Я страдаю по тирану (СИ) - Веммер Анна (книги без сокращений .txt) 📗
Надо предупредить ее, что у него планы. Чтобы не смоталась никуда с подружками. Архипов долго слушает гудки, но ответа так и не получает. Звонит еще и еще, безуспешно. Она там спит, что ли? Даже мертвого можно поднять таким количеством звонков.
А еще Олененок снова заслужила наказание. Еще на собеседовании Влад велел, чтобы ни один его звонок не стал пропущенным. В любое время дня и ночи она должна бежать, чтобы ответить. Он, конечно, еще позвонит пару раз по дороге к ней, но от неизбежной расплаты Лесю не спасет уже ничто.
Есть небольшая несправедливость в том, что его наказания ей нравятся. И большая несправедливость в том, что ему не хочется наказывать ее иначе.
Еще два безответных звонка в копилочку Олененка. Архипов с трудом паркует машину у ее дома и поднимается на нужный этаж. Звонок не работает, приходится стучать. Странно, но и на стук никто не подходит. Он звонит еще и слышит, как в пустой квартире звонит телефон. Ни звука шагов, ничего. Стучит снова и снова.
— Леся! Открой немедленно! Я знаю, что ты дома, я пятнадцать минут назад тебя привез! Если ты не откроешь, я вызову ментов и медвежатников. И тебе не понравятся последствия.
Впору уже решить, что с ней что-то случилось. Зря он не отправил ее на обследование. С виду, конечно, здоровая девка, но даже здоровые двадцатилетние студентки могут поскользнуться в ванной.
Он уже собирается звонить Максу, но тут слышит за дверью шаги. Какие-то неправильные, тяжелые и тревожные.
Щелкает замок и дверь открывается. На пороге совсем не Олененок. Если бы Влад встретил этого мужика на улице, то перешел бы на другую сторону. Такие не водились в его среде обитания. Они были из другой жизни, не самой благополучной.
Несколько секунд они смотрят друг на друга, будто оценивая силы.
— Ты кто? — спрашивает мужик.
— По-моему, это я должен спрашивать, кто ты и какого хуя делаешь в квартире Олеси.
— А мы как раз решаем, кто ее первый распечатает. Сладкая девочка, — хохочет незнакомец.
Внутри поднимается колючая ярость. Этот обмудок жив исключительно потому что Архипов пока не понимает, что происходит. Но скоро непременно поймет.
— И как мыслительный процесс? — интересуется, ненавязчиво оттесняя мужчину вглубь квартиры.
Первое, что бросается в глаза — это полное отсутствие мебели. Влад перестает что-либо понимать. Он бы подумал, что ошибся квартирой, но слышал Лесин телефон.
— Костян, че за хрен там приперся? — раздается из комнаты.
Архипов медленно идет по коридору, смакуя ощущение грядущей заварушки. В последний раз он влипал в серьезные неприятности с вооруженными разборками лет десять назад. Неужто придется тряхнуть стариной?
Если это попытка ограбления, то или они уже закончили выносить квартиру подчистую, или ошиблись адресом, потому что кроме ламината и лампочек брать здесь нечего. Это не жилая квартира, это какое-то помещение под сдачу, здесь нет ничего, что бы намекнуло на юную девушку, проживающую в квартире.
Он заходит в комнату, из которой слышал голос, и останавливается в дверях.
— Вот это сюрприз. У вас тут вечеринка или собрание жильцов по поводу нового домофона?
— А это че за хрен?
Один из громил сидит рядом с вжавшейся в стену Лесей на надувном матрасе в углу, который аж прогнулся под их весом. Еще один гость, особенно мерзкой наружности, медленно тянет вонючую сигарету.
— Прости, чувак, у девочки только три дырки, тебе некуда приткнуться.
Как жаль, что давняя привычка носить с собо
й оружие, искоренена уже очень давно. Архипов бы не отказался сделать пару новых дырок в этом мудаке. Только холодная ярость, которая до сих пор позволяла выпутываться из самых разных неприятностей, не давала спусковому крючку опуститься. Да и Лесе ничем не поможет его драка. Главное не смотреть ей в глаза, где застыли и страх, и надежда, и какая-то усталая обреченность.
— Ладно, парни, это мой кусок пирога, я его лепил, я его хочу. А вот кто вы такие — вопрос интересный.
Один из громил делает в его сторону пару угрожающих шагов, но Влад не двигается с места.
— Спокойно. Меня не интересуют рыцарские разборки из-за вареника на ножках. А вот перекупить у вас девочку — в этом я заинтересован.
Громилы переглянулись.
— Видишь ли, — сказал один, — тебе такая девочка не по карману. Она торчит больше, чем стоит ее зад. Даже в два ствола.
— Сколько?
— Четыреста пятьдесят — основной долг, две сотки — наши комиссионные.
Долг? Архипов бросает быстрый взгляд на Лесю. Как она умудрилась обзавестись долгом перед такими ребятами? Даже самые отбитые банки не отдают долги в подобные коллекторские агентства. Насилуют должниц и поджигают дома в основном коллекторы от МФО и иже с ними.
— По рукам. Шестьсот пятьдесят. До вечера. Давай бегом, чтобы одна нога здесь, а другая там. Иначе реал так и получится.
Они довольно гогочут, а Леся вздрагивает, когда сидящий рядом мужик по-хозяйски треплет ее по голове. Недолго ему осталось этой рукой работать. В следующий раз подрочить он сможет лет через пять, когда протезы широкому населению станут доступнее.
— Нет уж, так не пойдет. Я свалю, а вы тут будете развлекаться? Деньги вечером. Здесь же. А пока проваливайте, соседи могут и ментов вызвать, я трезвонил минут десять.
Он, конечно, блефует: вряд ли в первой половине дня кто-то есть дома, но не оставлять же здесь Лесю. Пусть и удастся сразу снять шесть с половиной сотен кусков, это займет не час, а может, и не два.
— Костян, реально, та баба ща ментам стукнет.
— Не стукнет, я ее припугнул. Сказал, если кому скажет, вместе с выродком на дне реки найдут. Давай, утырок, неси деньги, пока я добрый. Шлюха твоя пока пососет, от нее не убудет.
— Блядь, да не хочу я, чтобы она тебе сосала, долбоеба кусок, — не выдерживает Архипов. — Решай сам, стоит ее минет шесть с половиной сотен или нет. Я бы заказал шлюху за десятку, а остальное вложил в недвижимость. Гараж, например, купил.
Приходится достать телефон и набрать Макса.
— Эй, сука, кому звонить собрался?! — подрывается Костян.
— Лепрекону. Чтоб бабла вам занес. Ща все будет, не кипишуй, я слежу за базаром.
— На громкую ставь.
— Да, шеф?
— Макс. Слушай задание. Едешь сейчас ко мне, берешь шестьсот пятьдесят тысяч и везешь на адрес Данковой. Все понял?
— Что?
— Я тебя нахрен пошлю, если ты будешь переспрашивать. А потом слуховой аппарат в жопу забью. Тащи сюда шестьсот пятьдесят кусков. Где достать, ты знаешь. Даю тебе полчаса.
— Да там пробки!
— Ну закажи вертолет или уговори фею тебя подбросить. Если через полчаса я не получу деньги, ты — безработный безымянный труп.
Ну вот и все. Остается только ждать. И стараться не смотреть на свернувшуюся в клубочек Лесю, потому что выдержка не бесконечна, потому что она сейчас выглядит, как ребенок. И потому что одна мысль о том, что забей он на нее, уедь на работу, или не ломись в квартиру так яростно, она бы осталась здесь одна.
Иллюзий нет: шанс, что наутро ее просто не увидели бы живой, огромен.
Везучий Олененок. Везучий и бедовый. Во что же ты вляпалась? Обязательно расскажешь, когда эти тупые утырки уйдут с деньгами. А потом Архипов поспорит с Максом, сколько они успеют потратить прежде, чем их найдет его служба безопасности и натянет по самые гланды.
— Учти, сука, если наебешь, перо получишь, — будто что-то почувствовав, предупреждает мужик.
Ну зачем же "если". Обязательно наебет. И выебет. Какие там еще слова есть в словаре нецензурной лексики? Что-то он стал терять хватку. Можно вывести страну из девяностых, но девяностые из некоторых граждан даже "Тайдом" не вытравить.
— Пожрать есть чо? — чешет бритую черепушку тот, что сидит рядом с Лесей. — Над глянуть.
Место на матрасе освобождается, Леся исподтишка с надеждой смотрит на Влада, но тот со скучающим видом отходит к окну.
— Хорошая, наверное, девка, раз ты за нее шесть сотен отдаешь.
