув в сторону насупившегося Норова.
- Вовсе нет, - ободрила ее маменька и обратилась за поддержкой к Василию Федоровичу. - Ведь вы не против, я полагаю?
Дядя важно промакнул рот салфеткой и проворчал:
- С чем изволите принимать избалованную особу? Что у нас к обеду подают, у Давыдовых и лакеи не едят.
- Вовсе Наташа не избалована! - заступилась за подругу Катя. - И простым кушаньем не гнушается.
- Решено! Посылаем к Давыдовым Сеньку! - воодушевилась Марья Алексеевна. - И писать не будет нужды.
- А вот Сенька мне понадобится! - злорадно вставился дядя.
- Коли понадобится, возьмете форейтора Андрюшку.
Не обращая внимания на ледяное молчание Василия Федоровича, дама распоряжалась, призвав к себе няньку Василису:
- Вели Сеньке запрягать лошадей и ехать к Давыдовым за Наташей. Пусть скажет, в гости звали, мол, к барышне.
- Не поздно ли, матушка? - опасливо поглядывая на барина, возразила Василиса. - Поутру-то с зарей, чай, лучше б было?
Катя насилу удержалась, чтобы не застучать ногами от нетерпения: инстинкт подсказывал ей, что надобно ждать.
- Вздорничать изволите? - возвысил голос Василий Федорович. - Не дам губить имущество! Или уж запамятовали, как ваша дочь едва не сгинула у разбойников вместе с людьми и лошадьми?
Катя с отчаянием видела, что маменька сдается под его напором.
- Можно человека послать с запиской, Наташа приедет завтра в своем экипаже, - неуверенно предложила Марья Алексеевна. - Разбойников выловили, сказывают...
Катя поняла, что игра проиграна, когда дядя решительно поднялся из-за стола и подытожил:
