Never Let You Down (СИ) - Кошелева Кристина "V-Villy" (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Бог поднялся со стула и вышел из палаты. Сразу после него туда зашел Стив — уставший, замученный, растрепанный, с разбитой бровью и грязью в волосах. Элис давно не видела отца. Ей было стыдно, что она плачет перед ним. Стало стыдно и из-за явного отсутствия головы на плечах — полезть на безумного титана с подаренным ножом, который к тому же и утерялся после попытки нападения, поступок явно не умного человека. Папа бы никогда такому не научил, никогда такого не одобрил и не простил бы такой глупости.
— Принцесса, ты как?.. — спросил Стив, присаживаясь на угол койки.
— Легче… — солгала девушка, опуская глаза, — Как Баки?
Мужчина опустил голову, сминая в руке фотографии. Он знал, что она сблизилась с Зимним Солдатом. Знал, что друг его детства стал ей вторым отцом и наставником, знал, всё прекрасно знал… Как и то, что правда разобьет ей сердце. Но как солгать человеку, который на дух не переносит ложь, для которого он станет предателем, если что-то перековеркает?
— Он растворился, — шепотом и едва разборчиво проговорил Стив. Он взглянул на свои руки и заметил, что на них, будто порохом осела пыль, которая некогда была Баки Барнсом. В отличие от пороха её не хотелось смыть с себя поскорее. Хотелось, чтобы она ещё немного побыла на руках. Совсем чуть-чуть. До утра.
— В… в смысле? — Элис чуть приподнялась, ощутив, как резко в глаза ударило горечью и жаром. Слезы подступали и она не могла их сдерживать. Только оправившись от одной дурной новости, к ней со спины подбиралась другая, — А Ванда?..
— Растворилась над телом Вижна, — стиснул зубы Роджерс.
Элис откровенно рыдала, стоя на локтях и смотря на обреченный вид папы.
— Питер?.. — в голове всплыла ужасающая картина того, как Питер целует ЭмДжей и рассыпается в пепел прямо у неё на глазах. У них должно было быть свидание после экскурсии, и Мишель надеялась наконец-то его поцеловать.
— Пропал… — капитан сплел свои руки в замок и сжал их так сильно, что они хрустнули, — Скорее всего, тоже растворился…
Элис сглотнула и легла обратно на подушку, сжав здоровой рукой простыню. Это громкое, сражающее её сознание «нет» вновь зазвучало в голове каким-то похоронным маршем. В голове проскользнула дурацкая мысль:
— «Может, я проклята?» — задумалась Элис, прикусывая язык и затыкая в себе подбежавшую как раз кстати истерику. Надо держать себя под контролем, чтобы не превратить себя в мешок с костями.
— Их же… есть способ вернуть, да?
— Должен быть, но… Его не один день искать.
Элис вздохнула и заплакала. Таки сорвалась. Стив вытер с её щеки слезы и погладил по щеке.
— Брюс хочет тебе кое-что передать.
Элис вздохнула и кивнула. Схватилась за шею отца и тот усадил её в кресло, чтобы отвезти к Бенеру. Дверь открылась. Прямо перед ней сидел Тор, держась за голову и проклиная всё вокруг. Его костяшки был чуть розовые, а за стеной позади него была вмятина. Было понятно, на чем он сгонял гнев, раз на Таносе не получилось. Чуть дальше него, на скамейке напротив, лежала Нат, держась за солнечное сплетение и стискивая зубы. На полу расположился Ракета, рассматривающий ветку Грута. Прямо напротив двери, за которой скрывался Брюс, сидела Окойе и смотрела в никуда, пытаясь понять, что ей делать дальше.
Стив открыл стеклянную дверь, за которой Шури и Брюс корпели над Вижном. Элис закусила губу и взглянула на Беннера. Они никогда не славились хорошими, теплыми отношениями, и если он её к себе позвал, значит, там действительно что-то важное. Оба будто не заметили Элис. Девушка тут же поникла.
— Беннер, — громким басом выдал Роджерс. Это не звучало, словно его голос, будто чей-то чужой. Мисс Роджерс вздрогнула и айкнула, схватившись за бок. Брюс повернулся в их сторону и улыбнулся, а потом махнул головой Стиву, чтоб тот уходил. Элис это заставило промерзнуть в мгновение ока — чувство одиночества словно так же, как пять лет назад, сжало её и укололо чем-то острым. Голубыми уставшими глазами она взглянула на Брюса.
— Нашел два дня назад на поле боя, — он протянул ей нож с белой переливающейся рукояткой и лезвием с серебряным отливом. Нож был холодным, скользким, немного тупым. Элис взяла его в руки и немного покрутила, а после не заметила, как из глаз вновь полились слезы. Щеки её были горящими, а слёзы — холодными, — Только не порежься им.
Элис кивнула и вспомнила, когда Локи вручил ей этот нож. Так долго и упорно от подарков она ещё не отказывалась, но… Тогда Лафейсон просто не оставил ей выбора. Это упорство, хладнокровие и равнодушие, жестокость и гнев, та злоба, что, кажется, пропитала его, оказалось лишь маской, под которой скрывался самый заботливый из тех, что Элис когда-либо знала. Самый дружелюбный, самый любящий, чуть ли не самый лучший мужчина в её жизни (после отца, конечно же). Одна лишь мысль… Одно лишь понимание того, что его нет, заставляло сердце уйти в пятки, а руки задрожать. Роджерс беззащитна. Слаба и одинока. Её сердце изорвано в клочья одним лишь сочетанием слов «Он мертв». Ей осталось всего ничего — научиться жить с этим. И это, как ни странно, но убивало её.
========== sobbing ==========
— Вот и все… Мы дома.
Элис держала в руках папину куртку, жалея, что не согласилась её надеть ещё, когда они съезжали из башни. Адский месяц, проведенный там навсегда запомнится Роджерсам — каждодневные нервные срывы, ссоры и тяжелые взгляды, что они бросали друг на друга во время собраний так быстро из памяти не выветрятся. Роджерс-младшая устала разнимать отца и Старка, вечно бросающих друг другу острые слова. Она устала от пустоты в сердце, устала от чувства отреченности, устала от того, что её ноги не чувствуют пола, а руки, кажется, превратились в жалкую пародию на руки Арнольда Шварценеггера, потому что передвигаться на инвалидной коляске без особых усилий было невозможно. Элис где-то в глубине души была уверена, что это просто кошмарный сон, сон, который скоро завершится, и она вновь увидит мир не в блеклых оттенках, а в ярких и пестрых, но… мир и вправду стал тусклым и грязным. Не только для неё и её отца.
Колеса инвалидного кресла аккуратно коснулись ковра у входа. Элис окинула прихожую взглядом — всё на тех же местах. Но все равно что-то не то. Как-то пусто. Слишком холодно. Девушка поежилась, а после повернула голову на зеркало в прихожей и поняла, что у неё огромные синяки под глазами, сальные волосы, осанка совсем испортилась, а руки, только вчера освободившиеся от гипса, выглядят как у домохозяйки, у которой началась аллергия на моющие средства. Девушка тут же отвела взгляд и отдернулась. Надо возвращаться к жизни, подстраиваться под сложившиеся обстоятельства… В который раз?
Элис прокатилась чуть дальше по квартире, потянув за собой пыльную вешалку. Девушка подскочила от грохота и шума, ворвавшегося в гробовую тишину некогда её родного дома.
— Пап, что упало?.. — гробя спину и прижимая к груди руку с кольцом, прикрывая пальцы ладонью, хрипло прошептала Роджерс-младшая, а после закашлялась и поправила волосы.
— Вешалка… — с какой-то неземной горечью пробурчал Стив, будто поднять вешалку для него было чем-то непостижимым и невозможным, будто ему действительно сто один, не недалеко за тридцать пять. Элис поежилась, а через несколько секунд ей на глаза попалась миска с кормом и едой Бакса.
— Па… — словно совсем ещё маленькая девочка изрекла она, — А Бакс… тоже.? — она не договорила, но следующее слово читалось по взгляду — «растворился». Стив ответил ей немым согласием, закрыв глаза и пару раз кивнув.
Они года три не были вместе. Три года Стив не трепал её по волосам. Три года они не пили какао с молоком и сливками по утрам, три года Роджерсы не проводили время вместе. Три. Чертовых. Года. И какова же причина их встречи? Проигрыш, поминки, поход по могилам, постоянные ругани с Тони, который, кажется, вообще забыл, кем был, чем был, выбросил свои ценности в мусорку, и стал просто раздражающим дедом, который бурчит и от которого вечно пахнет виски, который вечно галдит о «в мое время…» и который, к сожалению, действительно покрылся сединой, скорее от нервов, чем от крадущейся к нему старости.
