Малина Смородина - Колочкова Вера Александровна (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
А дальше было все как в добротном романе. А еще лучше – как в сказке про бедную Золушку. Хотя про Золушку – это не совсем правильно. Золушка, помнится, к полуночи из дворца убежала, а она, наоборот, в полночь только ступила на дворцовый порог.
Ступила и застыла как соляной столб. Потому что и впрямь был дворец… Хотя бог его знает, какие они бывают, современные дворцы. Наверное, вот такие и есть. С огромным холлом-гостиной, с камином, с широкой, устремленной наверх белой каменной лестницей, с красивой и явно дорогой мебелью. «Богато», – сказала бы Люся. Однако было во всем этом «богатстве» нечто, совсем не располагающее к пресловутому хохляцкому грассированию буквой «г»… Достоинство какое-то было, что ли. Разумная толерантность. «Богатая» обстановка совсем не пыжилась дороговизной, наоборот, приглашала в себя довольно доброжелательно – ну же, ступай смелее, пользуйся мной. Я совсем не претендую на превосходство над твоей человеческой душенькой, я тоже хочу быть просто другом, как твой старенький дедушка-холодильник, к примеру…
– Ну, чего ты застыла? Входи!
– Да нет, я не застыла… Я просто не предполагала, что мы приедем… в дом. Я думала, ты на Пушкинской живешь…
– Ну да. Там я тоже иногда бываю. Там квартира, а здесь дом. Входи давай, осваивайся! Здесь все довольно удобно устроено, я сам этот проект делал. Внизу – гостиная, наверху – несколько спален. На третьем этаже сын обитает, на четвертом – мой кабинет. Пойдем, я тебе все покажу…
– А… он сейчас дома?
– Кто?
– Сын!
– Нет. Но я думаю, на днях появится. Удрал, даже не соизволил отца в известность поставить. Знает, что я бы не отпустил, вот и удрал. У него сейчас выпускные экзамены в школе, вот он удрал в промежуток между историей да математикой…
– Куда?
– На натуру.
– Куда?!
– Да возомнил, понимаешь ли, что он художник! И чего ему в голову вдруг взбрело? Такие перспективы у парня, в институт надо поступать, а он малюет целыми днями рисунки какие-то. Думаю, это у него так, возрастное. Со временем пройдет. Только вот времени-то как раз и нет! Ну, да ничего… Вот приедет, и я с ним разберусь по-мужски.
– А как он к моему появлению отнесется?
– Да очень даже нормально отнесется. Он вообще такой… Немного не от мира сего. Может, и не заметит даже.
– То есть как это – не заметит?
– Да не бойся, шучу я… Все будет хорошо, вот увидишь. Пойдем шампанское пить, надо ж отметить это великое событие! Второй раз в жизни женюсь.
– А я… первый раз…
– Ну, так и тем более! Шампанское ей показалось вроде как и не шампанским. Глотнула, посмотрела на Павла удивленно:
– Это – шампанское?
– Ну да… «Дом Периньон». Ничего, постепенно всему научишься. И шампанское по маркам различать, и по салонам, и по шопингам шастать. Невелика наука. У тебя водительские права есть?
– Нет, конечно. Откуда?
– Значит, придется учиться. Я тебе частного инструктора найму, в один присест экзамены сдашь. Не трусь, Малина! Ты у меня вообще скоро засверкаешь, как бриллиант…
– Хм… Да уж… Я засверкаю и исполнюсь презрением, неосознанным и неистребимым, и оно войдет в состав моей крови…
– Не понял… Это ты о чем?
– Да так… Просто мне сегодня одна милая старушка целую лекцию о бриллиантах прочитала. Вернее, о женщинах, которые носят бриллианты. Она сказала, что женщина, которая начинает их носить, становится неузнаваемой.
– А что? Наверное, в чем-то и права твоя старушка… Только я бы слово «неузнаваемой» заменил на другое. Недосягаемой, например. Или – неприкасаемой. Защищенной, одним словом.
– От кого – защищенной?
– От плохой, неустроенной жизни, Малина. От унижений. От стыда. От всякой другой мерзости, которую плохая жизнь любит устраивать.
– По-твоему выходит, я раньше жила в сплошной мерзости?
– Нет. Ты просто из мерзости умудрялась творить себе благо. Потому что ты умная, сильная и красивая. А поскольку ты умная, сильная и красивая, тебе там и не место.
– А где мое место?
– Здесь, рядом со мной. И я тебя туда больше ни за что не отпущу, если даже будешь кричать и сопротивляться…
Так он это сказал – сердце будто мягкими лапками сжалось. Встал, протянул руку – пойдем со мной…
Какая горячая, сильная у него ладонь. Вложила в нее пальцы – будто током пробило. И ноги совсем не идут, предательски слабнут в коленках. Шаг, еще шаг, лестничные ступени… Господи, скорее бы уж прийти куда-нибудь! Вдох, выдох. И сердце сейчас наружу выскочит, кажется. Выдох, вдох. Ну же! Открытая дверь спальни, мягкий свет ночника… И жадный поцелуй, как спасение. Обманчивое спасение! От чего спасение? От его горячих ладоней, от бешеного взаимного сердцебиения? Или от собственной неуклюжести в пальцах, запутавшихся в петельках-пуговицах его рубашки? Вот же незадача – какой истязатель их выдумал, эти петельки-пуговки? Нет уж, не надо им никакого спасения, и одежек-рубашек не надо, и ничего не надо, кроме этого ненасытного, жадного и обоюдного счастливого зова плоти… Господи, неужели именно с ней все это происходит? Здесь, в этой спальне, на этой постели, с ней?! И обморочный счастливый сон уже под утро…
И пробуждение, как ей показалось, с этой же мыслью пришло – неужели именно с ней?
Открыла глаза, приподняла голову, долго смотрела в безмятежное, опрокинутое в сон мужское лицо на соседней подушке. Боже, какое оно красивое… И как хочется протянуть руку, коснуться пальцами щек с пробившейся за ночь, едва заметной щетиной и сдуть легкую прядку со лба. И уловить момент счастливого пробуждения, легкое дрожание ресниц…
Нет, все-таки смешной, очень смешной перл давеча выдала Люся, когда сомневалась в его скоропалительном предложении! Как там она выразилась? «Ни разу с бабой не поспамши»… Смешно! И про трусливую «опаску» – тоже смешно… Наверное, этот сильный и красивый мужчина прав – надо верить только первому зову, первому порыву души и плоти, они никогда не обманут?
О, а вот и ресницы дрогнули… Распахнулись глаза, и улыбка на все лицо! И вновь его руки, и сильное вновь объятие…
– М-м-м… Доброе утро, Малина! Давно проснулась?
– Нет… Недавно.
– А отчего меня не будишь? Мне ж вроде как вставать надо… Некогда расслабляться, дела ждут. Ты не представляешь даже, сколько у меня сегодня дел, и подумать страшно!
– Почему же – не представляю? Как раз и представляю… Дела – это конечно, это прежде всего… – проговорила она тихо, уловив в собственном голосе некоторое трусливое смятение. Выпроставшись из его рук, села на постели, огляделась в поисках своей одежки.
– Эй, ты чего? – удивленно хохотнул он, дотронувшись до ее плеча. – Никак обиделась?
– Ничуть не обиделась. Почему я должна вдруг обидеться? Все было очень замечательно. Просто… Я же тоже на работу должна… Мне нельзя опаздывать… Надеюсь, ты отвезешь меня на работу?
– Не-а. Не отвезу.
– Что?! Я не поняла то есть… В каком это смысле?
– Да в таком и есть смысле. Чего ты там не видела, на работе своей? Оставайся лучше дома, осваивайся помаленьку. Скоро Анна Николаевна придет, познакомишься.
– А кто это – Анна Николаевна?
– О, это не просто Анна Николаевна, это замечательная женщина Анна Николаевна! Наш с Егором ангел-хранитель! Появляется здесь каждый день примерно от десяти до двух, порядок наводит. Нас в это время никогда в доме не бывает. Впрочем, теперь ты сама определишь, в какое время ей следует здесь появляться. Думаю, вы найдете общий язык.
– Да, но… Как же с работой-то? Я ж не могу взять и прогулять целый день!
– Почему?
– Но так же не делается, ты что! Это же… безответственно, в конце концов. И вообще, у меня там срочные бумаги, квартальный отчет надо сдавать…
– Ничего, без тебя сдадут как-нибудь. А если уж так тебя разнесло на ответственность, то можешь после обеда съездить и спокойно уволиться. Попросишь Анну Николаевну, она тебе такси вызовет. Туда-обратно съездишь, вся процедура и двух часов не займет. К пяти часам уже дома будешь.
