Красота - страшная сила - Агни Кэти (книги хорошего качества .TXT) 📗

— Послушай, Лора. Я понимаю, тебе это кажется полным абсурдом, но постарайся и ты понять и не обижайся, пожалуйста. Все красивые девушки, мелькающие на телеэкране, проходят через это. Ты как журналистка должна это знать.

Конечно же, я все это знала теоретически, но сама оказалась не готова к такому повороту событий. А следовало его предвидеть. Ведь я брала интервью у стольких известных женщин и понимала, что лишь немногие из них, со своим восьмым размером, стройны от природы. И тут нервное напряжение, накопившееся за неделю, наполненную бурными событиями, плюс беспокойство из-за того, что я недостаточно хороша для телевидения, вырвались наружу, и я разразилась слезами. Тревор перестал потягиваться и вышел из комнаты.

— Извините, — всхлипывала я. — Мне очень стыдно. Я вообще-то не впечатлительная, просто у меня была ужасная неделя.

Я плюхнулась на подушку и закрыла лицо руками. Мне хотелось сквозь землю провалиться: трудно было найти более неподходящий момент для слез. Я была уверена, что теперь меня уволят, и я побью рекорд по самой короткой карьере в истории телевидения. Ну почему я такая клуша? Вдруг вспомнила, что через два дня у меня должны начаться месячные. Вот они — симптомы предменструального синдрома! Мать-природа всегда жестоко отыгрывалась на мне в эти дни, и, очевидно, мне вообще не стоило выходить сегодня из дома, а уж тем более ступать на зыбкую почву телевизионного мира. Уже одиннадцать лет, регулярно, три дня в месяц я становлюсь совершенной истеричкой. В эти дни от меня можно ожидать только слез, криков и приступов бешенства — так я реагирую на самые пустяковые происшествия. А после того, как я однажды в субботу устроила истерику в магазине из-за того, что у них не нашлось брюк моего размера, Бекки вообще запретила мне в течение трех дней до наступления менструации появляться в общественных местах. Помню, я так кричала и по-ребячьи стучала ногами об пол, что позвали менеджера и он настоятельно попросил меня покинуть магазин.

Джасмин протянула мне носовой платок и похлопала по плечу.

— Конечно, привыкать к новым правилам всегда нелегко, — сказала она сочувственно.

— На прошлой неделе меня бросил мой парень, — пропищала я, стараясь хоть чем-то оправдать свою выходку.

— Знаю, миленькая, — ответила она. — Натали мне все рассказала. Очень жаль, что так получилось, и чувствую, что здесь есть и наша вина. Ему не очень понравилось все это, верно?

— Вы тут ни при чем, — ответила я, сморкаясь в платок, — просто он — козел, вот и все, — фыркнула я.

Она легко засмеялась, потом вздохнула.

— Ну, тогда вернемся к нашему Тревору. Так ты ничего не имеешь против?

— Я даже ела салат на днях, — запинаясь ответила я, неуверенно кивая.

Тина робко наклонилась ко мне, словно опасаясь, не дам ли я ей пощечину за то, что у нее фигура четвертого размера.

— С этого дня он твой личный тренер, диетолог и психолог. Он поможет тебе определиться с тем, что можно есть, а чего избегать, поможет справиться с проблемами переедания и малоподвижности при помощи гипноза.

— Видишь, как тебе повезло, — оживилась Джаз, — ты только подумай, сколько девушек готовы пойти на что угодно, лишь бы у них был личный тренер.

— А сколько мне надо сбросить?

— Думаю, немного. Сколько ты весишь? Килограмм шестьдесят?

— Около того, — ответила я, мысленно высчитывая, насколько она ошиблась в мою пользу.

— Килограммов шесть, — подумав, определила Джаз. — В общем ты должна выглядеть, как настоящая модель.

— Почему бы вам сразу не пригласить какую-нибудь модель на роль ведущей? — спросила я недовольным голосом.

— Потому что нам нужна девушка с огоньком, девушка, которая не страшилась бы непростых вопросов. Девушка с мозгами и с опытом работы, — объяснила она. — Возможно, тебе станет легче, когда узнаешь, что и с твоим напарником тоже работает врач.

— Ему тоже нужно сбавить вес? — с надеждой в голосе спросила я.

— Нет, он слишком худой, — рассмеялась Тина, — ему придется нарастить мускулы, чтобы девушки, глядя на него, ахали.

Мои слезы высохли, и я смогла посмеяться над нелепостью ситуации. Может, мы станем новой парой комиков типа Коротышки и Кубышки?

— Тебе, наверно, смешно выслушивать все это от меня. — Джаз окинула взглядом свое роскошное тело, которое было гораздо пышней моего: она носила платья четырнадцатого-шестнадцатого размера при гораздо меньшем, чем мой, росте. — Но я ведь не стою перед камерой. Я пробовала, и меня тоже заставляли сбросить вес. Но моя мать родилась на Ямайке, она так готовит цыплят и прочие деликатесы, что у меня просто не хватило силы воли от них отказаться. И я решила, что лично мне лучше и не лезть в камеру, но зато питаться, как все нормальные люди. То есть как на убой.

Я неуверенно улыбнулась.

Раздался стук в дверь, и, смущенно улыбаясь, вошел Тревор. Выглядел он очень внушительно, мышцы так и перекатывались у него под майкой, и когда он открыл рот, я подумала: сейчас как рявкнет — стены задрожат.

— Все в порядке? — вдруг пропищал он тоненьком голоском. Я даже подумала: не прячется ли за его спиной какая-нибудь девчонка? И мне стоило некоторых усилий, чтоб не рассмеяться, когда до меня дошло, что писк раздается из этой горы мускулов. Пьяный он, что ли?

— Нормально, — откликнулась Джаз, не обращая внимания на его забавный щебет.

— Прекрасно. Тогда, Лора, пошли со мной, — снова пропищал он.

Как послушная собака, я поплелась за ним; мы вышли из кабинета, прошли по коридору и вошли в кабину лифта, и все это время я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Хотя на самом деле мне было не до веселья. Слишком расшатались нервы, да еще надвигающиеся месячные, а скорей всего и то, и другое.

— Куда мы идем? — спросила я, желая поддержать разговор, и тут же пожалела об этом.

— В столовую, — пискнул он, — надо посмотреть, что ты любишь, а что нет.

В лифте нас было только двое. Я больше не могла сдерживаться и неожиданно расхохоталась. Я даже не хохотала, а как-то совершенно диким образом гоготала, оглушительно громко и долго, и раскаты этого гогота, должно быть, были слышны в самых дальних закоулках студии.

— Чего смеешься? — завизжал, он как поросенок.

— Не знаю, наверно у меня истерика, — выпалила я, и тут же на меня напал такой приступ истерического смеха, что я не могла устоять на ногах и села на корточки.

Тревор смотрел на меня, как на сумасшедшую. Я щипала себя за щеки, старалась глубоко и медленно дышать, чтобы прекратить истерику, но по-прежнему продолжала содрогаться от приступов дикого смеха. Вспомнила, что, когда со мной случалось такое в школе, а в подростковые годы это бывало нередко, я заставляла себя думать о своем любимом коте Смоки, погибшем под колесами мотоцикла, и это всегда помогало. А теперь я стала думать про Пита, про то, как гнусно он поступил со мной. Постепенно я успокоилась, и когда мы подъехали к шестому этажу, уже почти пришла в себя и лишь время от времени похрюкивала. Состояние мое было просто ужасным. Я настолько не сомневалась, что Тревор меня возненавидел, а ведь он еще не видел, какой у меня целлюлит.

Тревор быстро вошел в столовую, поздоровался с работниками в белых халатах; каждый здесь был занят своим делом: кто мыл посуду, кто загружал в кастрюли картошку в мундире, кто готовил какое-то мясное блюдо со жгучим перцем.

Врач отворил тяжелую дверь и зашел в холодильную кладовую. Я последовала за ним, вся дрожа от охватившего меня холода.

— Ну, показывай, что любишь есть? — спросил он, широким жестом мускулистой руки указав на полки, где ждали своего часа деликатесы.

— Вот это — отметила я огромную коробку со сливочным сыром, — и еще это… — Я тыкала поочередно пальцем в коробки с конфетами пралине, со сливочным мороженым. — А еще чипсы и, конечно, миссисипский пирог, о, и вот это, — указала я на коробку с цыплятами по-киевски. — О, а вот это — моя любимая недиетическая кока-кола. А еще бифштекс, пивной пирог и меренги, а еще…