Шелковые слова - Браун Сандра (читаем книги .txt) 📗
Неужели ей настолько небезразлично, что он может исчезнуть из ее жизни так же неожиданно, как и появился?
Разозлившись на себя за очевидный ответ, вспыхнувший в мозгу подобно газетному заголовку во всю ширину полосы, она отбросила одеяло. Часы на стене показывали полдень. Видно, она слишком измучилась, раз так заспалась.
Когда Дик вернулся с пробежки, Лейни сидела на кухне за столом, потягивая апельсиновый сок. Она уже приняла душ и облачилась в джинсы для беременных и просторный свитер из мягкой пушистой шерсти, приобретенный в армейском магазине. Чересчур длинные рукава были закатаны до локтей, а воротник едва не закрывал ей подбородок.
— Встань-ка, — попросил Дик, широко улыбаясь. Пот стекал с него ручьями, несмотря на минусовую температуру за окном. Лейни с радостью отметила, что на лбу у него подаренная ею повязка.
Озадаченная, она повиновалась. Взяв ее за руки, Дик широко развел их в стороны и одобрительно оглядел ее.
— Классно выглядишь. — Он погладил ее по животу. — Мне нравится этот наряд. — И, вновь подняв на нее глаза, спросил:
— А как насчет поцелуя?
— А как насчет душа? — парировала она, потянув носом. Он рассмеялся:
— Ты права. — И смахнул указательным пальцем капельку пота со своего лба ей на щеку.
— А ну, марш!
— Иду-иду.
Смеясь, Лейни отправила в тостер два ломтика белого хлеба. Ей стало легко и спокойно — все будет по-прежнему. Вчерашний спор сегодня не возобновится.
Однако по мере того, как рождественские каникулы близились к концу, а они с Диком проводили вместе все больше времени, Лейни все чаще ловила себя на том, что пребывает в напряженном ожидании, когда же он вновь заведет разговор о свадьбе. А он обязательно заведет, сомневаться не приходилось.
Она не выйдет за него, и нечего об этом даже думать. Лейни Маклеод не выйдет замуж ни при каких обстоятельствах, а уж тем более нынешних.
Лейни не питала никаких девичьих иллюзий относительно привязанности к ней Дика. Ясное дело, она проистекает из того факта, что Лейни ждет от него ребенка. И все. Она отмахнулась от его заверений, будто он разыскивал ее задолго до того, как узнал о ребенке. Может, и искал. Но и здесь удивляться нечему:
Дик Сарджент привык побеждать. Он бы не допустил, чтобы его иск был отклонен судом из-за какой-нибудь формальности. Точно так же он воспринял ее бегство без объяснений. Как неявку в суд, невыполнение обязательств, неудовлетворительный приговор. Лейни бросила вызов его самолюбию. Он не привык, чтобы женщины сбегали от него «на следующее утро». Такой человек, как Дик, просто не мог не броситься следом за той, что сбежала.
Нет-нет, она нужна ему только из-за ребенка. Ребенок — вот единственное, чего не хватало в жизни Дика. Он добился успеха на профессиональном поприще, богат. У него было все, кроме наследника. И, судя по некоторым небрежно брошенным фразам, его это тревожило. Он вырос в большой семье со старыми добрыми традициями, где, очевидно, немалое значение придают наследникам. Дик уже давно достиг зрелого возраста. И если он собирается обзавестись семьей, с этим следует поспешить. А Лейни — всего лишь средство, чтобы заполнить недостающее звено в его упорядоченной жизни.
Он будет упорно настаивать, чтобы они поженились. Она будет столь же упорно отказываться. Ситуация тупиковая. А что потом? Что будет, когда родится ребенок? Захочет ли он — и сумеет ли — отнять у нее малыша?
Лейни наблюдала, как Дик сидит, погрузившись в изучение очередного уголовного дела. (Увесистые конверты с контрактами и документами приходили ежедневно.) Пламя камина серебрило его волосы. Брови его, тоже тронутые сединой, сосредоточенно сдвинуты. Губы напряженно сжаты. И каждый его непроизвольный жест, каждое мимическое движение до боли знакомы и милы.
Конечно же, он не станет пытаться силой отнять у нее ребенка. Не станет оказывать на нее давления, ведь так? Но тут Лейни вспомнила, как бесцеремонно он ворвался в ее жизнь, и поняла — станет и посмеет. Кровь застыла в ее жилах. Они обратятся в суд, а ему ведь известны всевозможные изощренные хитрости, он знает, за какие ниточки потянуть, какие слова сказать.
Дик поведает суду, что она не потрудилась сообщить ему о его же собственном ребенке. Особо подчеркнет ее скромную зарплату, которой, несомненно, хватит, чтобы прокормить ребенка, но вот чтобы отправить его в приличную школу, а затем и в колледж, оплачивать счета докторов, покупать одежду?.. Этого явно недостаточно.
Должно быть, терзания эти отразились на ее лице, ибо Дик, оторвавшись от документа, вдруг воскликнул:
— Лейни, милая! Что такое? Снова судороги?
Голос его прозвучал так нежно и, преодолев разделявшее их пространство, словно приласкал ее. Брови теперь хмурились в тревоге за нее. Нет-нет, он не причинит ей зла, убеждала себя Лейни. Он это столько раз повторял.
— Нет, все в порядке. Просто подумала, что на следующей неделе уже надо возвращаться в школу.
И все же… дни проходили в мире и согласии, но тревога не отпускала Лейни. И тут произошло кое-что, заметно приукрасившее ее финансовые перспективы. Однако событие это само по себе явилось потрясением.
Как-то днем, когда Дик беседовал по телефону с одним из своих подчиненных в Нью-Йорке, зазвонил аппарат Лейни и, поднявшись с дивана, она сняла трубку. Дик первым закончил разговор и, когда она повесила трубку, уже стоял рядом. Несколько секунд Лейни отсутствующим взглядом смотрела на телефонный аппарат.
— Надеюсь, никаких неприятностей? — осторожно спросил Дик.
Отогнав тревожные мысли, она машинально взяла протянутую к ней руку.
— Нет, ничего плохого. В общем-то, новости даже хорошие. — И снова погрузилась в размышления.
— Лейни, — заговорил Дик, смеясь и тряся ее за руку, словно пробуждая от сна. — Мне что, все у тебя выпытывать?
— Ой, извини. Звонил агент по продаже недвижимости из Талсы. Уезжая оттуда, я распорядилась выставить мамин дом на продажу. Сказала агенту, что не тороплюсь. Мебель вся по-прежнему там. Сейчас он, позвонил и сказал, что показывал дом одной супружеской чете и что они готовы подписать контракт.
— Но это же хорошо!
— Да. — Лейни попыталась улыбнуться, но не вышло.
— Ну-ка, подойди сюда. — Он усадил ее на диван. — Что тебя тревожит?
Она отвела взгляд, злясь на саму себя.
— Это глупо. Конечно, мне хотелось продать дом, но…
— Лейни, твоя мама умерла?
— Да, — ответила она, резко вскинув голову и недоуменно уставившись на него. — Ты ведь знаешь!
— Ну да, я так и подумал, когда ты сказала, что у тебя нет родственников. Но ты ни разу не заговаривала о ней.
— Правда? Странно…
Дик испытующе взглянул на нее.
— Когда она умерла?
— Почти два года назад.
— От чего?
Дрожащей рукой Лейни убрала волосы со лба;
— Мы думали, что у нее язва. А оказалось… кое-что похуже. — Рука ее взметнулась к шее. — Она умерла всего через несколько недель после того, как легла в больницу.
Он сжал ее руки.
— Ты не должна продавать дом, если не хочешь. Давай я позвоню твоему агенту и попрошу на время заморозить сделку, пока ты не определишься?
Первым ее побуждением было принять его предложение. Но тут вмешался здравый смысл: если Дик попытается отсудить у нее опеку над ребенком, ей понадобятся деньги, которые принесет продажа дома.
— Нет-нет, — поспешно возразила она. — Жить там я никогда не буду. Лучше всего его продать. Агент хочет, чтобы я приехала в субботу.
— Я тебя отвезу.
— Я поеду одна.
— Не спорь, я тебя отвезу.
— Кустарник надо подрезать, — машинально отметила Лейни, когда они остановились перед домом, где она жила вместе с матерью, сколько себя помнила. Дом находился в старой части города; тротуар здесь растрескался, а мостовая была вся в выбоинах.
При виде дома у Лейни едва не сдали нервы, и без того напряженные до предела. Дик решительно настоял, чтобы отвезти ее в Талсу, и сейчас она пожалела, что не приехала одна: не хотелось, чтобы Дик оказался свидетелем ее слабости.
