Память сердца - Хадсон Дженис (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Результатом обыска стал великолепно приготовленный рис, какого Дженни не пробовала даже в китайских ресторанах.
– Считай, что ты преподнес мне сюрприз, – восхищенно сказала Дженни, принюхиваясь.
– Какой именно? То, что я умею готовить?
– Видишь ли, ты же, как и я, вырос на ферме. Так вот, мои братья, поверь мне, могли умереть голодной смертью, но сами ни за что бы не прикоснулись к стряпне.
– Из этого следует только то, что они были лентяями.
– Вовсе они не были лентяями, но свято верили в то, что мужчина не должен заходить на кухню.
– Должен сказать, мисс Франклин, от вашей последней сентенции попахивает шовинизмом.
– А мать три раза в день семь дней в неделю готовила еду на всю семью. Много еды.
– И что?
– Что? Просто готова поспорить, что и ты, и твои братья, и отец сами себе готовили сандвичи.
При слове «отец» Бретт подавился.
– Я не права? – продолжала Дженни, улыбаясь.
Он сжал вилку так, что казалось, она согнется. Словом «отец» Дженни невольно потревожила черных демонов его памяти. Она не заметила реакции Бретта и, продолжая улыбаться, глядела на него, ожидая ответа.
– Думаю, права, – ответил Бретт через силу.
– И еще я уверена, что ты не умел готовить по-настоящему, пока не выбрался со своей фермы и не начал жить самостоятельно.
– Второй раз ты тоже выиграла. Не было необходимости учиться готовить дома. Но потом, если бы я продолжал жить на сандвичах, то имел бы неплохой шанс заработать язву желудка.
– Ну, мои братья пошли более простым путем, – Неужели тоже научились готовить?
– Хуже. Они женились. Когда они уезжали с фермы, каждый из них посадил в машину по жене, поэтому проблема приготовления ужина решилась у них сама собой.
– Похоже, ты смеешься над ними.
– Точно. Знаешь, когда я была помоложе, всегда считала своим главным достоинством то, что по возможности живу самостоятельно, ни от кого не завися. Может быть, это было не совсем верно, но пока я жила в семье, пока все мои три брата были рядом, мне это казалось правильным.
Дженни, гремя тарелками, пошла к посудомоечной машине. Бретт смотрел на ее плавные движения, стройную фигуру и чувствовал, как начинает дрожать. Старые облегающие шорты только подчеркивали ее стройность. Он не помнил ни одной женщины, которая возбуждала бы его только тем, что прошлась перед ним с ворохом грязной посуды. Нет, не так. Он не помнил ни одной женщины, которая бы полностью завладела его сознанием, лишив возможности спокойно жить и работать.
Дженни, казалось, просто поселилась в нем, стала с Бреттом единым целым и заняла все его мысли. Какую боль он испытывал меньше двух часов назад, стоя возле окна! И сразу после того, как они встретились, Бретт стал испытывать острое желание увидеть ее в простом домашнем наряде, без этого проклятого делового костюма. Но даже и в деловом костюме Дженни была для Бретта самой привлекательной женщиной в мире.
В ее усталости тоже было неповторимое очарование. Бретт с удовольствием вспоминал, как готовил ужин, принес его в комнату. А затем она упомянула о его отце…
Нет! Он не станет окунаться в прошлое! Не сейчас, не здесь, когда рядом Дженни. Он слишком ценил это время и не хотел ничем его омрачить. Сейчас Бретт не просто желал Дженни, черт возьми, он ее жаждал! И Бретт знал, что ничего не сможет с этим поделать.
Он сходил с ума от ее улыбки, мягкого мелодичного смеха, золотого света, исходившего от ее волос. Дженни была не просто изящна, она была потрясающе грациозна. В ее движениях отсутствовали суета и торопливость но все они были точны и пластичны. Ничего лишнего!
Бретта тянуло к Дженни все больше, причем секс стоял здесь далеко не на первом месте, но он бы солгал самому себе, если бы сказал, что не хочет как можно быстрее ощутить ее тепло каждым дюймом своего тела.
Наконец Дженни закончила засовывать тарелки в посудомоечную машину и включила ее. Затем медленно подошла к Бретту, глубоко вздохнула раз, другой, еще и, полуприкрыв глаза, подняла к нему лицо.
Он почувствовал резкий скачок пульса, ощутил, как его тело уже отвечает на безмолвный вопрос, застывший в ее глазах. Им не нужно было ни единого слова для того, чтобы понять друг друга. Он хотел ее; она хотела Бретта. Элементарно! Такая простота и одновременно сложность их отношений потрясали Бретта одним лишь фактом своего существования.
Дженни взяла Бретта за руки и, не сводя с его лица взгляда, повела через небольшой холл в спальню. Впервые Бретт заметил в этом взгляде то, чего не замечал раньше. В ее взгляде появилось нечто… Он не знал, как это называется. Что-то очень трогательное. В нем были и нежность, и просьба, и какая-то невысказанная боль.
– Спасибо тебе, – неожиданно сказал Бретт.
– За что?
– За все. За то, что сейчас я нахожусь здесь, с тобой.
– Ты думаешь, что могло быть иначе?
Бретт взял ее руку, провел по тонким пальцам, ощущая, как эти касания посылают электрические импульсы во все точки ее тела, медленно и крепко прижал к себе.
– Без тебя эта неделя показалась мне бесконечно длинной, Джен.
– Да, она была просто ужасной.
Они почувствовали, как пол уходит из-под ног, как они оседают куда-то вниз. Мир закружился и исчез.
– Господи, никогда не думал, что со мной может случиться такое! – Бретт прижался к Дженни горячими ласковыми губами, и опять она ощутила, что уже не лежит с ним вместе, а куда-то плывет, парит высоко в небе, с наслаждением вдыхая прохладный воздух.
Что-то изменилось, Бретт уловил это сразу. Раньше они просто взрывались в приступах наслаждения, играли, как два подростка, случайно оказавшихся на пустынном пляже. Сейчас все было по-другому. Их любовь переросла в необходимость постоянно ощущать рядом друг друга. Ни Бретт, ни Дженни уже не могли и представить себе, как проживут следующий день порознь. Дженни стала неотъемлемой частью Бретта, растворилась в его крови, разжигая в нем вечный огонь желания и лишая его какой-либо возможности контролировать свои мысли и чувства.
Скомканная одежда полетела в сторону, и Дженни задохнулась от жара, исходящего от их слившихся воедино тел. Его голод был столь очевиден, что через мгновение Дженни в полной мере ощутила такой же приступ всепоглощающей первобытной жадности. Бретт погрузился в ее страждущую плоть, и счастье обладания друг другом накрыло их своим сумасшедшим покрывалом. Дженни не сразу поняла, что это она, а не кто-то другой, стоящий рядом, кричит его имя. Бретт видел, как с каждым его движением ее глаза становились еще темнее и загадочнее. Мысли Бретта начинали путаться, и только та, что теперь они всегда должны быть вместе, продолжала обжигать его разум.
Но и она скоро исчезла.
Разве возможно, чтобы мужчина и женщина могли о чем-нибудь думать, когда их захлестывает волна беспредельного счастья?
Бретт еще не успел перевести дыхания, когда понял, что снова хочет быть с Дженни, оказаться внутри родного тела. Она посмотрела на него с некоторым удивлением. Бретт собрался пошутить по этому поводу, но не смог.
– Черт меня побери, Дженни, если я когда-нибудь испытывал такое, если даже подозревал, что такое возможно. Я очень надеюсь, что смог дать тебе кое-что.
Дженни молча прижалась к Бретту, и через секунду огонь, пробежавший по жилам, снова подбросил ее куда-то ввысь.
Обычно субботнее утро Дженни проводила, валяясь в постели. В эту субботу ей, как назло, нужно было немного поработать с клиентом. Но как Дженни не хотелось покидать теплого кольца рук Бретта! Неожиданно до нее дошло, что в первый раз за всю неделю она смогла выспаться. Факт оставался фактом – она проснулась бодрой и энергичной. Она была и есть Дженни Франклин, он – Бреттом Мак-Кормиком, они жили в двадцатом веке, и если вдруг они действительно получили второй шанс, то остается только быть благодарными. Кому? Дженни не знала и не хотела знать. Просто ее сердце всегда хранило память о том счастливом, безвозвратно ушедшем времени. Тогда что же в этом страшного?
