Не бойся, малышка - Тарасова Ирина (книги бесплатно полные версии txt) 📗

— Принеси пепельницу, которая здесь стояла, — попросил он.

Таня бросилась в кухню, открыла створку шкафа и достала пепельницу в виде раскрытой кверху ладони.

— Возьмите, я помыла и убрала, — сказала она, ставя пепельницу на прозрачную столешницу. — Максим же не курит?

— Помыла — хорошо.

Виталий Михайлович стряхнул пепел в протянутую керамическую ладонь.

— Вижу… ты хорошая девочка. За один день берлогу в приличное жилье превратила.

— Еще не все, — торопливо, как будто оправдываясь, сказала Таня. — Вот эту комнату прибрала, кухню… Спальню еще, там мебели мало, а в третьей не знаю, как и приступить… Такой бардак…

— Приберешь, Максимка еще дня три поваляется.

— Так быстро… — растерялась Таня. — Может, еще полежит, ведь инфаркт.

— Нет.

Виталий Михайлович глубоко затянулся и выпустил перед собой облако дыма, скрывшее на секунду его лицо.

— Что — нет? — переспросила она.

— Нет инфаркта. — Он сделал еще одну затяжку и, наклонившись над стеклянным столиком, затушил сигарету. — Ничего путного врачи сказать не могут. — Были спазмы, остановка сердца была. Но вовремя вкололи, что нужно, и все, Максимка на этом свете задержался. Смерть отступила.

Виталий Михайлович встал, подошел к окну и некоторое время стоял, вглядываясь куда-то через стекло.

— Говорят, скоро потеплеет. Пора уж…

— Да, на следующей неделе уже лето, а настоящего тепла так и не было, — подхватила Таня.

— Не было… — повторил он. — Все уже было… Было и прошло, мхом поросло…

Он вернулся на диван, взял ее руку, провел пальцами по внешней стороне ладони, потом крепко сжал ее пальцы. Она попыталась выдернуть руку, но он только ослабил хватку, но не выпустил.

— Сиди и слушай, — сказал он.

Таня покорно опустила голову.

— Нет, смотри в глаза, — сказал он.

— Мне неудобно, — прошептала она.

Он разжал ладонь. Смущение на ее лице сменилось вежливой улыбкой.

— Я тебе работу хочу предложить, — не ответив на ее улыбку, спокойно начал он. — Хорошо оплачиваемую.

На ее лице появилась заинтересованность.

— Нужно с Максимом пожить, — продолжил он.

— Я поживу, — радостно откликнулась она. — Я все приберу, буду стирать, готовить.

— Само собой. Только я о другом. Я хочу, чтоб ты стала его женщиной.

Он смотрел не мигая, а когда она опустила глаза, провел указательным пальцем по ее щеке.

— Как же это? — выдохнула она, ежась.

— Обычно.

Он отвернулся, его рука успокоилась на мягком подлокотнике. Таня облегченно вздохнула.

— Максимка — он хороший, — продолжил Виталий Михайлович. — Только есть у него один пунктик: без женщины — не может. Ему повезло: Лилька, жена его, нормальной бабой была. Только, как ушла, заметался он, стал куролесить, в убытки пошел. Я бы давно снял его, только… — Он оглянулся на Таню, будто размышляя, стоит ли говорить с ней об этом.

— Вы, наверное, с юности дружите, — предположила она, чтоб поддержать разговор.

— С детства. В Суворовском вместе были. Он меня от шпаны отбил. Максим один прием знает: вмиг вырубить может. Тогда мне ногу сломали, так он на себе отволок. В госпитале я тогда месяц провалялся. С того времени и дружим.

— Но сейчас вы — главный? По работе, — сказала она, смущаясь.

— Вроде того. Генеральный директор.

— А Максим?

— Скажем так — начальник участка, пока убыточного. Но если все выгорит… — Секундная пауза повисла в воздухе. — Ладно, — махнул он, — плевать через плечо не буду. Все хорошо будет.

— К черту, — подхватила Таня и опять смутилась.

— Значит, вот что, дорогая, — сказал Виталий Михайлович, улыбнувшись, словно ее смущение доставляло ему удовольствие. — Будь ему зайчиком, как там в песне поется?..

— Или не будь… — растерянно прошептала Таня.

— Понятливая ты, — кивнул Виталий Михайлович. — Если все нормалек с Максимкой будет, я тебя не обижу.

Таня отвела глаза, поежившись, как от холода.

— Вообще-то я приезжая, — сказала она осторожно. — Трудно на новом месте…

— Помогу, чем могу. А могу я много чего… Но если с Максимкой что случится… — Он сжал кулаки и потер их друг о дружку. — Сотру в порошок.

Таня судорожно сглотнула.

— Я что… Я ничего… Конечно… — залепетала она, стараясь прогнать внезапно охвативший ее страх. — Если Максиму нужен уход…

— Фигня все это, — оборвал ее Виталий Михайлович. — Значит, такое у тебя задание — чтоб у Максима настроение было хорошее. У него уже был года два назад микроинфаркт, он его на ногах перенес. Я думаю, это когда он с Лилькой расстался и в загул ушел. Так вот, загулы ему сейчас — смерть. Ты же не хочешь взять грех на душу?

— Нет, — выдохнула Таня.

— Значит, будешь при нем. Следи, чтоб с катушек не слетел.

— Как сиделка?

— Хоть лежалка, мне без разницы. Он мне нужен. Завод на полную загрузку надо ставить. Но это все равно не раньше будет, чем через месяц-два. А сейчас — иди одевайся. На сборы тебе — пятнадцать минут.

Таня рывком поднялась с дивана и прошла в спальню. Освободившись от гипнотического взгляда Виталия Михайловича, она мгновенно прочувствовала облегчение. Подобрав с пола распластанное, как шкура леопарда, платье, она встряхнула его. Пахнуло едкой смесью пота и дешевого табака. «Наверное, и волосы мои так пахнут, — подумала она. — Надо срочно вымыться. В четверть часа, конечно, не уложусь, зато не буду вонять, как старая скаковая лошадь», — решила она.

Таня достала из встроенного шкафа полотенце и закрылась в ванной. Вымыв голову и наскоро высушив феном (и зачем фен Максиму с его лысеющей головой?!), она нанесла тушь на ресницы. Вернувшись в спальню, натянула на себя новые темно-синие брюки с продольной яркой полоской, заправила под ремень блузку с воротником-жабо и воланами на рукавах — вчерашние покупки. Взглянув в зеркало на створке шкафа, она осталась довольна собой. Два мазка губной помадой — и губы пламенем вспыхнули на бледном лице.

— Я готова, — сказала она, останавливаясь около стеклянного столика.

Виталий Михайлович поднял голову и, не мигая, долго смотрел на нее. «Взгляд удава», — определила Таня, чувствуя, как опять холодок пробежал по спине.

— Ну ты даешь, — ухмыльнулся он.

— Я всего-то задержалась на пять минут… Ну на десять, — сказала она, посмотрев на часы.

— И как вы умудряетесь? — покачал головой Виталий Михайлович. — Только что разговаривал с Гаврошем, раз — и передо мной чуть ли не вамп.

— Нравится? — Таня улыбнулась.

— Да. Ты кого-то мне напоминаешь…

Он на секунду задумался, и у Тани упало сердце.

— Жену Максима…

— Да нет, — махнул рукой Виталий Михайлович. — И это хорошо. И все же… На кого ж ты похожа?.. Ба! Вспомнил. — Он радостно потер руки. — На Настасью Кински! Не копия, конечно, но что-то есть. — Наклонив голову, он плотно сжал губы, словно проверяя свою догадку. — Тот же разрез глаз, брови… кожа у тебя хорошая… Носик, правда, подкачал, зато губы красивые…

— А кто она, эта Настасья? — спросила Таня, преодолевая смущение.

— Актриса. Играла у Кончаловского в «Любовниках Марии», потом в фильме «Люди-кошки». Точно! Есть в тебе что-то кошачье. Ну ладно, кыса-мурыса, — сказал он, вставая, — пойдем.

Они вышли из лифта на пятом этаже больницы. И в холле, заставленном кадками с комнатными растениями, увидели Максима. Он сидел к ним спиной. Напротив него, опершись локтями на столешницу, расположился здоровяк, с трудом примостившийся на клеенчатом сиденье колченогого стула. Они играли в шахматы.

— Привет гроссмейстерам! — сказал Виталий Михайлович, подходя к ним.

Таня остановилась поодаль.

— А, привет, — ответил Максим и бегло пожал протянутую руку. — Мы скоро, присядь. — Махнув куда-то в сторону, он снова сосредоточился на партии.

— Решающий ход, — пояснил толстяк. — Пан или пропал.

Виталий Михайлович покосился на накрытый дешевым покрывалом диван и остался стоять.