История любви одного парня (ЛП) - Лорен Кристина (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
– Нет. Кажется, я просто забыл.
– Ты забыл про выпускной? Таннер. Это наш выпускной класс.
Я ворчу, пожимая плечами. Оставив мой шкаф в покое, она садится на край кровати рядом
со мной. Ее ноги обнажены, а моя футболка достает ей до середины бедра. В такие моменты, как
этот, я понимаю, насколько проще была бы моя жизнь, если бы я испытывал к ней все то, что
испытываю к Себастиану.
– Уверен, что никого не хочешь пригласить? Сашу? А Джемму?
Я морщу нос.
– Они обе мормонки.
Ох, какая ирония.
– Да, но они классные мормонки.
Я подтягиваю ее ближе.
– Давай представим как это будет, до того как примем решение. Я еще не потерял
надежды на то, что Эрик наконец– то соберется и сделает тебя порядочной женщиной. Как ты
говорила, это наш выпускной класс. Разве ты не хочешь, чтобы это стало большим событием?
– Я не хочу….– она начинает нерешительно, но я перетягиваю ее на себя, а затем
скручиваю в шар и щекочу. Отэм смеется, визжит и обзывает меня по разному, и только когда
Хейли начинает колотить в мою стену, а папа орет нам «потише», я, наконец– то, отодвигаюсь,
довольный тем, что тема выпускного забыта.
***
Жить здесь становится легче, когда сменяется время года и дни становятся длиннее. Кроме
внезапных походов или катания на лыжах, никто из нас не выходит на улицу по несколько
месяцев. И это оставляет мне, как буйно– помешанному в тюрьме, слишком много времени для
размышлений. К середине февраля меня настолько тошнит от своей комнаты, дома и школы, что
когда наступает первый, по– настоящему теплый день, я готов заниматься чем угодно и так долго,
пока это происходит на улице.
Снег сходит с тротуаров чуточку больше с каждым днем, пока не остается несколько
участков на лужайке.
Папа оставил мне грузовик с прицепом и список дел на сегодня с моим именем на
холодильнике утром в субботу. Я буксирую нашу яхту от торца дома к подъездной дорожке и
снимаю брезент. Мокрицы засеменили прочь; она заплесневела и потемнела внутри, и я изучаю
объем работы, который ожидает меня впереди. Мы не сможем использовать ее по– настоящему
еще несколько месяцев, но она нуждается в серьезном внимании и заботе.
На подъездной дорожке повсюду лужицы из подтаявшего снега. От уличного масла и
неразберихи из веток и листьев все это выглядит отвратительно, но я знаю, к чему все это ведет: к
солнцу и свежему воздуху и запаху барбекю на протяжении выходных. Мы отдаем сидения на
перетяжку и меняем ковровое покрытие в этом апреле, поэтому я начинаю вырывать старое
барахло вместе с клеем. Я не могу охарактеризовать эту работу, как приятную, но поскольку у
меня нет настоящей работы, а бензин сам себя не покупает, я выполняю то, что просит мой отец.
Я избавляюсь ото всего, что необходимо, раскладываю еще один брезент на траву, чтобы
облегчить транспортировку. Я только успеваю достать водительское сидение, когда слышу легкий
скрип тормозов, слышу, как шины останавливаются на дорожке позади меня.
Я оборачиваюсь, чтобы встретиться с Себастианом, который стоит рядом с велосипедом и
жмурится на солнце.
Я не видел его вне пределов занятий две недели, и это вызывает странную боль,
проходящую сквозь меня. Распрямившись, я подхожу к краю палубы.
– Привет.
– Привет, – отвечает он, улыбаясь. – Что ты там делаешь?
– Похоже, зарабатываю себе на жизнь. Но уверен, что ты называешь это «служением» –
произношу я, используя руки для воздушных кавычек.
Он смеется, а у меня сжимается желудок.
– Служение – в большей степени, – кавычки пальцами. – «помощь другим», и в меньшей
степени, – еще кавычки, – «ремонт причудливый папиной яхты», но все в порядке.
Черт возьми, он издевается надо мной. Я показываю на бардак у своих ног, усеивающий
брезент.
– Видишь этот ужас? Он не причудливый.
Он всматривается в бок яхты.
– Продолжай повторять себе это.
Опустившись на колени, я приближаюсь своим лицом к его до расстояния в несколько
сантиметров.
– Хотя, что здесь делаешь ты?
– Я проводил урок по соседству. Решил заехать.
– Значит, ты учишься, пишешь, работаешь наставником и занимаешься репетиторством? Я
– лентяй.
– И не забывай обо всех служениях в церкви, – отступив назад, он отводит взгляд, пылая
щеками. – Но, если честно, я не совсем был поблизости.
Моему мозгу требуется минута, чтобы добраться из пункта А в пункт Б, и когда точки
наконец соединяются, понимаю – он приехал сюда специально, чтобы увидеться со мной – и чуть
ли не отпрыгиваю в сторону и хватаюсь за него.
И естественно я этого не делаю. Я вижу по тому, как он сжимает руль, что ему не совсем
комфортно после признания, и внезапная надежда расцветает внутри меня. Именно так мы
проявляем себя: крошечные вспышки дискомфорта, реакции, которые мы не можем скрыть. В
некотором роде именно поэтому здесь так ужасно жить и надежно хранить информацию о моей
ориентации за закрытыми дверями дома. Вне пределов дома, я могу выдать себя, по подергиванию
губ на слово «педик», уставившись на кого– то слишком долго, позволив приятелю обнять себя и
сделать это неправильно.
Или просто нервничать из– за того, что он захотел заехать.
Возможно, я просто проецирую это, возможно, просто вижу это в собственной надежде, но
все равно, я хочу слезть, аккуратно оторвать его руки от руля и взять их в свои.
Но вместо этого я выдавливаю шутку.
– Замечу, что ты не отрицал часть с ленью. Теперь я понял, какой ты.
Линия его плеч расслабляется, и он отпускает руль.
– В том смысле, что я не хотел ничего такого сказать, но…
– Может, прекратишь отвлекать меня и поднимешься, чтобы помочь.
Себастиан отбрасывает свой велосипед на траву и выскальзывает из куртки, удивляя меня,
когда легко запрыгивает в прицеп и на корму.
– Вот, теперь ты поймешь, что такое служение.
Я понимаю, что у меня есть шутка о «служении», но умудряюсь сдержать ее при себе.
Уперев руки в бока, Себастиан оглядывается.
– Что нужно сделать?
– Мне нужно снять сидения и сорвать старое ковровое покрытие. Ох, и отскоблить весь
клей. Спорим, что ты теперь сожалеешь, что такой хороший человек, – я протягиваю ему свои
перчатки и позволяю себе три секунды попялиться на него. Он не морщится, нет и намека на
неуместность. Он тоже в последнее время находился на улице. Его кожа теплого оттенка загара.
– Тебе не обязательно давать мне перчатки, – он отталкивает их в сторону.
– Кажется, была еще пара в гараже.
Себастиан соглашается, и я спрыгиваю вниз, пользуясь секундой, чтобы вдохнуть, пока
медленно иду к гаражу и обратно к яхте. Если я прислушаюсь к совету мамы, то это будет
идеальной возможностью, чтобы изложить границы всего, и прояснить, что несмотря на то, что
он знает обо мне, что больше никто не знает, ничего между нами двумя никогда не произойдет
Скоро, говорю себе. Я все скажу ему скоро. Наверное.
Нам удается вытащить второе переднее сидение, вместе со скамейкой, и даже не смотря на
то, что сейчас около шестнадцати градусов – рекорд для этого времени года – мы оба истекаем
потом к тому времени, как занимаемся ковровым покрытием.
– Итак, не пойми неправильно, – произносит он, – но почему твой отец заставляет тебя
заниматься этим, вместо того, чтобы….ну, не знаю… – он виновато склоняет голову, и бросает
взгляд на мой дом. – ….заплатить кому– то?
Я следую за его взглядом на дом. Наш район, пожалуй, самый красивый в этой части
Прово. У домов изогнутые подъездные дорожки и большие лужайки. У каждого есть готовый
