Развод. Тот, кто меня предал (СИ) - Черничная Даша (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT, .FB2) 📗
Мне плевать на внешний вид, не на конкурс красоты приехала. И вообще, дайте мне упиться своим горем, в конце концов, я имею на это право.
— Ну невозможно на это смотреть, — ревет голос рядом со мной, и я испуганно дергаюсь.
Мирон выходит босиком прямо на ледяной порожек, в домашних штанах и черной футболке. Грубо поднимает меня со ступеней и с силой прижимает к себе. Бормочет ругательства. Льется трехэтажный мат, который, кажется, слышат все соседи. А я могу думать только о том, что рядом с Мироном мне тепло.
Родная близость, которая ощущается как возвращение домой.
— Угробить себя решила? — шипит сквозь зубы и срывает с меня шапку.
Вжикает молнией и стягивает куртку, щупает ее.
— Охренеть! Насквозь мокрая. Ты вообще дура, Рита?
Отшвыривает ее на пол, сдирает с меня свитер, под которым только тонкая майка на бретельках. Как куклу ставит меня на ноги и срывает спортивные брюки. На коже остаются красные следы от ткани и его пальцев, но Мирон даже не думает извиняться.
Кучка на полу растет.
Он сажает меня ну пуф, становится передо мной на колени и снимает носки. Касается ступней. Я не чувствую этого прикосновения, потому что конечности онемели.
— Чего добиться хотела? — стягивает с себя футболку, ставит обе мои ноги себе на грудь.
Берет одну ступню и начинает тереть ее, опускает голову ниже, открывает рот и дует на кожу, греет своим дыханием. Я неконтролируемо открываю рот и облизываю потрескавшиеся губы.
Внутри меня разливается забытое тепло. Где-то там, в глубине, зарождается крохотная искра, которая тут же начинает греть грудную клетку.
По телу принимаются бегать мурашки, и я с удивлением смотрю на них. Я и не думала, что смогу что-то чувствовать, но сейчас отчетливо ощущаю нежность, клубящуюся внутри меня.
Она, не спрашивая разрешения, туманом распространяется по всем темным углам, наполняет их мягким свечением.
Согрев одну ступню, Мирон переключается на другую, даже не обращая внимания на то, как меня размазывает на маленьком пуфике. Массирует, опаляет горячим дыханием.
Все это так правильно, так катастрофически необходимо моему замерзшему сердцу. Мыслей нет, я вмиг опустела, не оставила после себя ничего — только лужицу, образовавшуюся под одеждой.
Кто я? Кто мы друг другу? Я потерялась где-то в этой жизни, и, кажется, только он один, только Мирон сможет спасти меня. Взять за руку и вывести из этого гребаного лабиринта.
Не отдавая себе отчета, поддавшись порыву, я скатываюсь на пол, становлюсь на колени, переползаю поближе к ошалевшему Мирону и сажусь сверху на него.
Мои движения неспешны, но настойчивы. Я точно знаю, чего хочу.
Беру лицо Мирона и на секунду запоминаю его такого — растерянного, ничего не понимающего и до трясучки, до дрожи в теле жаждущего меня.
В нашем поцелуе нет голода, нет чувств на разрыв. Нет всепоглощающей страсти — опаляющей, обжигающей. Но есть что-то другое. Невероятно нежное, бережное, аккуратное. Он бережет меня, а возможно, даже боится.
Я и сама боюсь себя, потому что отключенная автоматика разума идет только по приборам.
Мы не играем в прятки, не выводим друг друга на эмоции. Мы знакомимся заново. Прошлых нас больше нет, а новых мы не успели поприветствовать.
Пытаясь приноровиться, мы переходим невидимую грань, когда не нужно подстраиваться под другого человека — наши тональности приходят в гармонию автоматически, без инструкции, калибровки и дополнительного подзаряда.
Я открываю рот шире, и язык Мирона тут же ныряет внутрь, переплетается с моим языком. Они танцую танец, темп которого нарастает в геометрической прогрессии.
Вот мы едва соприкоснулись губами. И мгновение спустя мы не можем оторваться друг от друга. Одна моя рука погружается в его волосы и стягивает их, другая впивается в плечи, как в спасительный плот.
Мирон держит меня в сильных объятиях, больно сжимает талию, другой рукой фиксирует мою шею, не давая отстраниться ни на сантиметр. Мы сплетаемся, врезаемся друг в друга. Он целует так отчаянно, как может целовать лишь голодный мужчина.
А ведь я не задумывалась о том, были ли у него женщины после нашего развода. Не хранил же он мне верность? Или?.. К черту ответы на эти вопросы. К черту всех.
Мирон отстраняется первым, упирается своим лбом в мой.
— Тебе нужно согреться, — произносит хрипло, аккуратно сажает меня на пуф и уходит в ванную.
Не знаю, почему он останавливается. Не верит мне? Сомневается в том, что я действительно желаю его? Думает, что я в самом деле сошла с ума?
Я сижу на пуфе какое-то время, успокаивая бешено стучащее сердце, договариваясь с ним о примирении, а потом тихонько поднимаюсь и по стеночке иду в ванную.
В дверях останавливаюсь и замираю.
Мирон, сидя на бортике ванной, расфокусированно смотрит в пол и трогает свои губы. Он полностью дезориентирован. Из ванной едва не выливается вода, а он даже не замечает этого.
Поднимает руку и кончиками пальцев касается кожи, которую я целовала, а после уголки его губ приподнимаются в улыбке.
Неожиданно я понимаю одну простую истину: я справлюсь без Мирона, обязательно справлюсь. Выживу, буду счастлива. Но без него я делать это не хочу.
Глава 23. Ничего необычного
— Где та женщина, которая приходила к тебе домой и готовила еду? — недовольно бурчу я, заглядывая в пустой холодильник.
Вернее нет, не так. Холодильник не пустой. В нем мясо, рыба, фрукты и овощи, молочка. В целом можно даже сказать, что он забит. Проблема в том, что там нет одного — готовой к употреблению пищи.
— Скоро почти две недели, как ты живешь тут, и не запомнила имена персонала? — Мирон, оторвавшись от ноутбука, смотрит на меня исподлобья.
— А ты знакомил нас? — спрашиваю удивленно.
Что-то припоминаю… Или нет. Ничего не помню. Но тут определенно кто-то был, раз еда все время появлялась в холодильнике. Я помню, что вдоль и поперек изучила гостиную, потому что провела в ней все свое время. Я знаю количество паркетин на полу, количество углов и картин, но не помню имен и лиц. Все мои мысли были далеки от реальности, поэтому неплохо бы сделать мне скидку.
— Да, Рита, я познакомил тебя с Василисой Викторовной, — Мир поджимает губы.
Ну вот, снова недоволен мною.
— Ага. Так и когда придет Василиса Викторовна?
— Василиса не придет. Я отправил ее в отпуск, — отвечает Мирон и возвращается к работе.
Упорно делает вид, что меня нет. Мы молчим. Я гипнотизирую взглядом его, а он гипнотизирует монитор ноутбука.
— Я хочу есть. — Знаю, что веду себя капризно, как маленький ребенок.
— Хочешь есть — приготовь. Помнится, еще совсем недавно ты прекрасно справлялась с этим.
— Не хочу готовить, — фыркаю я, беру из холодильника йогурт, захлопываю дверцу и прыгаю на одной ноге к стулу.
Да, я так и не расходила ногу. Откровенно говоря, я ничего не сделала, чтобы начать хоть немного нормально ходить. Оглядываюсь по сторонам в поисках того, что мне нужно.
— Куда ты дел мои костыли?
— Выкинул, — даже не оторвался от ноутбука, засранец.
— И как прикажешь мне передвигаться? — верчу в руках бутылку йогурта, которую не в состоянии открыть сама, потому что поврежденная рука тоже нуждается в разработке, а я ее игнорирую.
— У тебя для этого есть ноги, — просто-таки арктический холод в интонации.
— Козел, — бурчу я и снова принимаюсь мучать бутылку, пытаясь открыть ее одной рукой.
— Обожаю, когда ты такая милая, — наконец-то поднимает голову и улыбается мне наигранно. Аж плюнуть в лицо захотелось.
Так и не сумев открыть бутылку с йогуртом, отставляю ее и, театрально вздохнув, подпираю подбородок кулаком. Смотрю в окно, за которым все белым-бело. Начавшийся вчера снегопад наконец закончился, и теперь глаза слепит от этой белой картины.
Вчера вечером, после того как Мирон набрал для меня ванну, я искупалась, а затем просто отправилась спать, стараясь не анализировать наш поцелуй. Было — и было.
