Пляж исполненных желаний - Щеглова Ирина Владимировна (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Я не ответила.
Он засмеялся:
– Что же ты от подруг отстаешь?
– Так получилось.
Когда мы подошли к самому маленькому дольмену, Иван сказал, что его имя – Майя, и он помогает влюбленным.
– Это же просто камень, – я пожала плечами.
– А ты потрогай его.
Я положила ладонь на шершавую поверхность древней глыбы, она оказалась теплой и словно бы живой. Иван накрыл мою ладонь своей.
– Чувствуешь?
– Тепло, – сказала я.
На само деле, мне стало жарко: от солнца, от камня, от того, что Иван стоял совсем близко, и еще не знаю от чего.
– Вань, иди сюда! – крикнула Аня. – Сфотографируй нас!
Он усмехнулся и отпустил мою руку.
Ну вот, а потом мы вернулись в поселок, пообедали в кафе, и на базу нас доставила моторка, идти пешком никому не хотелось, устали.
Проспали до самого ужина. Когда я вышла на веранду, то услышала, как профессор говорил отцу:
– Я понимаю и совершенно с вами согласен, но вот что объясните мне: выхожу я на пляж, все, простите, неглиже, – он многозначительно посмотрел на отца, – одна молодежь, так сказать, наше будущее! Но! – он поднял палец, – ни Артемид, ни Афродит, ни Аполлонов, одни заморыши!
Отец рассмеялся.
Старичок заметил меня и улыбнулся. Я пожелала ему доброго вечера; когда надо, могу быть очень приличной девочкой.
Аня, демонстративно не замечая меня, сбежала по ступенькам лестницы и остановилась, поджидая Ольгу, чтоб идти вместе на ужин. Мне это противостояние порядком надоело, но не я же первая начала. Поэтому, гордо подняв голову, я прошествовала мимо. Пусть догоняют.
Вечером повела маму с отцом к трансам в челаут. Негры меланхолично постукивали в свои барабаны и пели бесконечную песню с повторяющимися словами.
Отца буквально заворожили танцующие полотна и свечи на полу. Он кружил со своим фотоаппаратом по площадке, снимал, ложился на живот, пытаясь поймать момент, когда порыв ветра подхватит несколько упавших листьев и пронесет над горящей свечой. Ани с Иваном нигде не было видно, и Ольга несколько раз спрашивала меня, не знаю ли я, где е племянница. Я догадывалась, но говорить не стала. Наплела что-то про берег.
«Вот так всегда, – тоскливо думала я, – хочешь как лучше, а получается, как всегда. Ивана я ей подарила, отмазываю ее от тетки, а она даже говорить со мной не желает… как тяжело с девчонками! С ребятами куда проще, я и в школе дружу только с парнями, меньше проблем».
Родители зачем-то решили проведать вигвамных дикарей. Но мне в эти их взрослые игры играть надоело. Я ушла домой.
День последний
Утром Иван пришел прощаться. Он был полностью собран и готов к дороге.
Мы так растерялись, даже не знали, что говорить.
– Вот так сразу? – лепетала Аня.
– Ты же не собирался, – недоумевал Женька.
– Пора, пора, нельзя надолго оставаться на одном месте, затягивает.
Он поставил рюкзак, раскрыл его:
– Я хочу сделать всем подарки, – сказал он.
Леша стал обладателем соломенной шляпы, на которую давно положиил глаз, Женьке достался знаменитый охотничий нож в кожаных ножнах, Анька получила китайскую полотняную сумку, всю причудливо вышитую иероглифами, Ленка – футболку, Андрей – очки…
– Эй, Иван, ты че все раздаешь-то? – удивился Женька. – Это же не дешевые вещи…
– Избавляясь от вещей, избавляешься от привязанностей. Главное остается здесь, – он прижал руку к груди.
Потом снял с шеи медальон и надел на меня.
– Это тебе.
Тяжелый серебряный диск с непонятными знаками теперь красовался на моей груди. Анька вспыхнула.
– И еще, – Иван сделал вид, что не заметил впечатления, произведенного его подарком на Аньку. – Маш, я хотел бы кое-что подарить твоим родителям и Ольге, только, боюсь, они неправильно поймут.
Он протянул мне зажигалку для отца, перьевую ручку для матери и набор для суши – это Ольге. Она страстная любительница.
Я прижимала к себе подарки и молча смотрела на него.
– Ну, ты даешь!
Восторгались ребята:
– Это же охотничий нож, он же бешеных бабок стоит, и зажигалка, небось «Zippo» настоящая.
Иван улыбался.
Он раздал все, включая фотоаппарат, только кассету забрал от него. Его рюкзак удобно свернулся, он легко вскинул его за спину, пожал всем руки, чмокнул Аню и Ленку в щеки и чуть приобнял меня за плечи.
И все, ушел, растворился, словно и не было его.
Анька снова ревела, только теперь на моем плече. Она размазывала слезы по щекам, рассказывала, всхлипывая, как Иван вчера сказал ей, что любит ее, как любил бы младшую сестренку. А она-то всерьез! Она-то его не как брата любит!
– Ничего, – говорила я, тихонько поглаживая ее по спине, – ничего, все пройдет, все забудется…
– Послушай, отдай мне, медальон, а? – попросила Анька.
Я закрыла диск ладонью и покачала головой:
– Это подарок, Аня.
Она как-то быстро смирилась, успокоилась, затихла, только все думала о чем-то, вспоминала, наверное.
Мне тоже было что вспомнить, но я старалась не делать этого.
Был грустный вечер, мы провели его с немногочисленными трансами в челауте. Была тихая музыка и свечи, расставленные на бетонном полу, эстраде, дорожках и лестнице.
Женька повесил дареный нож на ремень, Ленка нарядилась в футболку, Андрей показывал всем солнцезащитные очки, за спиной у Леши болталась соломенная шляпа…
Подарки Ивана понравились всем: у мамы из кармашка рубашки выглядывала ручка, отец прикуривал от зажигалки… Валера явился в челаут с фотоаппаратом на шее.
Ивана не было, но он был всюду. Его посох стоял, прислоненный к стене куреня, дикари у вигвама пили какой-то необыкновенный зеленый чай; Ленка сказала, что он заходил попрощаться, принес этот чай и всякие хозяйственные мелочи…
«Все самое дорогое остается здесь» – сказал Иван, показав на свое сердце. «А вещи, они только обременяют и создают ненужные привязанности» – подумала я. Мне было жаль расставаться с медальоном, я привыкла к его уверенной тяжести, к прохладе серебра, к диску с непонятным рисунком…
– Ань, возьми медальон, – сказал я.
– Нет, – она остановила меня, – пусть будет у тебя.
И ушла в домик.
А я никогда не могла спать в полнолуние.
Рыжая луна пролилась тяжелыми каплями в море, мерцала на волнах тусклым золотом, залила светом каменный берег, погасила звезды. Словно смотришь на мир, сквозь темные очки, а на самом деле – что ни на есть, солнечный день. Только лягушки поют свою долгую песню – радуются ночи.
Уже завтра. Уезжать…
Спать невозможно! Море тянет поиграть с ним в русалочьи игры. Я подчиняюсь. Вода теплее воздуха. Я плыву к луне, с луной, по луне… На берегу парень поет одну за другой песни для своей подружки, поет почти не прерываясь и не меняя интонаций. Лягушки, цикады, человек… Так тоже уже было, наверно… Было уже много, много раз.
Ранней ранью нас увозила лодка. Море сияло чистейшей бирюзой, слегка волнилось мягкими бугорками. Сонные дикари собрались на пляже. В центре круга стоял отец Михаил, словно пастырь со стадом. Трансов не было видно. Женька с Андреем проспали, наверное. Зато наш директор бегал по берегу, потом остановился у самой кромки и замер, приложив ладонь козырьком к глазам.
– Спасибо! Валерий Олегович! – Я подняла руку и качала ею над головой, до тех пор пока лодка не выскочила из бухты и не обогнула утес.
